Худрук открыл сезон
Одним из первых театральный сезон открыл театр под руководством Армена Джигарханяна. Что сегодня происходит с народным артистом после всех его злоключений — громкого расставания с женой, Виталиной Цымбалюк-Романовской? Готов ли он к работе и в какой находится форме? В середине рабочего дня мы заглянул к нему в театр.
Кабинет худрука театра на Ломоносовском проспекте имеет небольшой предбанник, и, еще не видя хозяина, слышу до боли его знакомый хриплый голос:
«И как мы будем это теперь решать? Квартира есть для них?»
Как? Опять квартирный вопрос, который так испортил москвичей и молодых жадных жен? Выясняется, что таки да, квартирный, но на этот раз он касается не Армена Борисовича, а его молодых иногородних артистов, которым негде жить, вот он вместе с директором Гильвановой пытается разрулить проблему.
Сам он на диванчике сидит, в углу: похудевший, в голубом спортивном костюме, по эмоциям активный, темпераментный и вообще, как я наблюдаю, выглядит значительно лучше, чем в мае и уж тем более зимой, когда на него обрушились денежно-имущественные проблемы с бывшей женой. Наконец все уходят из кабинета.
– Вот понимаешь, квартиру в Москве снимать дорого. Молодым актерам нужны квартиры, вот теперь разбираюсь, хочу всех как-то устроить.
— Как вы , Армен Борисович?
– Нормально, нормально. Жизнь моя странная. Эта моя жена фашиствующая, причем – мне стыдно говорить, но говорю опять — воровка. Самая элементарная воровка. Дальше даже не знаю, что рассказывать.
– А родители Виталины остались в театре?
– Всех выгнал, причем публично.
– Вы каждый день теперь здесь?
– Я всё лето в Москве. 10 августа мы открылись, я каждый день здесь. Репетируем сейчас «Жизнь господина де Мольера». Ставит Сережа Виноградов, он у нас, ты же знаешь, уже работал.
– Помнится, что еще до всех драматических событий в вашей жизни, когда ничто не предвещало плохого, вы сами хотели играть Мольера.
– Нет, не я буду, а наш артист Алексей Анненков. Он интересный, я каждый день сижу на репетициях рядом с Сережей, помогаю ему и вижу, что ему нужно прибавить немножко хулиганства. Тогда будет очень страшный человек на сцене.
– Вам хорошо в театре?
– …Хорошо… Трудно… Проблем много….
– Вас устраивает новый директор, точнее исполняющий его обязанности Гильванова?
– Что хорошо: у нее нет симпатий или антипатий, говорит только то, что нужно точно сделать.
– А где вы сейчас живете? На Арбате, в Староконюшенном?
– Да, там, в бывшей своей квартире. Вернулся, можно сказать.
– Скажите, вы хоть как-то успокоились после всего того, что с вами произошло?
– Нет, нет…покоя нет. Ну, может быть, немножко легче стало. Сплю нормально. Со мной постоянно находится медсестра Людмила. Она хорошая. Она — хозяйка.
– Я давно вас не видела, но могу засвидетельствовать разительные перемены в вас по сравнению с тем, что было. Мы все тогда за вас боялись.
– Нормально. Похорошел. Поженимся? (смеется) Нет, теперь уже нет, уже нельзя. Да, следят за мной, чистят и так далее.
Стук в дверь. Входит молодой артист, он же режиссер Андрей Крупник. В прошлом сезоне выпустил удачный спектакль «Свадьба Кречинского». Высокий, открытый, лыбится во весь рот. Говорит, что просто зашел поздороваться.
«Да, мой мальчик. Я в театре», – говорит ему Джигарханян. «Тогда я спокоен, Армен Борисович». Крупник уходит.
— Но смотрите за это лето какие события произошли в Армении! Кстати, вы знаете Никола Пашиняна?
— Знаю. Но не просто все будет. Армяне, они — другие, они даже по-другому крестятся. Тут всё сложно.
— А гулять вам удается? Есть время?
— Да, гуляю по Старому Арбату. Сейчас хоть журналисты отстали. Да что ты все обо мне. Лучше расскажи, что в театрах происходит, а то я сижу тут как в норе кот.
— Да, кстати, вам же кота зимой подарили? Он с вами живет?
— Нет, это был случайный кот, не мой. А мой — вон посмотри (показывает на стену с фотографиями, среди них – черный кот на руках артиста). Это мой Фил, такого уже не будет никогда. Нет, больше брать кота не буду, потому что я слишком много должен отдавать ему своей энергии. Я должен ради него жить, а я хочу ради себя жить. Так что сейчас в театрах происходит? Интересно?
— Худруки меняются — пришло время смены поколений. В МХТ — Сергей Женовач, Володя Машков — в Табакерке, он еще и Школу возглавил, что Олег Павлович основал. И вот буквально на днях Алексей Владимирович Бородин представил нового своего главного режиссера, а по сути преемника, можно сказать сменщика.
— Кто такой?
— Егор Перегудов, талантливый режиссер. А я вот слышала, что будто вы хотите к себе в театр позвать Сергея Газарова. Это правда?
— Дай Бог, чтобы у Бородина всё хорошо было. А про Газарова … нет, даже близко ничего нет. Разговоры от нечего делать. Он талантливый человек, армянин, что мне подходит, но пока так вопрос не стоит. Знаешь, что я тебе скажу, я тебе не раз уже это говорил — слова моей покойной святой мамы, запомни их – люби себя. По-армянски это очень красиво звучит — кестес. Только себя. Это проблема трудная.
— Вы хотите сказать, что не любили себя никогда?
— Нет, никогда. Я, как и все, всю жизнь выполнял чьи-то задания — комсомольские, партийные, театральные, женские – это мы умеем делать. А любить себя никто не учит.
— Ну это уже какой-то конченый эгоизм получается.
Нет, не эгоизм. Это же страшно, когда только ты и всем должен. Я не знаю, какое отношение твое к себе самой… Это не эгоизм — это ум и умный человек. Ведь перед взлетом самолета чему нас учат, нужно делать? Сначала себя пристегнуть ремнем, а потом ребенка, потому что прежде всего — ты и ты ответственен за этого ребенка. Запомни эту мысль!
По материалам: “Московский комсомолец”
