Луганские бойцы — о несостоявшемся разведении сил и окопной жизни
После неудачной попытки разведения сил в Донбассе процесс реализации договоренностей по «формуле Штайнмайера» приостановился. Один из двух участков, где стороны должны были отойти от линии разграничения, — район города Золотое, причина срыва: нежелание воинских формирований Украины уходить с занятой территории. Специальный корреспондент «Известий» побывал на позициях бойцов армии ЛНР поблизости от Золотого и узнал, как они воспринимают происходящее и каково сейчас положение дел на этом участке фронта.
Как в начале войны
Золотое разделено на две части. Одна часть принадлежит Украине, другая — ЛНР. Бои в этих кварталах — редкость. Место непрерывных стычек, а также самая горячая точка на линии Луганского фронта располагается восточнее на несколько километров: в районах соседних сел Донецкое и стертого с лица земли Желобка.
Держат этот «горячий» участок солдаты батальона «Призрак» — преемника одноименной бригады.
— Верили ли мы, что произойдет разведение? Не очень, — делится со мной один из командиров подразделения Алексей П. — На Украине, сами видите, повестку задают силы, которые не желают договариваться, не хотят наступления мира. А проиграли от этого в первую очередь мирные жители. В Золотом в начале войны действовал контрольно-пропускной пункт, через который ежедневно тысячи людей выезжали на территорию Украины и возвращались обратно. Сегодня на всю республику остался только один КПП — в станице Луганской. И Киев не идет навстречу, не хочет исправлять ситуацию.
Что касается ситуации на фронте, Алексей характеризует ее как стабильно напряженную.
— Тяжелее всего приходится Желобку. Он располагается у господствующей высоты, по которой проходит трасса «Бахмутка», соединяющая Лисичанск и Луганск. И это кость в горле ВФУ (вооруженных формирований Украины). Значение трассы стратегическое: занял ее — и контролируешь нашу территорию на десятки километров вглубь. Взять они ее не возьмут, мы держимся крепко, все подходы заминированы, никто в лоб атаковать, а значит, идти на верную гибель не станет. Наступать большими силами тоже не рискнут: с одной стороны, ситуацию все-таки мониторит ОБСЕ, с другой — боятся последствий. Поэтому просто давят. Обстреливают непрерывно. Где-то стараются продвинуться в серой зоне, стремясь улучшить свое тактическое положение. По сути, на этом участке всё как в начале войны.
Срываешься и летишь
На позиции я еду в ночь на видавшем виды уазике с военнослужащим стрелковой роты Юрием. Путь наш — на самый передний край, откуда до украинских окопов 250–300 м. Едем без света. Как всегда во время подобных передвижений, слегка не по себе. И немудрено: в прошлый приезд на этой самой трассе мы только чудом не попали под минометный обстрел. Юрий же крутит баранку и ни о чем не беспокоится.
— Они нас не видят. Только на одном участке. Да и там… — он машет рукой.
И тут же добавляет, что две недели назад на его машину украинский беспилотник сбросил запас снарядов: у автомобиля пробило колеса, стекла и бензобак. Благо сам Юрий находился на позициях.
В армию Юрий пришел два года назад.
— Еще в 2014-м хотел записаться в ополчение, но жена не пустила, она у меня сердечница, — объясняет. — Потом устроился. Смирилась. Да и заработок играет роль. Плюс жена за это время два раза курс лечения прошла бесплатно, сами бы мы не вытянули.
По словам Юрия, в роте он и дежурный водитель, и рабочие руки, и на посту стоит, если кто-то ушел в «увал» (в увольнение), а замены не хватает. А еще на нем вывоз с позиций раненых. «Сообщают, срываешься и летишь, — говорит он. — Последний такой случай был с месяц назад — наступил однополчанин на мину, оторвало ступню…»
Лучше не знать
— Дома! — объявляет Юрий, выключая зажигание.
«Домом» бойцы называют позиции, потому что проводят здесь большую часть времени. У насыпи той самой «Бахмутки» нас встречают двое ребят с автоматами — Андрей и Иван.
— Сейчас через насыпь на ту сторону, — инструктируют меня. — И дальше пешком.
Прямую, как стрела, неживую трассу освещает полная луна. Перескочив через «Бахмутку» и скатившись вниз по сырому склону, я вздрагиваю от ударивших, кажется, над самым ухом щелчков автоматной очереди. Сопровождающие на выстрел не реагируют, и я не реагирую тоже. Уже на месте они объясняют — били с украинских позиций, но не прицельно, возможно, просто в пустоту. Или звук машины услышали, или еще какая причина — рядом же стоят. Отсюда и слышимость, кстати, такая: ощущение, что над самым ухом.
Позиции — это сеть траншей и блиндажей под остовами нескольких сожженных домов. Старший на месте — командир стрелкового взвода Саша, позывной Коммунист.
— Мы тут вроде пограничников, — объясняет он, когда мы спускаемся в блиндаж. — Держим свою линию. И окапываемся. Они наши позиции хорошо знают — каждый день фотографируют с беспилотников. И обсыпают минами прицельно. Вот и приходится укрепляться и расширяться.
На вопрос: «Когда в последний раз был сильный обстрел?» отвечает:
— С неделю назад. 73 прилета из миномета. Не знаешь, что это такое? Лучше не знать! Ближайшая мина в 3 м упала от места, где мы сидим. Никого, к счастью, не зацепило. Только кошку нашу контузило, и хвост перебило.
Три дня «увала»
На поверхности мы передвигаемся, светя фонарями под ноги и согнувшись крючком. Выпрямишься — есть вероятность, что засекут из тепловизора. Все курят и сильно кашляют. Под ногами крутятся собаки, чьи хозяева бежали два-три года назад из выжигаемого села. На танковой гильзе кипятится чайник.
Среди ребят в основном опытные, воюющие пятый-шестой год, такие как комвзвода Саша или уроженец Тюменской области Вася. Молодое пополнение представляет 21-летний Иван — житель соседнего Кировска, выпускник техникума, отучившийся на сварщика, но не сумевший устроиться по профессии и нашедший себя в итоге в армии.
Каждый второй ранен. У 45-летнего Васи еще с прошлого года два осколка в ноге. Другого мотострелка — 35-летнего Руслана — в феврале этого года зацепил снайпер, пуля задела бок, сантиметр вправо, и прошила бы насквозь печень. Еще одно ранение получил два дня спустя, пуля задела руку, но опять же по касательной — чудо, повезло! Второй номер после комвзвода 39-летний Андрей ранен трижды. И все в один день — отбивали атаку.
На увольнение у бойцов есть три дня в месяц. Остальное время — в блиндажах-окопах. Правда, никакого отдыха, говорят, с таким графиком не получается.
— Приезжаешь домой, а мыслями остаешься на позициях, — объясняют как один. — Невозможно за три дня сбросить этот груз. Ходишь на гражданке сам не свой. Дела накопились, а ни за что взяться не можешь. Только и успеваешь отоспаться да помыться нормально.
На рудники
Андрей (тот, что второй номер после командира) кормит меня горячими голубцами. Он же показывает электропроводку, которую провел собственноручно во все блиндажи. И печь с духовым шкафом из кирпича, которую сложил своими руками (и на которой приготовил кастрюлю отменных голубцов). А еще на улице — душевую кабину.
— Я до войны 20 лет на стройке проработал, — говорит он. — Хочется как-то в человеческих условиях существовать. И питаться нормально. Радостей-то у нас немного: покурить, три дня увала и питание приличное, если постараешься. Вчера, например, мы лазанью готовили.
За чаем в темноте, обсуждая несостоявшийся развод войск, солдаты пожимают плечами: «Если бы и состоялся развод — то только на одном участке. А на остальных обстрелы бы продолжились! И в первую очередь на нашем…»
Несколько бойцов дежурят у смотровых щелей амбразур, смена через каждые два часа. С полчаса у такой щели провожу и я, вслушиваясь в темноту и заглядывая время от времени в стереотрубу, но не вижу и не слышу ничего.
На сон есть несколько часов, с рассветом обратно. Просыпаясь пару раз в ночи, вижу, что спящий комвзвода Саша Коммунист беспорядочно шевелит руками и ногами, как будто и не спит. Кто-то из бойцов поднимается и, сменяя товарища, накидывая на плечи бушлат и беря автомат, отправляется наверх. Его сменщик, не раздеваясь, валится на нары.
Утром также тихо. «Не к добру», — бросает кто-то. Бойцы планируют день, распределяя обязанности. Основная задача на сегодня, как и вчера, — «рудники» (как говорит хозяйственный Андрей), то есть окапываться и окапываться. Ситуацию минувшей ночью дежурившие характеризуют как спокойную. Только несколько автоматных прострелов. И два разрыва из гранатомета. Отдаленно. Как раз в стороне Золотого.
Сергей Прудников
По материалам: “Известия”
