“Началось с товарища Давыдова”
20 декабря отметит столетний юбилей Служба внешней разведки.
Разведчики обижаются: об их неудачах трубят на каждом шагу, а успехи остаются невоспетыми. «МК» расскажет о тех, кто руководил разведкой на протяжении этих ста лет.
Для миллионов людей война, горячая или холодная, — невероятная трагедия. Но для некоторого количества джентльменов — несмотря на грозящие им опасности — это незабываемое время горячащих кровь приключений. Образ разведчика ассоциируется в наших глазах с агентом 007 Джеймсом Бондом.
«Бонд, — писал придумавший его Ян Флеминг, который сам служил в британской военно-морской разведке, — принадлежит к тому сорту мужчин, о котором втайне мечтает каждая женщина. И он ведет жизнь, которую хотел бы вести каждый мужчина».
Одно поколение зрителей сменяет другое. Но каждое из них, затаив дыхание, наблюдает за тем, как где-то в мире в номере люкс роскошного отеля все тот же человек прячет 25-миллиметровую автоматическую «беретту» в наплечную кобуру, не без удовольствия смотрит на себя в зеркало, надевает сшитый на заказ смокинг и отправляется куда-то в ночь. Спасать мир. И стараниями кинематографа эта сказка для взрослых никогда не кончается.
Вообще-то сейчас герою Яна Флеминга должно быть далеко за восемьдесят, но у Бонда нет возраста. Он остается молодым. Он никогда не был женат, у него нет детей, родителей и родственников. И он ничему не учится. В каждом фильме начинает все заново. Это к лучшему. Если бы над ним тяготел опыт его предшественника, он бы не вылезал из психиатрической клиники.
Благодаря Джеймсу Бонду весь мир уверился в том, что Англия — родина шпионов. Хотя, как мы теперь знаем, почти все знаменитые британские шпионы в реальности работали на советскую разведку.
Приказ Дзержинского
После Первой мировой войны генерал Эрих Людендорф, который руководил всеми операциями немецкой армии на Восточном фронте, утверждал, что Ленин и Троцкий — тайные агенты правительства кайзеровской Германии. Если Людендорф писал это всерьез, значит, немецкие разведчики надули своего генерала, уверяя, что им удалось заагентурить вождей большевиков. Цену себе набивали! Теперь уже известно, что успехи немецких разведчиков на Восточном фронте были очень скромными.
Да и другие спецслужбы в Первую мировую не играли сколько-нибудь важной роли. Чужих шпионов выявляли неустанно, а с засылкой своих не очень получалось. Как и в Гражданскую войну. А вот после ее окончания у чекистов появились новые заботы и новые интересы.
На очереди — мировая революция. В политбюро хотели знать, что происходит в других странах: не готовятся ли они напасть на Россию и не созрели ли для народного восстания?
В апреле 1920 года внутри Особого отдела ВЧК (военная контрразведка) появилось новое подразделение — Иностранный отдел. В разработанной для ИНО инструкции говорилось, что в каждой стране, где откроется дипломатическое или торговое представительство Советской России, будет создана и резидентура разведки.
20 декабря 1920 года Дзержинский подписал знаменитый приказ №169:
«1. Иностранный отдел Особого отдела ВЧК расформировать и организовать Иностранный отдел ВЧК.
2. Всех сотрудников, инвентарь и дела Иностранному отделу ОО ВЧК передать в распоряжение вновь организуемого Иностранного отдела ВЧК.
3. Иностранный отдел ВЧК подчинить начальнику Особотдела тов. Меньжинскому.
4. Врид. начальника Иностранного отдела ВЧК назначается тов. Давыдов, которому в недельный срок представить на утверждение президиума штаты Иностранного отдела.
5. С опубликованием настоящего приказа все сношения с заграницей, Наркоминделом, Наркомвнешторгом, Центроэваком и Бюро Коминтерна всем Отделам ВЧК производить только через Иностранный отдел».
Соседи
Давыдов — это Яков Христофорович Давтян. Он родился в Нахичевани. В Социал-демократическую партию он вступил в 1905 году, еще учась в гимназии. За активную подпольную деятельность молодой большевик был в 1907 году арестован. Его выпустили под залог, и он уехал в Бельгию, где познакомился с Инессой Арманд, возлюбленной Ленина. Это знакомство определило судьбу Давтяна.
В начале 1920 года Давтяна назначили первым секретарем полпредства в Эстонии, а в конце года вернули в наркомат по иностранным делам и поставили заведовать отделом Прибалтики и Польши. Инесса Арманд рекомендовала его председателю ВЧК Дзержинскому, которому понадобился образованный человек, знающий заграничную жизнь.
Оргбюро ЦК, ведавшее распределением партийных кадров, перевело Давтяна из наркоминдела в ВЧК, благо они находились рядом друг с другом. Дипломаты располагались тогда в доме бывшего страхового общества «Россия» на пересечении Кузнецкого Моста и Лубянки (теперь это площадь Воровского). Дипломаты несколько иронически именовали чекистов «соседями».
Но Давтян, подумав, предпочел дипломатию как более надежное дело и 20 января 1921 года вернулся в наркомат иностранных дел.
Вместо него руководителем Иностранного отдела стал Рубен Павлович Катанян, который был заместителем начальника политуправления Красной армии, руководил агитационно-пропагандистским отделом ЦК партии. Он прослужил начальником разведки с 20 января по 10 апреля 1921 года.
И ушел в прокуратуру, где много лет присматривал за специальными делами, то есть за работой госбезопасности. В 1938 году Катаняна арестовали, обвинив в создании «эсеро-меньшевистской террористической группы в органах юстиции и прокуратуры». Он отсидел семнадцать лет. В 1956 году его реабилитировали.
Разведчики и дипломаты
А в Иностранный отдел вернулся Яков Давтян.
Главные задачи Лубянки определяло политбюро. Разведка в этом исчерпывающем перечне задач даже не упоминалась. Закордонная разведка в тот момент еще мало интересовала руководство страны.
Чекисты считали первейшим долгом присматривать за дипломатами. 26 марта 1921 года провели совещание о работе наркомата иностранных дел. Присутствовали ключевые фигуры — будущие руководители Лубянки Вячеслав Рудольфович Менжинский и Генрих Григорьевич Ягода, начальник Иностранного отдела Яков Христофорович Давыдов, особоуполномоченный Особого отдела Соломон Григорьевич Могилевский (он сам вскоре возглавит внешнюю разведку), управляющий делами наркомата иностранных дел Павел Петрович Горбунов и Рубен Павлович Катанян.
Совещание пришло к выводу:
«Признать необходимым образование комиссии по обследованию постановки дела в наркомате иностранных дел в числе 5 человек, назначенной ЦК РКП. Просить тов. Дзержинского провести через ЦК РКП образование этой комиссии.
Образовать комиссию в составе т.т. Давыдова, Могилевского и Ягоды для разработки плана работ комиссии по НКИД в трехдневный срок».
Иначе говоря, чекисты просили доверить им проверку дипломатов. И проверяли. И докладывали, кого можно выпускать за границу, а кого нельзя — сбегут! Исходили, видимо, из того, что советский человек при первой же возможности убежит от советской власти… Разрешение поехать за границу стало признаком высшего доверия.
28 июня 1921 года Давтян писал секретарю ЦК Вячеславу Михайловичу Молотову:
«В ИноВЧК в настоящее время имеются заявления ряда литераторов, в частности Венгеровой, Блока, Сологуба, — о выезде за границу.
Принимая во внимание, что уехавшие за границу литераторы ведут самую активную кампанию против Советской России и что некоторые из них, как Бальмонт, Куприн, Бунин, не останавливаются перед самыми гнусными измышлениями, — ВЧК не считает возможным удовлетворять подобные ходатайства.
Если только у ЦК РКП нет особых соображений, чтобы считать пребывание того или иного литератора за границей более желательным, чем в Советской России, — ВЧК со своей стороны не видит оснований к тому, чтобы в ближайшем будущем разрешать им выезд».
Сам Давтян в сентябре 1921 года поехал полпредом в Китай. Одновременно он был утвержден резидентом внешней разведки. После Китая работал в Туве, Персии (Иране), Греции и Польше. Осенью 1937 года Якова Давтяна внезапно отозвали из Варшавы. 21 ноября арестовали. Обвинили в работе на польскую разведку и в создании правотроцкистской организации в советском полпредстве в Варшаве.
28 июля 1938 года первый начальник внешней разведки был расстрелян.
«Юнкерс» загорелся и рухнул
В августе 1921 года руководителем Иностранного отдела ВЧК стал Соломон Григорьевич Могилевский. Он молодым присоединился к социал-демократам, в 1904 году был арестован. Его выпустили под залог. Он уехал за границу — в Швейцарию. Поступил на юридический факультет Женевского университета и познакомился с Лениным, безоговорочно поверив в его правоту.
С осени 1919 года Могилевский служил в московской ЧК. Его определили в разведку, вспомнив, что до революции он жил в эмиграции, считался знатоком иностранной жизни.
В феврале 1922 года ВЧК преобразовали в Государственное политическое управление при наркомате внутренних дел. А в марте Могилевского назначили полномочным представителем ГПУ в только что созданной Закавказской Федерации, объединившей Грузию, Азербайджан и Армению. Одновременно он получил под командование внутренние и пограничные войска Закавказской Федерации. Заместителем ему дали Лаврентия Павловича Берию, молодого, но подававшего большие надежды чекиста.
Через три года Могилевский погиб во время перелета из Тифлиса в Сухуми, когда загорелся и рухнул одномоторный пассажирский самолет «Юнкерс-13», купленный в Германии. «Юнкерс-13» брал на борт двух членов экипажа и четырех пассажиров. Погибли летевшие с Могилевским секретарь Закавказского краевого комитета партии Александр Федорович Мясников (Мясникьян), заместитель союзного наркома рабоче-крестьянской инспекции Георгий Александрович Атарбеков и оба летчика.
Берия составил некролог:
«Я видел потрясающее место гибели наших товарищей. Я видел обезображенные останки того, под чьим руководством на протяжении двух лет я вел работу в ЧК… Не верится, не хочется верить… И я больше не услышу мягкого голоса Соломона Могилевского. Помню его особо внимательное отношение ко мне и к работе азербайджанской ЧК: «На вас мы здесь опираемся», — говорил он в дружеских беседах со мной».
Некоторые историки подозревают, что катастрофа — не случайность: Могилевский что-то узнал о своем заместителе Берии и хотел доложить об этом. Но не успел — Лаврентий Павлович его убрал. Другие исследователи полагают, что Берия опасался вовсе не Могилевского, а замнаркома рабоче-крестьянской инспекции Атарбекова, который раньше служил в ЧК и считал Берию темной личностью.
Но эти версии не подкреплены никакими доказательствами. Во-первых, взорвать самолет вовсе не простое дело. Во-вторых, Лаврентий Павлович Берия, конечно, вполне был способен на все, но в тот момент ему, вообще говоря, нечего было опасаться. Незачем было и устранять пассажиров «Юнкерса-13».
Леонид Млечин
По материалам: “Московский комсомолец”
