«Это сродни охоте»

Российский антиквар — о сокровищах за миллионы, пропадающих на чердаках и помойках

Антикварный бизнес окружает множество легенд — о сокровищах, которые продают на барахолках за бесценок, о редчайших предметах с удивительной историей, за которыми годами охотятся коллекционеры, о мастерских подделках, которые десятилетиями обманывают даже специалистов. Многие из этих легенд — чистая правда. Главный эксперт аукционного дома «Двенадцатый стул» Иван Ефимов рассказал «Ленте.ру», как устроен рынок антиквариата в России.

С чего все началось

Для меня антиквариат — это увлечение, которое стало бизнесом. Сначала была коллекция: мы с супругой собираем запрещенную литературу, и начали заниматься этим очень давно, еще с университета.

На самом деле стать коллекционером очень просто. Публика в основном слышит только про топовые вещи — про то, что кто-то платит семь с половиной миллионов фунтов за картину Петрова-Водкина. А в действительности, если тебя что-то увлекло, бюджет может быть совершенно небольшой. В советское время, еще до того, как я начал собирать что-то целенаправленно, я интересовался монетами, а у родителей была коллекция марок. Для этого не нужны большие капиталы.

Если тебе что-то нравится, то ты будешь на это тратить время и деньги, хотя бы и сэкономленные от школьных завтраков. Потом начинаешь в это погружаться, меняться с другими, что-то покупать, что-то продавать.

Сначала мы покупали книги для коллекции в обычных букинистических магазинах. Потом стали потихонечку продавать. Наш интернет-магазин получил известность, и мы начали работать с крупными частными коллекциями. А потом в какой-то момент с партнерами решили организовать аукцион. Ну и тут, что называется, еще больше закрутилось, потому что аукцион — это такой интересный калейдоскоп историй.

История длиной в 200 лет

Вещи попадают на аукционы из совершенно разных источников. Есть профессиональные коллекционеры, профессиональные дилеры. Есть наследники коллекционеров, которые нас знают и к нам приходят. Есть люди, у которых есть некий предмет, и они ищут, кому бы его пристроить.

Если прослеживать судьбу вещи, то начинать, конечно, надо с момента ее создания. У нас одна из самых интересных и длинных историй была связана с кольцом декабриста Евгения Оболенского, которое мы продавали. И она, наверное, начинается с восстания на Сенатской площади, где Оболенский играл ключевую роль.

После осуждения декабристов заковали в кандалы и отправили в ссылку. И когда вышел царский указ о том, что кандалы можно снять, они их сохранили. Трубецкой предложил сделать из кандального железа кольца, чтобы носить их как символ дворянской свободы.

Потом они начали отделывать их с внутренней стороны золотом, потому что металл был плохонький и плохо влиял на кожу. Золото брали из драгоценностей собственных жен.

Наше кольцо декабрист Оболенский подарил своей сестре, и дальше оно передавалось в ее семье из поколения в поколение, пока не оказалось в руках девушки, которая вышла замуж за внука оружейника Федора Токарева, создавшего пистолет ТТ. В итоге кольцо продали на нашем аукционе за достаточно приличные деньги коллекционеру, в частные руки. Вот такая история почти на двести лет.

Путь предмета

Когда мы пришли в Исторический музей получать экспертизу кольца Оболенского, эксперт нам сообщил, что видит такие кольца примерно раз в полгода. Люди, которые их приносят, хотят, чтобы им сказали, что они декабристские. Но если нет никаких подтверждений, если нельзя проследить историю предмета, это невозможно.

Дело в том, что металлические кольца существовали и помимо декабристов. И почему вот именно это кольцо было у декабриста? Это достаточно сложно доказать, это практически детектив. Доказать — это больше половины дела.

У нас уже был провенанс, была семейная родословная, какие-то дополнительные документы и фотографии, был каталог выставки, где показывали именно это кольцо. Оно было известно и оставило достаточно много следов. Поэтому нам, естественно, дали экспертизу.

Случайные находки

Истории про сокровища, найденные на барахолке, происходят регулярно. Понятно, что часто редкие вещи оказываются у людей не случайно, но бывает и так, что человек идет и вдруг…

Вот, например, у нас была книжка, которую мы продали за 1 миллион 150 тысяч рублей. Это детская книжка, которая называется «Аня в стране чудес», перевод Набоковым Льюиса Кэрролла. Человек купил ее в «Букинисте» за какие-то совершенно смешные деньги. Он мимо проходил, увидел ее и понял, что это ценная вещь. А тот, кто ее выставлял на продажу, не знал об этом и назначил совсем маленькую цену.

А бывает так, что в семье лежит какая-то интересная вещь. Люди не знают, что это, начинают выяснять и находят, например, нас

Нам недавно принесли книгу, которую мы будем выставлять на ближайшем аукционе. Это одна из самых редких пушкинских книг, которую издали в начале XX века. В силу содержания книгу запретили и пустили под нож на макулатуру еще в типографии. В Музее книги лежит ее экземпляр в таком вот поруганном виде, разрезанный ножом на три части. А нам ее принесли в отличном состоянии.

Для неспециалиста ничего такого в этой книге нет: мягкий переплет, издание не прижизненное. Но в семье, где она каким-то образом сохранилась, решили, что она очень необычная. Они попытались узнать ее историю и нашли в нашем лице единомышленников, которые сказали, что да, это очень редкая и ценная вещь, ее надо обязательно нести на аукцион.

К сожалению, иногда бывают обратные ситуации, когда в семье лежит ценная вещь, а потом наследники, родственники или кто-то еще ее выбрасывают. У нас такие случаи сплошь и рядом.

Мы однажды продавали вещи из архива художника Усачева, которые оказались кем-то выброшены на помойку. К нам приходил книжник и рассказывал, что когда-то он разговаривал с самим художником и предлагал ему большие деньги за его архив. Тот отказывался, говорил, что нет, архив не продается, это очень важная для него вещь.

Потом он умер, и, по-видимому, родственники все выкинули. У нас на аукционе, к сожалению, была только часть архива, буквально несколько папок, а целиком он занимал целый шкаф. Но стоимость даже этих нескольких папок составила полтора миллиона рублей. А сколько же стоил бы весь архив, если бы он не пропал?

Охота за сокровищами

Конечно же, работа дилера, — а мы достаточно долго были не только коллекционерами, но и дилерами, — она сродни охоте. Ты все время находишься в поисках чего-то интересного, и это интересное может найтись где угодно.

Вот так идешь, например, а в букинистическом магазине выставили книжку за сто рублей, которая потом продается больше чем за полтора миллиона. Иногда в интернете можно откопать что-то очень ценное. Или тебя зовут по знакомству, по рекомендации или по объявлению, и ты покупаешь большую коллекцию. Платишь нормальные деньги, получаешь всю коллекцию целиком, а потом долго продаешь ее поштучно, по частям.

Это нормальный честный бизнес, который прежде всего основан на глубоком знании предмета. Потому что чем лучше ты знаешь то, чем занимаешься, тем больше у тебя шансов найти и увидеть то, что другие не заметили, и потом перепродать.

Святые Граали антиквара

Есть, конечно, коллекционерские святые Граали, которые все знают, и все бы хотели найти. Например, константиновский рубль. Это самая редкая, самая знаковая русская монета. История такова, что Константин должен был стать императором, но отказался. Но к тому времени, как об этом стало известно, уже успели выпустить пробную партию монет, буквально несколько штук.

Или, например, самая желанная книга для русского собирателя — это редчайшее издание радищевского «Путешествия из Петербурга в Москву», которое было уничтожено по указу Екатерины II. Эту историю даже в школе, по-моему, проходят.

Такие знаковые вещи знают все, но они могут не попасться всю жизнь. То есть что толку их искать. Да, если такой предмет тебе вдруг встретится, ты будешь знать, что делать. Но этого недостаточно. Можно потратить всю жизнь, и ничего не найти.

В России, к сожалению, в отличие от Великобритании, куда свозились колониальные товары со всего мира, китайских ваз за сотни тысяч фунтов мало. Но бывают!

С предметами археологии тоже напряженка. Если кто-то что-то выкопал, этим торговать нельзя, потому что все, что в земле, принадлежит государству. Находки можно лишь сдать и получить свою долю.

Мастера подделки

Подделки были всегда, потому что спрос рождает предложение. Если есть какие-то вещи, за которыми все охотятся и за которые коллекционеры готовы платить серьезные деньги, то найдутся мастера, которые их подделают.

Частные коллекции стали собирать в эпоху Возрождения, тогда же появились и подделки. А еще раньше подделывали церковные реликвии.

У антикваров прошлого, по-видимому, высшим пилотажем было продать голову нильского крокодила под видом головы дракона, которого поразил Георгий-победоносец. Если поехать в Чехию, в Карлштейн, то там такая крокодилья голова красуется в карлштейнском реликварии.

Подделки бывают и достаточно старыми. Например, Александра Сергеевича Пушкина спокойно подделывали уже в девятнадцатом веке. Это будут старые чернила, старая бумага. Правда, сейчас такого стало гораздо меньше. Пушкина практически нет на рынке, а тот, что появляется, — он очень топорный.

Поколения поддельщиков тоже меняются, их подходы и методы работы становятся другими. Самое интересное, что они не всегда совершенствуются. Сейчас, например, рынок наводнен технически очень слабыми подделками. Монеты, например, делают в Китае массово. А там, где поток, то, соответственно, и ниже качество.

Человеку, который уже погрузился в эту тематику, такие фальшивки очевидны. Некоторые прямо по сообщению в WhatsApp определяют: «А, ну это я знаю, уже видел такой почерк, это точно фуфло».

Аукционные традиции

Аукционный рынок имеет очень сильную страновую специфику. Конечно же, лидеры здесь Англия и Америка. Прежде всего потому, что там аукционные традиции укоренились сильнее всего. В Америке с молотка продают практически все — скот, машины… Они привыкли считать аукционы самым честным способом перераспределения ценностей.

А в Англии свой аукцион есть практически в каждой деревне. Вам нужно продать, не знаю, барахло из сарая — вы относите его на аукцион. Вам нужно выгодно продать недвижимость или автомобиль — туда же. Все привыкли не только продавать, но и покупать на аукционах.

Это огромный рынок. И чем больше рынок, тем ярче светят те, кто на его вершине. А там Christie’s и Sothbie’s — аукционные дома как раз английского происхождения

Во Франции своя специфика. Там есть законодательство о так называемых комиссарах-призерах. Умер человек, или есть какое-то банкротное имущество, или просто надо оценить какие-то предметы — для этого есть комиссар-призер, который дает оценку. Комиссары-призеры очень любят аукционы и постоянно проводят их для определения стоимости вещей. И так можно практически про каждую страну рассказывать.

Аукционы в России

В России все это было до революции, все было на заре советской власти. Мы помним Ильфа и Петрова: их история аукционная была связана с тем, что на аукционах действительно продавали очень много старых вещей.

В «Метрополе» аукционы шли в ежедневном режиме. Стране требовалась валюта, и ее получали в том числе за счет продажи культурных ценностей за рубеж. Но потом это все прекратилось. Был очень долгий перерыв

Первооткрывателем российского аукционного рынка в новом формате стал аукционный дом Sotheby’s, который провел легендарные торги в 1988 году. Потом были свои лидеры вроде аукционного дома «Альфа-Арт», который принадлежал владельцу «Альфа-Групп». Но дальше владельцы «Альфа-Групп» ушли в космос, а аукционный рынок в России — он все-таки довольно небольшой.

Несколько лет назад антикварный рынок в России оценивали где-то в полмиллиарда долларов. Но вообще нормальных оценок масштабов российского рынка нет, потому что лидеров вроде Sotheby’s, которые публикуют свою отчетность, у нас нет, у всех такая информация закрыта. Но совершенно точно, что на мировом фоне это относительно небольшие цифры.

Почему? Потому что аукционам нужна традиция. У нас люди не приучены пользоваться аукционами, и понятно, что из-за этого будет достаточно маленький и рынок, и бизнес. Мы как владельцы аукциона вряд ли увидим, что наш бизнес вырастет до масштабов Christie’s или Sotheby’s. Для этого должно смениться не одно поколение.

Заграница нам поможет

После революции значительной части активного населения пришлось уехать из России. Из-за этого за границей скопилось огромное количество русских культурных ценностей. Сейчас все это возвращается. Вернулись яйца Фаберже, возвращаются многие картины, возвращаются архивы.

Из последних таких крупных возвратов — вернулся в Россию архив адмирала Колчака, за который заплатили очень большие деньги. Недавно во Франции были проданы документы мальтийского ордена, и, по нашей информации, они уже находятся в России.

Россия — это скорее импортер культурных ценностей, чем экспортер. У нас — к сожалению или к счастью, не знаю, — достаточно суровое законодательство по вывозу культурных ценностей. Если какие-то предметы признаются важной культурной ценностью, то разрешения на их вывоз не дают. Многие на это жалуются, говорят, что для рынка было бы хорошо, если бы культурные ценности могли перемещаться в обоих направлениях.

Воплощение истории

Предметы коллекционирования — это в той или иной степени материальное воплощение истории. Если, например, у тебя любимый поэт Мандельштам, и ты склонен к коллекционированию, то, конечно, ты захочешь иметь его прижизненные издания. Или книгу с автографом, которую он сам держал в руках. Или рукопись какого-то стихотворения. Через эти предметы мы приближаемся к самой идее создания чего-то нового.

Пару лет назад первая публикации «Евгения Онегина» на аукционе в Лондоне преодолела отметку в полмиллиона фунтов. Когда мы сталкиваемся с такими рекордами, то понимаем, что это не стоимость самой бумаги. Подобные деньги платят за историю, за язык, на котором мы говорим и создателем которого, по сути, был Пушкин.

Коллекционеров на самом деле очень много — наверное, сотни тысяч. Включая любителей, потому что с этого все начинается

Мы часто сталкиваемся с тем, что идет какая-то наша ярмарка или выставка, стоит наш стенд, идут мимо дети, и кто-то из них залипает просто на стенде. Начинается все с интереса. Тебе это интересно, и ты можешь собрать коллекцию всего чего угодно. Гусиных перьев, марок, монет.

Если, например, человек любит военную историю, он будет собирать форму, какие-то оружейные вещи. Или монеты — это самый компактный, самый простой, самый доступный способ погружения в историю. Любишь ты древний Рим? А вот у меня, пожалуйста, монетки, которые тогда имели хождение, которые были у людей, живших в то время и творивших ту историю.

Аукционные покупатели

Серьезными коллекционерами, по большей части, становятся люди, состоявшиеся в своей основной профессии. Не обязательно миллиардеры — это могут быть профессора, айтишники, писатели, ученые. Они привыкли добиваться своей цели и к коллекционированию подходят точно так же.

Если уж такой человек начал что-то собирать, то будет тратить на это время, познакомится с дилерами, будет участвовать в аукционах, будет ходить по выставкам. То есть станет относиться к своей коллекции так же, как к работе. И результат будет соответствующим. У него получится не просто собрание дорогих безделушек, а небольшой музей.

Мы знаем истории, когда люди благодаря своим знаниям и погруженности собирали коллекции лучше, чем их конкуренты с бóльшим бюджетом, но не так относящиеся к своему предмету