Осень Патриарха

Но можно не сомневаться, что вскоре накал страстей вокруг неприятных историй, связанных с церковью, возобновится. И причина этого, возможно, кроется в том, что политика патриарха, в первую очередь внутрицерковная, перестала устраивать Кремль. К каким последствиям это приведет, сумеет ли нынешний предстоятель РПЦ изменить свой курс или для этого понадобится другой человек на кафедре московских святителей, читайте в расследовании «Совершенно секретно».

Информационная волна началась и окончилась новостями, связанными с патриархом. Удивительным образом, этих новостей оказалось ровно восемь, по числу смертных грехов. На этом совпадения не заканчиваются. Каждое из событий или происшествий словно специально подобрано так, чтобы один из этих грехов мог бы стать заголовком соответствующей новости.

Более того, если эти восемь новостей написать в столбик в той последовательности, в которой они «выдавались в эфир», а рядом, так же, в столбик, написать названия грехов, в том порядке, в котором они перечисляются в святоотеческой литературе, то каждый грех и подходящая под него новость совпадут почти во всех случаях. Невольно складывается впечатление, что за подборкой новостей кто-то стоит.

Чтобы правильно понять, что за посыл стоит за всеми новостями, которые мы кратко перечислим, нужно учитывать, что не всякий раз герой новости действительно подвержен греху, стоящему в заголовке. Некоторые события получили огласку в медиапространстве для того, чтобы зародить у читателей или зрителей ощущение того, что человек, с чьим именем связана новость, обладает именно этим негативным качеством. На языке PR этот эффект называется созданием отрицательного имиджа публичной персоны либо организации, которую она олицетворяет.

За этим грехом скрывается не только банальное обжорство, но и любое потребление чего бы то ни было сверх меры. Осколки Русской православной церкви за границей, не воссоединившиеся с РПЦ, опубликовали информацию о новой мебели в патриарших покоях Данилова монастыря. Новость имела большой резонанс в социальных сетях и на религиозных информационных ресурсах. Оказалось, что мебель в приемной патриарха, мягко говоря, недешевая. Один столик с инкрустацией, а их в покое насчитывается несколько, стоит более 22 тысяч евро. Стулья – по 2 тысячи евро.

В сообщении приводятся слова пресс-секретаря патриарха дьякона Александра Волкова, который в свойственной ему манере отшивает журналистов словами: «Мы совершенно не обязаны объяснять, какая мебель в комнатах закупается и появляется». Однако производитель этих гарнитуров, итальянская фирма Jumbo, открыто заявляет, что «вошла в резиденцию патриарха Кирилла через парадную дверь». По информации, которую распространяет компания, приемная не единственное место в резиденции патриарха, где стоит их очень дорогая мебель.

Значение этого греха раскрывать не обязательно, оговоримся только, что для монаха любая сексуальная связь или попытка дать волю похоти – нарушение его обетов.

В Тверской митрополии, управляемой небезизвестным епископом Виктором (Олейником), которого интернет ресурсы подозревают в нетрадиционной ориентации, произошло епархиальное собрание, на котором был снят с должности настоятеля иеромонах Иаков (Павел Владимирович Стёпкин). Этому скромному и незаметному событию предшествовала выдача официального заключения по заявлениям в прокуратуру нескольких человек с просьбой возбудить против Иакова (Стёпкина) уголовное дело.

В частности, речь там шла о почти недоказуемой 133-й статье УК («Принуждение к половому акту»). Как следует из заключения Следственного комитета, двое, молодой человек 18 лет и женщина, обвиняли иеромонаха в сексуальных домогательствах. Причин, по которым последовал отказ в возбуждении дела по этой статье, может быть множество, в том числе и та, что мама этого Стёпкина – старший помощник прокурора Смоленской области, но то, что позволяет себе оставить без внимания светское правосудие – серьезнейший повод для скрупулезного разбирательства в суде церковном. Обвинения двух разных человек в адрес монаха в одном и том же грехе – повод для возбуждения расследования даже не в епархиальном, а в общецерковном суде.

По словам местных, тверских журналистов, они давно привыкли, что у митрополита Виктора примерно раз в четыре года появляется фаворит, который молниеносно делает карьеру в епархии, а затем так же мгновенно исчезает из поля зрения.

Иаков (Стёпкин) как раз из таких. Он принял постриг и сан совсем недавно, в 2011 году. За короткое время он стал личным секретарем митрополита, председателем одного из епархиальных отделов и настоятелем одного из крупнейших тверских храмов.

Однако митрополит Виктор (Олейник) прекрасно знает, что его протеже влип по самые уши, и потому решил подобру-поздорову отправить его простым насельником в монастырь. Епархиальный совет согласился с предложением митрополита.

«А дальше, – рассказывает «Совершенно секретно» Мария Орлова, шеф-редактор тверского еженедельника «Караван+Я», – Стёпкин предложил митрополиту поговорить с глазу на глаз, и они ушли в кабинет владыки. Собравшиеся слышали оттуда крики Стёпкина: «Да я вас сдам, я вас за собой утяну!» – и умоляющие стоны митрополита:

«Иаков, прости!» Когда они успокоились и все-таки поговорили и вышли, то сообщили собравшимся, что пока Стёпкин отправляется в монастырь…

Однако этим планам вряд ли суждено сбыться. Тверскому митрополиту Виктору в этом сентябре исполнилось 75 лет и он уже написал прошение о зачислении на покой. Синод эту просьбу удовлетворит в самом скором времени, поскольку параллельно с этой бумагой митрополит написал еще одну, в Администрацию президента. В ней престарелый иерарх просит главу государства лично вмешаться и настоять в Патриархии, чтобы Синод оставил его на тверской кафедре. С точки зрения церковной номенклатуры, это непростительная глупость. Патриарх Кирилл не терпит, когда кто-либо пытается со стороны повлиять на те, или иные решения, а особенно, когда привлекает для этого какие-либо властные структуры.

Этот грех – продолжение глупости. Он, к примеру, толкает на другие не самые умные поступки, например ложь.

С митрополичьего подворья в древнем Ярославле, прямо из покоев архиерея, вынесли сейф. В нем находилось 11 миллионов рублей, 30 тысяч евро и 3 тысячи долларов. Также там лежали панагии, семь штук. Это символы епископского сана, иконки, которые архиереи носят на груди на цепочках, как священники – кресты.

Именно наличие в сейфе панагий навело меня на размышление о том, что, возможно, украденные средства принадлежали не епархии, а ее руководителю.

Недорогие панагии, а их цена на Софринском заводе начинается с 35 тыс. рублей, обычно иерархи хранят в ризницах своих соборов. Вещицы чуть подороже, серебряные, с полудрагоценными камешками, чья цена колеблется от 80 до 200 тысяч, – там же. Чтобы епископ хранил считаное количество панагий, а обычно у него их не меньше сотни, возле своей спальни, они должны быть по-настоящему дорогими, золотыми, с настоящими драгоценными каменьями. Но цены таких вещей оговариваются с глазу на глаз, между ювелиром и заказчиком.

Между тем, по распространенной пресс-службой митрополии официальной информации – денежные средства предназначались для епархии, в частности для газификации семинарии. Делая такое заявление, ни владыка-митрополит, ни его клевреты даже не подумали, насколько оно глупо звучит. Как можно организации, зарегистрированной в Минюсте, рассчитываться с «Газпромом» наличными, да еще и в валюте?

Но главное не это. Недавно Ярославскую епархию превратили в митрополию, выделив из нее Рыбинскую епархию. Все прежние учреждения, к примеру, та же семинария, которыми обе епархии вынуждены пользоваться совместно, финансируются в складчину. А потому, если бы деньги действительно предназначались бы на этот ремонт, то там определенная сумма принадлежала бы Рыбинской епархии и злоумышленники ограбили бы и ее. Списывать все поборы на нужды семинарии – это традиционная черта русских архиереев.

В это состояние человек впадает, когда зацикливается на безысходности собственной жизни.

Эта история началась четверть века назад. Тогда в Саракташ, в маленький поселок в оренбургской степи, был назначен священник Николай Стремский. На перрон местной станции он сошел с одним чемоданом в руке. Но за несколько лет в забытом всеми поселке ему удалось построить огромный духовно-просветительский комплекс. Он похож на два стоящих друг напротив друга монастыря. В одном находятся храмы, гимназия, духовное училище, душепопечительский центр и многое другое.

А во втором живет сам о. Николай и около шестидесяти его детей. Священник – самый многодетный отец России, усыновивший и воспитывающий множество брошенных детишек.

Но вот мир облетает весть, что этого священника, с шумной погоней, с жестким задержанием привозят в отдел милиции и оформляют за пьяное вождение. В Интернете появляется видеосьемка того, как это происходило.

По версии о. Николая, полицейские не устраивали за ним погони, поскольку в тот день он не садился за руль, они просто вломились в его дом и выволокли его оттуда.

Косвенно в пользу слов священника говорит то, что именно он разместил в Сети видео со своих камер наблюдения, как его за руки и за ноги полицейские выволакивают со двора. А правоохранители, у которых во всех машинах стоят регистраторы, своего видео, как они гнались за пьяным священником, не опубликовали.

Епархия тотчас запретила о. Николая в служении и лишила всех должностей. Быстрое и суровое наказание священноначалие объясняет тем, что священник якобы имеет неоплаченные штрафы и начал часто выпивать из-за смерти родного брата.

Семейная трагедия в этой истории, безусловно, сыграла определенную роль, но объяснение ситуации с о. Николаем Стремским, возможно, лежит в совершенно иной плоскости.

Иерархи Русской церкви, в основной массе, не умеют ничего отдавать, но вот брать и отбирать умеют прекрасно. Создание огромных церковных зданий о. Николаем в Саракташе началось с абсолютного и полного нуля. Первые годы священник вообще ютился в углу, который ему выделила одна из прихожанок. И все свои задумки священник реализовывал без какой-либо помощи епархии. Когда же он построил обитель, епископ просто приказал ему разместить в здании гимназии еще и духовное училище. Вслед за училищем, все, что создал о. Николай, стало получать все новые и новые епархиальные обременения.

Насколько интересен Оренбургскому митрополиту Саракташ, а точнее, то имущество, которое собрал священник Стремский, видно из того, что название этого, без деятельности о. Николая так и оставшегося бы безвестным, поселка сейчас включено в титул его митрополии.

На мой взгляд, желание архиерея стать в Саракташе полноправным и единственным хозяином и те действия, что владыка для этого предпринимает, и стали причиной печали, поселившейся в душе священника, а так же всех бед, которые внезапно окружили энергичного и деятельного батюшку.

Это чувство вытесняет все положительные душевные устремления. Там где угнездился гнев, нет главной христианской добродетели – любви.

Десять суток административного ареста получил Дмитрий Цорионов, предводитель православного общественно-политического движения «Божья воля». А виной всему гнев праведный, который не дает этому человеку жить спокойно. Вот и в этот раз внимание неугомонного православного активиста привлекла малозаметная выставка в Манеже, неинтересная широкому кругу людей.

Энтео, так себя именует вышеуказанный господин, что с греческого переводится как «Бог во мне», пришел на выставку, увидел что-то, что разожгло в нем религиозную рознь, и устроил там перепалку. Что-то было разбито, что-то не так сказано. В итоге суд признал Цорионова виновным и отправил под арест.

Адвокат активиста, профессор РАГС Николай Кузнецов в беседе с «Совершенно секретно» указал как минимум на десяток фактических и процедурно-процессуальных нелепостей, неточностей и нестыковок, в силу которых суда по этому делу вообще не должно было быть.

А это только подчеркивает важность этого процесса и этого приговора. Значит, неким силам нужно было взять и наказать не в меру деятельного, или, скажем по-другому, самого известного защитника православных ценностей.

Это знак, это символ, и еще это искусственно созданная неким государственным механизмом новость, которой без приговора не было бы вообще.

Это грех скуки ко всякому делу, грех, который может толкнуть человека на необдуманный, а порой и просто небезобидный  поступок.

В Самаре за увлекательным процессом перебрасывания за стены исправительной колонии № 13 пакета с героином весом 50 грамм задержали иеродьякона, насельника Свято-Воскресенского мужского монастыря.

Как выяснили правоохранительные органы, священноинок принял сан всего шесть лет назад. Но в 2014 году ему стало скучно в монастыре, и он, покинув обитель, отправился в Самару обустраивать личную жизнь. Работая сборщиком мебели, иеродьякон попутно пристрастился к героину.

Как объясняет сам задержанный, в монастырь он вернулся потому, что плата за работу не могла обеспечить его требуемой дозой наркотиков. А вот жизнь в монастыре почему-то смогла. По счастливому стечению обстоятельств монах-наркоман объявился в монастыре, ему позвонил некий человек и представился «попом». Он предложил за деньги и «дозу» поработать наркокурьером.

Естественно, Самарская епархия немедленно вывесила на своем сайте сообщение о том, что этот дьякон не является их клириком и насельником Свято-Воскресенского монастыря. Правда это или нет, на самом деле неважно. Здесь главное то, что распространителями этой новости на федеральном уровне стали два очень примечательных СМИ: официальный печатный орган Правительства Российской Федерации «Российская газета» и ТАСС.

И ведь зачем-то эту новость надо было публиковать именно крайне авторитетным государственным изданиям. А ведь, по сути, если дело обстоит именно так, как пишет на своем сайте епархия, что этот иеродьякон не имеет никакого отношения к церкви, то новость не стоит и выеденного яйца. Мало ли находится наркоманов, которые из-за своей пагубной привычки готовы на все что угодно.

Но государственные СМИ в своих заметках, вообще не освещают происшествие с позиции церкви, как будто этой позиции просто нет.

Этот грех, кроме прочего, заставляет людей всеми средствами показывать окружающим свою уникальность, необычность и превосходство.

Самарские журналисты начали раскапывать историю с монахом-наркодилером. Как это обычно случается, искали одно, а нашли совсем другое.

Так, корреспондент одного из местных изданий обратился за комментарием к преподавателю семинарии, иеромонаху Амфиану (Артёму Вечелковскому). На что тот, оговорившись, что с весны сложил себя сан, не считает себя священником и оставил работу в семинарии, разъяснил ситуацию так, как он ее видит. По словам бывшего священника, церковное руководство в курсе всего, что связано с духовенством. В качестве примера он привел себя, заявив, что он гей и что об этом знали все, включая самарского митрополита, и это никак не мешало ему быть священником в течение десяти последних лет.

В этой новости главное не то, что практически открытый гомосексуалист долгие годы был священником, и даже не то, что об этом прекрасно знал митрополит. Здесь важен посыл, важно то, что свидетель расцветшего среди иерархов православной церкви гомосексуализма обрел имя, что эта тема выходит за рамки анонимных рассказов, что если она подвергнется публичному обсуждению, найдется немало людей, которые смогут конкретно сказать о том, что, кто и как. А именно этой конкретики, публичного называния имен гомоиерархов крайне боится Патриархия.

Был ли «каминг-аут» Артёма Вечелковского случайностью, упавшей к ногам возможностью покрасоваться перед родной Самарой, или спланированной и выверенной акцией, неизвестно. Вряд ли он думал, что его слова получат такой резонанс, но они прозвучали как гром среди ясного неба.

Кстати, реакция епархиальной номенклатуры на них оказалась очень красочной иллюстрацией того, к чему приводят попытки делать вид, будто острых проблем в церкви не существует. На сайте митрополии появилось объявление, о том, что дело Вечелковского передано в церковный суд. Через какое-то время митрополит и высокопоставленные епархиальные протоиереи соберутся, наденут красивые блестящие одеяния и сядут в кружок в каком-нибудь величественном зале. Немного посовещаются и торжественно лишат гомосексуалиста сана. Но все эти ритуальные мероприятия нисколько не отмоют той грязи, которую уже вылил на епархию бывший иеромонах Амфиан.

А если бы Патриархия увидела очевидную проблему и захотела бы провести чистку рядов, то таких Амфианов среди духовенства просто бы не было. А если бы они и по какому-нибудь недосмотру и оказались бы в числе клира, то при первых тревожных звоночках в отношении таких товарищей проводилось бы всестороннее дознание, и при доказанной вине они немедленно извергались бы из сана, лишаясь какой бы то ни было возможности в дальнейшем иметь к  церкви какое-либо отношение.

Синонимом этого греха может быть амбициозность, стремление соответствовать высокому положению в обществе.

Последней новостью в информационной волне, связанной с событиями в церкви, стало обнародование фотографий, на которых некий человек, очень похожий на нашего патриарха отдыхает на белоснежной яхте.

Настоящие это фотографии или фейковые, не имеет ни малейшего значения. Те, кто их вбросил, на все сто процентов добились цели, которую ставили перед собой. Эти снимки и подписи к ним видели десятки, а может быть, и сотни тысяч человек. И у подавляющего большинства из них сложилась ассоциация: «Патриарх, яхта, красивая жизнь. Красиво человек живет, у меня нет и никогда не будет ни яхты за 680 тысяч евро, ни друзей, которые пригласили бы меня на такую яхту».

Те, кто опубликовал эти снимки, серьезно ударили по имиджу патриарха как духовного лидера. Если ты отдыхаешь в таком же антураже, как и большинство бизнесменов и политиков, то ты вряд ли чем-то от них отличаешься. Значит, у тебя, как и у них, на первом месте в жизни стоит забота о комфорте, сытости и достатке.

Такие выводы бьют, прежде всего, по патриархийной политике сакрализации личности патриарха, по созданию из него образа святителя, гения нации. И все эти цели успешно достигаются, даже при условии, что фотографии липовые.

А если на секунду допустить, что снимки настоящие, что мы действительно видим один из моментов отдыха патриарха? Тогда тут возникает просто масса вопросов, и главный: как удалось эти снимки сделать?

Ведь патриарха охраняет Федеральная служба охраны, та же самая, что охраняет наших министров, глав госкорпораций, других высших чиновников. Много ли мы видели фотографий с отдыха, ну, скажем, министра Ливанова? Куда в момент съемки смотрели люди, охранявшие патриарха? А может быть, они специально утратили бдительность и позволили сфотографировать предстоятеля Русской церкви в не самом выгодном для него ракурсе?

Также интересно, почему эти фотографии всплыли не месяц назад, как только они были сделаны, а лишь недавно? Почему они завершают целый цикл новостей, преподносящих церковь в неблаговидном свете? Почему момент их обнародования был выбран так удачно – и пришелся на два дня раньше главного политического события недели – выступления Путина на Генассамблее ООН. Не для того ли, чтобы интернет-пресса в момент затишья смогла распространить их на максимально широкую аудиторию?

Огромное количество выпуклых, кричащих фактов информационной компании практически исключает возможность того, что это было случайностью. Жесткая схема, по которой строился масштабный информационный вброс, его упорядоченность, говорят о том, что он тщательно готовился. Лишь пара событий из этой волны произошли спонтанно, да и то, много ли надо усилий мощной государственной структуре, чтобы взять на прицел наркомана, кидающего через забор наркотики, и в нужный момент его арестовать, создав тем самым новость.

Как и любое послание, этот информационный поток имеет своего адресата. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кому оно адресовано. Попробую разобраться, зачем оно вообще было создано и какой реакции ждут составители.

Нашему государству, которое после истории с Украиной оказалось почти в осадном положении, крайне нужны союзники, как внешние, так и внутренние. При этом если в поиске внешних союзников достаточным является простое увеличение их количества, то в поиске внутренних важно их качество.

Наш президент на всех трибунах, на которых ему задавали вопросы по поводу положения в России секс-меньшинств, постоянно повторяет две вещи: их права никак не ущемляются, и для России их ценности, в силу национальных традиций, неприемлемы.

Путин также объявляет о том, что и государство, и общество нуждаются в духовных скрепах. Говоря эти слова, президент имел в виду, прежде всего, православие.

Но как только жизнь этих «скреп», скрытая от сторонних глаз, выносится на свет божий, получается, что гомосексуальные ценности для них очень даже приемлемы.

Это наносит удар как по авторитету государственной власти в стране, так и по авторитету президента. А значит, нужно сделать так, чтобы эти скрепы изменились и изжили из себя бросающуюся в глаза червоточину, или, если они окажутся на это не способны, то людей, олицетворяющих эти скрепы, надо заменить на других.

Надо сказать, что в истории православия случаи, когда одного человека снимали с первосвятительской кафедры и назначали на его место другого, не редкость. В Византии константинопольские архиепископы и патриархи сменялись по первой прихоти императора. В России самым известным случаем подобного рода стало низвержение с патриаршего престола и лишение сана патриарха Никона.

Да и католическая церковь, привыкшая держать на своем престоле понтифика даже в состоянии полной отсутствии дееспособности, недавно прошла через процесс отречения одного папы и его ухода на покой.

Власти необходимо, чтобы церковь избавилась от всех тех болячек, которые сегодня украшают ее саму. В этом есть определенная логика: чужие недостатки исправлять всегда проще, да к тому же они и виднее. Но согласится ли церковная номенклатура на этот вариант, да и вообще, услышала ли она его? Можно с определенной уверенностью сказать: нет.

Низкое качество кадров в аппарате синодальных отделов, канцелярии патриарха, других структурах, вплоть до епархиальных служб, просто не дает возможность увидеть, как складывается картина восприятия церкви обществом, почувствовать, как изменяется тональность государственно-церковного диалога.

Изменить ситуацию сможет только жесткая мотивация церковного руководства. Таковой может стать перспектива повторения пути патриарха Никона, но все

надеются на русский «авось». А потому церковники могут запросто пропустить точку невозврата, когда государство решит, что все шансы на изменение положения дел давно и безвозвратно утрачены.

Кто знает, не обернется ли это новым Синодальным периодом, когда церковь превратится в простое министерство по делам государственной идеологии, и не станет ли эта осень, в самом своем начале отметившаяся неожиданной информационной политикой, последней осенью в истории патриаршества на Руси?