В 2002 году в редакцию одной из ярославских газет пришло письмо от пенсионера Бориса Федоровича Белугина. Уже сильно пожилой человек, словно исповедуясь перед уходом (очень скоро его не стало), решил открыть тайну, которая не давала ему покоя более 60 лет
Здесь, под Ярославлем, во время войны был оборудован один из многочисленных схронов Верховного главнокомандующего…
Белугин рассказал в своем послании о том, что ему, 12-летнему пареньку, и его другу Женьке довелось стать свидетелями необычного явления. Отправившись как-то на раннюю рыбалку по Волге, ребята увидели, как из высокого речного откоса практически прямо на них выскочил из горы необычный самолет.
Гора эта — самая высокая точка в окрестностях Ярославля, именуемая Красным Холмом. Недалеко от этого волжского утеса до 1941 года располагался профсоюзный санаторий, а во время войны — госпиталь.
Вылетев фактически из берега, моноплан чуть не задел их лодку, пролетев буквально в нескольких метрах над ними. Перепуганные пацаны бросились на дно лодчонки и не скоро пришли в себя. А в беседе с родителями подростки получили от них строжайший наказ: молчать, что бы ни произошло… Вот они и поклялись тогда с Женькой «вечно хранить тайну».
В своем письме пенсионер подробно обрисовал берег реки, русло и направление течения Волги, их местоположение на ней и траекторию того самого самолета, напугавшего их до полусмерти (см. схему).
Незадолго до войны вся округа полнилась слухами о грандиозной стройке, которая развернулась над Волгой. Трехметровый забор с многорядьем колючей проволоки, которым была обнесена огромная стройплощадка, только добавлял вопросов у местных жителей.
Краснохолмские «зацеперы»
Но обсуждали селяне не только стройку, но и надписи на заборе аршинными буквами: «Ближе 10 шагов не приближаться! Огонь на поражение открывается без предупреждения!» А когда на объект приехал сам Берия, приказавший усилить охрану, по округе пошел шепоток: строят резиденцию для Самого. Только о том, что резиденция эта должна стать подземной, никто поначалу не догадывался. Вот и Борис Белугин о построенном под толщей волжского утеса бункере Сталина узнал много позже.
Как ни крути, самый осведомленный народ — это мальчишки. Они многое подмечали, находили любые щели, чтобы увидеть то, чего нельзя, залезали туда, куда не следовало бы, совершали запрещенные, казалось бы, вещи…
Ярославский краевед, который разрешил назвать только его имя — Владимир, в беседе со мной признался, что не один год потратил на то, чтобы найти хоть какие-нибудь следы бункера. Так вот, когда они с товарищами занимались раскопками, разговорились с одним из местных старичков.
И пенсионер поведал Владимиру интересную историю о том, как в 1941 году они с друзьями, такими же сорванцами, зимой цеплялись за борта грузовых автомобилей, которые шли в Красный Холм по льду Волги (в то время других дорог-то и не было). «Зацепишься, бывало, — вспоминал старичок, — и катишься так по льду на своих двоих или на санках».
Кузова машин, как правило, были покрыты тентом. То есть перевозились, видимо, не простые грузы, а секретные. Именно поэтому иногда из-под тента показывалась фигура стрелка-красноармейца с винтовкой, который по-хорошему просил «зацеперов» отстать от грузовика от греха подальше. А иногда охрана смотрела на эти ребячества сквозь пальцы.
Этим как-то и воспользовался тот самый человек, который разоткровенничался с краеведом. Пенсионер вспомнил, что однажды они с дружками из любопытства заглянули под тент. Но, к своему разочарованию, увидели там лишь цветные рулоны — то ли ковры, то ли дорожки.
Славянский шкаф для Сталина
Кстати, о ковровых дорожках… Эту версию, в частности, подтверждал супруг одной из санитарок санатория бабы Зины — Леонид Проказов, у которого родители работали вольнонаемными в бункере. Да что там бункер. По словам Леонида Александровича, под землей жил своей жизнью настоящий трехуровневый город. Подросток, которого иногда пропускали к родителям, рассказывал о длинном просторном коридоре с красной ковровой дорожкой. Кругом, по его словам, блистал мрамор. А в конце коридора поражал своим величием ярко освещенный большой зал.
Еще он рассказывал о том, как на их глазах туда привозили мебель (почему-то зеленого цвета): столы, шкафы, кресла, стулья, драпировку, какие-то рулоны и прочие вещи. И как потом все эти вещи увозили перед тем, как замуровать все входы и выходы.
По словам бывшего депутата местного заксобрания Владимира Столярова, под землей, судя по всему, выстроили город, площадь которого была поистине огромной. Ему довелось читать некоторые документы, полученные благодаря депутатским запросам. Если верить этим документам, на проходческих работах трудились сотни метростроевцев.
— Мне запомнилась бумага, которой предписывалось премировать 9 бригадиров проходческих бригад 7-го Управления Метростроя, а остальным рабочим — увеличить в полтора раза зарплату, — рассказывает Владимир Иванович. — А сколько на самом деле было тех бригад и рабочих? Это до сих пор тайна за семью печатями. Еще там было распоряжение поставить на строительство объекта 100 специальных защитно-герметичных дверей. А потом и приказ от 1946 года — закрыть спецобъект (замуровать входы и выходы).
Слоеная мина
— Когда мы, пригласив рабочих и подтянув технику (тракторы, экскаваторы и пр.), стали раскапывать грунт, то наткнулись на девять железнодорожных узкоколейных путей, — продолжает Владимир Столяров. — Вернее, это были уже остатки шпал и разбросанные то тут, то там костыли от них. По всему этому можно судить о том, что грунт вывозился из-под земли в гигантских объемах.
Верховный главнокомандующий форсировал своим приказом строительство подземного города именно в тот момент, когда фашисты подходили к Москве. Дорога была каждая винтовка, каждый патрон. Люди — и стар и млад — тысячами шли в ополчение. А в это время выделялись миллионы рублей на строительство целого подземного города! Да не одного. По некоторым данным, такие же бункеры, кроме Куйбышева (ныне Самары) и Ярославля, строились в Сталинграде, Саратове, Ульяновске, Горьком, Казани, Вологде, Иванове, во Владимире, в Астрахани…
— Самый защищенный и надежный бункер строился где-то на Урале в скальных гранитных или базальтовых породах в горах, — рассказывает краевед Владимир Б. — А грунт со стройки ярославского бункера везли к Волге, где соорудили временную пристань и поставили КПП. Грунт ссыпали на баржи, которые увозили его в неизвестном направлении. Надо заметить, что во время раскопок мы наткнулись на нечто необычное. Отрыв в одном месте участок метр на полтора и сняв примерно метр глины и земли, мы увидели разноцветный песок.
Песок был насыпан ровными полосками — желтая, красная, зеленая, белая, — уходящими вглубь. Ведь не лень же было кому-то делать эту ювелирную работу. Хорошо, что мы не стали рыть еще глубже, потому что недели через две меня вдруг осенило: ведь это же маркировка оставленных после «закрытия» бункера мин! По специальному справочнику я вычислил, что там были заложены сигнальная, разрывная и другие мины — всего четыре разновидности. Любой сапер мог определить по порядку чередования этих полосок и по их цвету, что за заряды здесь заложены и какой мощностью они обладают. Сначала должна была взорваться сигнальная мина, чтобы отбить у непрошеных гостей желание копать дальше. И уже потом шли боевые заряды. Так что меня, как говорится, бог миловал…
Раскопки подземного города Сталина под Ярославлем начались примерно 20 лет назад, продолжаются и поныне. Впрочем, пока эти усилия приносят лишь новые вопросы и загадки.
Виталий Карюков
“Новый вторник”
