Штурм Рейхстага: сколько победных флагов было поднято над нацистским логовом, почему их водружали даже 8 мая и чего испугался Жуков
Часы Prasente fur Deutsche Generale
Поводом к этим заметкам стал один из комментариев к очерку «О войне ловко соврать не получится. Тайна 41-го года: как это могло случиться?».
Очерк основан на рассказах моего старшего друга Василия Ефимовича Субботина, ушедшего из жизни два года назад. Башенный стрелок среднего танка, он встретил войну утром 22 июня 1941 года на западной границе. Закончил в Рейхстаге. «Никому неохота умирать на последней странице» — эпиграф к его знаменитой книге «Как кончаются войны».
Первый комментарий на сайте «Новой» был такой: «Увидела фото Егорова и Кантарии и вспомнила интересный факт: при взятии Рейхстага фотокамера запечатлела на руке одного из бойцов двое часов, признак мародерства».
Во-первых, при штурме Рейхстага, в смертельном бою, никто ничего не фотографировал. Этот снимок постановочный, сделан после и всегда вызывал возмущение ветеранов — их оскорбляла инсценировка.
Во-вторых, часы не «мародерские», а трофейные. В Берлине на складах остались десятки тысяч часов для гитлеровской армии. У многих наших солдат они были. И у Василия Ефимовича тоже: из найденной в Рейхстаге большой коробки с надписью Prasente fur Deutsche Generale — подарки для немецких генералов.
Первый флаг
Видео: Глеб Лиманский / «Новая газета»
Старший лейтенант Субботин привез с войны и другой «немецкий трофей» — квадратик плотной красной материи от чехла перины из разбомбленного берлинского дома. Он поместил его в застекленную рамку вместе с вырезкой из дивизионной газеты «Воин Родины» (май, 1945 г.) со своими стихами, в том числе самым известным — «Бранденбургские ворота», вошедшим потом в поэтические антологии:
Не гремит колесница войны.
Что же вы не ушли от погони,
Наверху бранденбургской стены
Боевые немецкие кони?
Вот и арка. Проходим под ней,
Суд свершив справедливый и строгий.
У надменных державных коней
Перебиты железные ноги
Этот квадратик красного тика — частица первого флага на Рейхстаге, который 30 апреля в 14 часов 25 минут установили командир взвода разведки лейтенант Рахимжан Кошкарбаев и красноармеец Григорий Булатов. Сейчас реликвию хранит внучка В.Е. Субботина Мария Баскова.
С 60-х годов флаги над Рейхстагом стали предметом споров и раздоров, попыток доказать свое и опровергнуть чужое.
Бои в Берлине закончились под утро 2 мая. К Рейхстагу хлынул народ, приезжали из отдаленных частей. Все здание было во флагах и флажках. Корреспонденты фотографировали, печатали интервью, не всегда вникая в детали. Из чего проистекали иногда патологические случаи. Например, капитан Ф. из 47-й армии приехал в Берлин 8 мая (!!!) чуть ли не с Эльбы (!!!) как посланец своей части, с сопровождающим сержантом и сотрудником армейской газеты. Установил знамя. Тогда, конечно, он все понимал. Но через 10–12 лет что-то случилось. Он стал показывать всем газету с подписью под фотографией: «Капитан Ф. и старший сержант И. (фамилии не называю. — С.Б.) водружают знамя над Рейхстагом» и говорить: «Мы вечером 8 мая водрузили знамя, а 9-го кончилась война… Я своего добьюсь… Егорова и Кантарию выведу на чистую воду».
Ему как будто невдомек было, что Кошкарбаев, Булатов, Еремин, Савенко, Егоров, Кантария и другие установили свои флаги во время боев 30 апреля.
Много смуты внесли киносъемки Романа Кармена. Он прилетел в Берлин и 2 мая организовал постановку. И эти кадры — от 2 мая — стали воспринимать как кинохронику штурма, то есть — документ. Десятилетия спустя, случалось, приходили в редакции газет и журналов ветераны и говорили: «Вот, смотрите, это я там, штурмую Рейхстаг». Попробуй не поверь.
И журналисты много напутали, и память человеческая не компьютер. Потому так важен достоверный источник.
В Красной армии не только рядовым, а всем офицерам (включая генералов) запрещалось вести дневники. Да, кто-то, рискуя, вел, как Василий Субботин. А с февраля 44-го года он получил официальное право вести записи, став корреспондентом газеты «Воин Родины» 150-й Идрицкой стрелковой дивизии, бойцы которой водрузили Знамя Победы. Он знал в дивизии почти всех, и его знали почти все.
Итак, источник — не опубликованные еще дневники Субботина и газета «Воин Родины». В них зафиксированы факты, события, непосредственные впечатления.
И разумеется — военные донесения.
Из журнала боевых действий 150-й Идрицкой стрелковой дивизии: «В 14:25 30.4.45 г. лейтенант КОШКАРБАЕВ и разведчик БУЛАТОВ 674 сп (стрелкового полка. — С.Б.) по-пластунски подползли к центральной части здания и на лестнице главного входа поставили красный флаг» (Центральный архив Министерства обороны. Ф. 380 сп. Оп. 326172. Д. 1).
Из дневника Субботина: «Май 2. Лейтенант Рахимжан Кошкарбаев (21 год. — С.Б.), молоденький солдат Григорий Булатов (19 лет. — С.Б.), а за ними и другие выскочили из окна первого этажа дома Гиммлера на площадь, на которой стоял Рейхстаг… Оглянувшись, Кошкарбаев увидел, что огонь отсек остальных, что они остались одни с Булатовым. Двое других солдат его взвода, Сангин и Долгих, были тяжело ранены… Когда они подбежали к Рейхстагу, к его подъезду, Кошкарбаев, обхватив Булатова за ноги, поднял его и сказал ему: «Ставь!»… Они установили его, этот свой самодельный, импровизированный солдатский флаг, сунув древко его в одну из бойниц этих заложенных кирпичом окон… Этот флаг был потом перевешен, перенесен на крышу Рейхстага… С заранее подготовленным Военным советом армии Знаменем Победы поднялись на крышу Рейхстага двое разведчиков другого полка — Кантария и Егоров с лейтенантом Берестом во главе… Таким был он, длинный этот день 30 апреля».
Из газеты «Воин Родины», 3 мая: «Родина с глубоким уважением произносит имена героев… Об их выдающемся подвиге напишут книги, сложат песни. Над цитаделью гитлеризма они водрузили Знамя Победы.
Запомним имена храбрецов: лейтенант Рахимжан Кошкарбаев, красноармеец Григорий Булатов. Плечом к плечу вместе с ними сражались Провоторов, Лысенко, Орешко, Пачковский, Бреховецкий, Сорокин».
Из дневника Субботина: «Когда мы забрались на Рейхстаг (были Беляев, Прелов и, если не ошибаюсь, Давыдов), то именно от этого флага оторвали лоскут, разделив его между собою… Флаг был такой большой и тяжелый (из плотного тика. — С.Б.), что даже на высоте Рейхстага развевался довольно слабо».
Кошкарбаева и Булатова первыми представили к званию Героев Советского Союза — 6 мая.
Но наградили их лишь орденами Красного Знамени.
Самоубийство героя
Судьба жестоко обошлась с Булатовым. Конечно, и Кошкарбаев тяжело переживал обиду. Но в Казахстане благодаря очеркам и книге Василия Субботина знали о герое, безмерно почитали его. Он работал инструктором облисполкома, потом — директором самой большой гостиницы Алма-Аты.
Гриша Булатов остался рядовым работягой, много пил, заглушая обиду. 19 апреля 1973 года покончил жизнь самоубийством.
«Новая газета» посвятила его судьбе шесть статей, обращалась и в администрацию президента, и в Министерство обороны с ходатайством присвоить звание Героя России посмертно. Тщетно.
Правда, в вятских краях теперь о нем вспомнили. Памятники Григорию Булатову поставлены и в городе Слободском, и (8-метровый) в городе Кирове. «Они любить умеют только мертвых».
Испуг маршала
Почему им не присвоили звание Героев Советского Союза? Есть лишь предположения.
Первое. Девяти дивизиям были розданы знамена Военного совета 3-й ударной армии. Дивизия, которая выйдет на Рейхстаг, установит там Знамя Победы. А флаг Кошкарбаева и Булатова был не «организованный», самодельный, да еще из чехла немецкой перины.
Второе. Донесение о флаге Кошкарбаева и Булатова полетело наверх как молния. Командующий 1-м Белорусским фронтом Жуков днем 30 апреля (!) выпустил приказ: «Войска 3-й ударной армии генерал-полковника Кузнецова, продолжая наступление, сломили сопротивление противника, заняли главное здание Рейхстага и сегодня — 30.4.45 г. в 14:25 подняли над ним наш советский флаг».
А Рейхстаг по-прежнему удерживали немцы. Наши атаки были отбиты.
Но донесение-то уже ушло Сталину. Совинформбюро сообщило! На весь мир. И когда выяснилось, что Рейхстаг еще не взят, что за Знамя Победы приняли самодельный флаг, Жуков, командарм Кузнецов и другие наверняка испугались. Вот этот испуг, возможно, и сыграл свою роль в награждении Кошкарбаева и Булатова.
В корпус, в дивизии полетел приказ: немедленно установить! Комдив Шатилов требовал от комполка Зинченко: «Любой ценой водрузить флаг хотя бы на колонне парадного подъезда! Любой ценой!»
Комбаты, выполняя приказ, отправили одиночек-добровольцев с флагами.
Никто не добежал, все погибли.
И только около девяти вечера рота старшего сержанта Сьянова ворвалась в Рейхстаг.
Егоров и Кантария
К ночи 30 апреля все этажи Рейхстага заняли наши бойцы, но в подвалах закрепились немцы, вели обстрел фаустпатронами. В батальон Неустроева пришли два полковых разведчика — доставили знамя Военного совета армии. Это были Егоров и Кантария.
Ходили и ходят досужие разговоры, что бойцов подбирали специально — русский и грузин. Думаю, это чушь, не до подбора было в возникшей панике. Разведчики — люди более или менее свободные, не задействованы в подразделениях. Вот Кантария с Егоровым и оказались под рукой.
Уйдя на задание, они через некоторое время вернулись к Неустроеву и доложили, что на крышу Рейхстага не пробраться, лестница обрушена. Неустроев велел лейтенанту Бересту, своему замполиту, помочь. Крепкий, сильный, под два метра ростом, Берест подсадил их на свои плечи.
В 22 ч. 50 мин. 30 апреля разведчики прикрепили знамя к бронзовой конной скульптуре на фронтоне главного подъезда. На купол его поставили потом.
Давно уже про Егорова и Кантарию пишут, что подвига не было, что установка знамени была чуть ли не прогулкой. Но вот что рассказал тогда Кантария Субботину: «Мы поднялись на крышу, вокруг стали рваться снаряды — наши и немецкие. Один разорвался совсем близко… Мы рассчитывали только на смерть. На нее и шли».
Но смерть их миновала. Зато настигла сержанта Раджапа Исчанова, который прикрывал вылазку.
Из дневника Субботина, рассказ командира роты Ильи Сьянова:«Зал Рейхстага подпирали колонны. А слева из комнаты вела лестница на все этажи. По ней и поднялись Берест, Кантария и Егоров. Боясь, чтобы противник не перекрыл один из входов и не захватил их, я поручил командиру отделения Исчанову взять эту комнату под надзор. И не ошибся. Немцы тоже придавали значение этому входу. Исчанов стоял за колонной, когда из комнаты выбежала группа немцев. Когда на второй день его нашли, он был мертв. Вокруг него лежало несколько убитых немцев».
Никто из однополчан не умалял заслуг Егорова и Кантарии, но и не считал, что они совершили что-то особенное: ну водрузили и водрузили… С опасностью для жизни? Так ведь все под смертью ходят, это же война.
Из газеты «Воин Родины», 5 мая: «Наши подразделения штурмом овладели Рейхстагом. Первыми в осиное гнездо немецкого фашизма ворвались бойцы подразделения, которым командует капитан Неустроев. В этой исторической битве неувядаемой славой покрыли свои имена Петр Щербина, Николай Быков (это ошибка, на самом деле его фамилия Бык.— С.Б.), Иван Прыгунов, Василий Руднев, Кузьма Гусев, Исаак Матвеев, Сьянов, Ярунов, Берест, Кантария, Егоров… Слава героям, штурмовавшим Рейхстаг!»
Егоров и Кантария никак не выделены, упоминаются в общем ряду. И только потом их имена решили возвести в символ.
На знамени, установленном на куполе, были звезда, серп и молот, на другой стороне цифра «5». Перед отправкой в Москву в политотделе дивизии на нем написали: «150 стр. ордена Кутузова II ст. идрицк. див». В политотделе корпуса добавили: «79 СК, 3 УА, 1 БФ» (79-й стрелковый корпус, 3-я ударная армия, 1-й Белорусский фронт).
«Леша Берест — больная наша память…»
Эту фразу часто повторял Василий Ефимович. Почему исключили Береста из списка представленных к званию Героя Советского Союза? Самое распространенное суждение (пошло оно от бывшего члена Военного совета 1-го Белорусского фронта генерала Телегина): Жуков недолюбливал политработников и потому вычеркнул Береста.
Но скорее всего, было иначе. Егорова и Кантарию представили к званию Героев 31 мая. Но Береста в тех документах нет. Его представили (повторно?) 3 августа 1946 года. 1-й Белорусский фронт уже расформировали, Жуков стал главнокомандующим Советской военной администрацией в Германии. Представление подписали комполка Зинченко, комдив Шатилов, комкор Чередниченко. Обратим внимание на слова: «Под его руководством сержант ЕГОРОВ и младший сержант КАНТАРИЯ водрузили над Рейхстагом Знамя Победы».
Однако 20 августа кто-то начертал резолюцию: «Кр. Знамя». Кто? Чья это подпись?
Так Героя обошли высшей наградой Родины. Трудной была гражданская жизнь Береста в первое десятилетие после демобилизации, не дай бог никому испытать такое. Он работал грузчиком на мельзаводе, завальщиком на заводе «Продмаш», пескоструйщиком на «Ростсельмаше».
Алексей Берест и в мирной жизни погиб как герой: 3 ноября 1970 года спас маленькую девочку, вытолкнул ее из-под колес поезда. А сам не успел.
«Карт Берлина у нас не было»
Иногда в прессе попадаются «сенсационные» сообщения о неких специальных штурмовых группах, которые устанавливали знамя. В доступных источниках упоминаний о них нет. Если они «специальные», то должны были знать, в каком направлении двигаться, иметь подробные карты. Вопрос странный, но в те дни и ночи никто точно не знал, где Рейхстаг. Просто пробивались к центру города, штурмуя дом за домом.
«Карт Берлина настоящих у нас не было, — свидетельствует начальник политотдела 150-й дивизии подполковник Артюхов. — Я случайно в трамвайном депо увидел на стене огромный план города, метра полтора на полтора. Я его забрал…»
На Рейхстаг вышли неожиданно. Когда заняли здание Министерства внутренних дел — его называли «дом Гиммлера», — то знали, что оттуда должен открыться Рейхстаг. Комбат Неустроев доложил комдиву Шатилову: впереди какое-то серое здание, которое мешает дальнейшему продвижению. В штабе сверились со схемами: «Да перед тобой же Рейхстаг!»
Комбат Самсонов из 171-й дивизии: «Звоню полковнику Негоде. Спрашиваю: «Говорят, есть еще один Рейхстаг. Может, это не тот?.. Какой мне брать?» Комдив помедлил и ответил мне, смеясь: «Бери этот, а если окажется, что не тот, бери другой!»
Комбатов и бойцов понять можно. Наверно, в их воображении рисовалось нечто величественно зловещее, крепость под небеса — ГЛАВНОЕ ЛОГОВО ВРАГА. А тут — не самое приметное «серое здание».
От «дома Гиммлера» до него 360 метров площади, простреливаемой пулеметами. 360 метров смерти.
Когда начались бои внутри, Рейхстаг загорелся. 1 мая во всем мире звонили колокола, служили молебны, а наши бойцы задыхались в дыму, ведя бой с немцами, засевшими в подвале. Комполка Зинченко приказал Неустроеву выводить солдат. Неустроев не выполнил приказ, решив: лучше пожар, чем вновь преодолевать эти 360 метров.
Петр Пятницкий
В апреле 45-го все понимали, что война вот-вот закончится. Это обостряло чувства: никто не хотел умирать на последней странице истории. Когда рядовой Петр Пятницкий днем 30 апреля с флагом в руках рванулся в атаку, увлекая за собой бойцов, он знал, что на простреливаемой насквозь площади шансов выжить почти нет. Он рухнул у ступеней Рейхстага, сжимая флаг.
При новой атаке флаг из его мертвых рук взял командир отделения Петр Щербина и привязал к одной из колонн Рейхстага. Следом свой флаг к колонне прикрепили младший сержант Еремин и рядовой Савенко из батальона Самсонова (171-я стрелковая дивизия).
Судьба Петра Пятницкого — воплощение народного подвига и самопожертвования. Его похоронили в братской могиле, и до начала 60-х он считался «без вести пропавшим».
Когда «Правда» в 1960 году напечатала очерк Субботина «Забытый солдат», посвященный подвигу Петра Пятницкого, страна вздрогнула. Забытый солдат… Горькие слова. Мы знаем, что за ними стоит.
История складывается из деталей. Но люди любят сводить ее к символам, мифам. Так удобней, проще, не надо задумываться, вникать. И власти удобно с нами, с такими. С символами почти невозможно бороться. Постановочная, инсценированная фотография с купола Рейхстага вошла в учебники, превратилась в узнаваемый всеми образ, увенчала войну. Но будем помнить: она шла четыре года. 1418 дней. И каждый день у кого-то из наших солдат был свой Берлин и свой Рейхстаг.
Всем им земной поклон. Вечная память и вечная слава.
Сергей Баймухаметов
Источник: “Новая газета”
