Врачи в Волгограде после смерти беременной женщины подменили её печень на мужскую, чтобы скрыть настоящий диагноз
Над небом Волгограда самолёт пронизывает облака, оставляя характерный след. Маленькая девочка провожает его взглядом и обращается к отцу, стоящему рядом:
— Моя мама — фея, она живёт на небе. Папочка, а самолёт не заберёт мою маму?
Арам Мачкалян не отвечает дочери — ему тяжело вспоминать жену и обстоятельства её смерти.
Это не врачи, а нелюди
В январе 2017-го 27-летняя Елена попала в больницу с температурой. Врачи несколько дней мотали беременную из больницы в больницу. Всё это время у девушки шло маточное кровотечение, её мучили боли в груди и животе. Но медики во всех трёх учреждениях неизменно ставили ОРВИ.
Сначала умер малыш. Елену в состоянии комы отправили в областной центр, где она скончалась. По словам родственников девушки, чтобы выгородить врачей, патологоанатомы подменили печень девушки на мужскую и поставили диагноз “аутоиммунный гепатит”. Если бы не настойчивая борьба супруга погибшей, которую он ведёт сквозь неугасающую боль, об этом никто бы так и не узнал. А самое пугающее, что этот случай в Волгограде не единичный.
— Я не знаю, как рассказать дочери о смерти мамы, — Арам Мачкалян смотрит на белокурую девушку, улыбающуюся с фотографии в рамке с чёрной лентой. — Насте тогда 2,5 года было, но она хорошо помнит маму. Говорит, что скучает, постоянно про неё спрашивает. Вот мы ей и сказали, что наша мама — фея, живёт на небе. И теперь она говорит: “Я тоже на небо хочу”. Сейчас Насте почти четыре. Думаю, лет в пять возьму с собой, сходим на могилу, расскажу всё.
Счастливые супруги ждали второго ребёнка, сына. Елена была на восьмом месяце беременности, анализы получали хорошие, осложнений не было. Но вечером 9 января у девушки поднялась температура до 37. Обеспокоенный Арам вызвал скорую. Врач посоветовал выпить парацетамол и уехал. На следующий день температура повысилась, и Арам настоял на госпитализации. Скорая увезла девушку из Волгограда в горбольницу № 2 соседнего города — Волжского.
— Это 30 км от нашего дома, поясняет Арам. — Я, конечно, удивился. Но они пояснили, что по приказу руководства всех рожениц с такими симптомами направляют туда.
В больнице у Елены началось маточное кровотечение, врачи диагностировали угрозу преждевременных родов и отслойку плаценты. Девушку увезли в областной перинатальный центр № 1, который находится в Волжском. Там сделали УЗИ и отправили девушку обратно во вторую горбольницу.
— Сказали, иди лечи свой грипп и возвращайся к нам рожать, — Арам делает паузу. Внешне он держит спокойствие — это потом узнаёшь, что за такой мужской выдержкой скрывается затяжная депрессия и недели бессонных ночей, за которые Арам разобрался в сложных врачебных диагнозах, запутанных терминах и в итоге нашёл множество несостыковок:
— И потом мы по документам уже выяснили, что на тот момент маточное кровотечение длилось 12 часов, Лена была уже в стадии родов. Её ни при каких условиях нельзя было увозить из перинатального центра.
Но тогда Арам, конечно, не знал о критическом состоянии супруги. Елену из перинатального центра снова увезли в больницу, и там врачи округлили глаза. Сделали анализы и повезли обратно в перинатальный центр. Рожать. Супруг всё это время находился рядом.
В перинатальном центре девушку завезли в реанимацию и долго не выходили к родным. Через знакомых Араму вскоре сообщили, что жена родила мальчика.
— Со мной был товарищ, он там начал уже друзьям звонить, поздравлять, радоваться. Но честно — радости почему-то никакой не ощущалось. Было какое-то шестое чувство, что что-то не в порядке.
В час ночи медсестра сообщила Араму, что ребёнок родился мертвым, а Елена в тяжёлом состоянии. На просьбу скорбящего отца выдать тело младенца, чтобы похоронить, ответили отказом.
— Это не ребёнок — это плод, мне говорили. А какой плод — он уже сформировавшийся младенец! Я хотел предать его земле, как полагается, — говорит Арам. — Пять дней мне не давали тело, пока просто до скандала не дошло.
После смерти малыша главврач перинатального центра Александр Бухтин сказал родным о необходимости перевода Елены в областную больницу. Настоятельно попросил подписать перевод девушки из перинатального центра.
— Ей отрезали матку, удалили все родовые пути. Моя супруга потеряла четыре литра 100 граммов крови на операционном столе, — с комком в горле говорит Арам.
— Это сейчас мы понимаем, что везде был обман. Понятно, что увозили её, чтобы материнскую смертность спрятать, — с горечью вздыхает отец Елены Николай Симко. И почти неслышно добавляет: — Им нужно было, чтобы она там, в перинатальном центре, не умерла. Статистику им не испортила.
Рядом сидит мама погибшей Надежда Семко и приглядывает за играющей неподалёку внучкой. Женщина сквозь слёзы добавляет:
— Вроде же доверяешь врачам. Тем более думали, что простуда — разве ж это опасно… Люди, которые там работают, просто нелюди.
Спустя полгода главврач Александр Бухтин в хвалебном сюжете регионального ТВ скажет: “Главное для нас — относиться к нашим пациенткам, как к своим родным. Относиться к ним так, как к своим жёнам, к своим сёстрам”.
Подмена диагнозов
Елена Мачкалян умерла в реанимации Волгоградской областной больницы, куда её отправили из перинатального центра. В заключении волгоградских медиков в качестве причины смерти указали аутоиммунный гепатит. Документ подписал целый консилиум волгоградских врачей, которые почему-то не указали при этом факт беременности. Для того чтобы подтвердить врачебный диагноз о хроническом заболевании (в этом случае смерть роженицы можно списать на тяжёлую болезнь, а не халатность врачей), патологоанатомы, как утверждает муж погибшей, уничтожили вирусологию Елены и пытались скрыть истинные причины смерти.
Однако независимая экспертиза, которую провели родные Елены, диагноз волгоградских врачей опровергла. Эксперты пришли к выводу, что причиной смерти Елены стала гнойная пневмония.
Санитары Елена Груздева и Алексей Шигобаев, которые работали в тот день на вскрытии, рассказали, что руководство патологоанатомического центра приказало уничтожить все взятые на экспертизу образцы.
— Заведующая ровно через неделю сказала, что по указанию главного врача материалы Мачкалян надо утилизировать, — утверждают они.
Груздева и Шигобаев стали свидетелями по делу о смерти девушки и подмене органов. Сразу после их показаний руководство сделало всё, чтобы они уволились. Но брать грех на душу и прикрывать чужие ошибки они просто не смогли. Остальные же их коллеги, теперь уже бывшие, дали совершенно другие показания — в пользу своего начальника.
Бывшие санитары рассказали о давлении, которое на них оказывают — не только руководство патологоанатомического центра, но даже следователи, которые ведут дело.
— Я сказал следователю, что на меня оказывает давление главврач, — говорит Шигобаев. — Что если я не дам показания такие, какие хочет главврач, мои условия работы ухудшатся. На что следователь ответил: “Это никак не является частью данного дела и меня не интересует”.
После показаний Шигобаева его перевели из санитаров в уборщики.
— Следователь вызвал меня и предложил позвонить главврачу, чтобы тот объяснил мне, “как нужно себя вести”. Я сказала, что звонить не буду, — рассказывает Елена Груздева.
Санитары остаются одними из ключевых свидетелей. Их показания в числе прочего легли в основу доказательной базы по делу о смерти Елены Мачкалян и подмене печени.
— В настоящее время в СК по Волгоградской области находится уголовное дело по факту подмены печени супруги Арама Мачкаляна на печень неизвестного мужчины, — говорит адвокат Ольга Забелова.
Главного патологоанатома Волгограда Вадима Колченко, который руководил процессом, задержали в мае этого года и посадили в СИЗО. Но по другому делу — за взятку. Подмена печени — это уже дополнительный эпизод, по которому Колченко проходит как подозреваемый. Впрочем, отсидел в СИЗО патологоанатом недолго. 13 июля мужчину выпустили под домашний арест.
Ещё одна смерть
— В нашем городе все друг друга прикрывают, — утверждают родственники другой погибшей роженицы, Анны Давыдовой. — Все врачи, все патологоанатомы.
Трагические истории Елены Мачкалян и Анны Давыдовой во многом схожи. Тот же патологоанатом и первоначальный диагноз ОРВИ.
Пятилетний сын Евгения Давыдова с упорством поворачивает ключи в замочной скважине. Рядом папа подсказывает, как нужно, учит самостоятельности. Теперь они остались вдвоём, без любимой жены и мамы, в ипотечной квартире, куда ещё полгода назад так радостно заезжали втроём, ожидая прибавления в семье. Тогда Анна была на девятом месяце беременности.
— Так получилось, что нашли мы друг друга. Прям вот отражение в зеркале — всё можешь ему сказать и доверить. Здесь то же самое было, — голос Евгения срывается, нестерпимая боль выходит наружу, и мужчина резко выходит из комнаты. Сын не должен видеть его слез.
24 февраля этого года у Анны Давыдовой поднялась температура. Через два дня она должна была ложиться в роддом, подходил срок родов. Муж вызвал скорую, но госпитализировать её не стали. Тогда муж собрал жену и сам отвёз в роддом № 5.
— У неё ОРВИ было. “Иди домой, лечись”, — ей сказали, — вспоминает Евгений. — Она сказала, что у неё низ живота болит. Тогда врач ей провела КТГ, и только после этого положили.
Вечером Анна сообщила мужу, что ушла рожать. Это было её последнее сообщение. Позже врачи сообщат Евгению, что ребёнок умер, а Аня в очень тяжёлом состоянии. Евгений всё ещё надеялся, что врачи смогут спасти его жену. Но этого не произошло.
Внятного объяснения, что произошло с Аней, родные не получили.
— По моему мнению, они протянули время. Нужно было раньше диагностировать и раньше делать кесарево. Там праздники были, 23 февраля. Я считаю, что это напрямую связано, — говорит брат погибшей Владимир Бочкарёв.
В роддоме сутки не могли остановить кровотечение, после чего девушку перевели в реанимацию больницы № 25. Но к тому моменту она потеряла три литра крови и вскоре скончалась.
Родным сообщили, что в связи с инфекцией открылся ДВС-синдром (нарушение свёртывания крови).
— Со справкой о смерти непонятная ситуация. Первоначальное свидетельство нам дали — там были одни диагнозы: ОРВИ, грипп под вопросом. Окончательное медзаключение было сделано в патанатомии, на руки нам его не дали, — показывает документы муж Ани. — Тут очень много нюансов. Я считаю, идёт прямое сокрытие. Факты напрямую указывают, что документация первичная, которая была, — поддельная, но следователи на это смотрят сквозь пальцы.
Родные инициировали проверку действий врачей, обращались в Минздрав, в федеральный СК и прокуратуру. Уголовное дело завели по статье 109 (“Причинение смерти по неосторожности”). Обвиняемых нет, все врачи, как и в деле Елены Мачкалян, проходят свидетелями.
— Вижу только одно: уголовное дело в конце просто закроют, никто не понесёт ответственности, — говорит брат Ани. — У каждого врача есть своё кладбище. Вот они работали там вчетвером — они и сейчас дают показания один в один, как под копирку.
Но такой расклад родных не устраивает. Муж погибшей Ани добавляет:
— У меня много знакомых, кто в подобную ситуацию попал. Получает непонятное заключение патанатомии и на этом успокаивается. Некоторые просто разбиваются об эту стену: ходи туда-сюда, принеси то, не знаю что. Иногда самому так тяжело, что не хочется ничего делать. Но у меня выхода нет другого. У меня смысл жизни отобрали, — и мужчина снова уходит, чтобы ни мы, ни камера не увидели его слез.
Омбудсмен поневоле
Всех пострадавших Арам хочет собрать и написать петицию с требованием ужесточить наказание для врачей. Мужчина в каком-то роде сам стал омбудсменом из народа. К нему за помощью теперь обращаются десятки пострадавших, с которыми он делится горьким опытом и разъясняет юридические тонкости.
После трагедии с его супругой Арам Мачкалян год складировал пачки пустых отписок из разных ведомств, но руки не опускал. Смог привлечь журналистов и создать резонанс вокруг дела. Добился в итоге личного приёма у главы Следственного комитета Александра Бастрыкина.
Дело о гибели Елены передали в Нижний Новгород следователям из центрального аппарата, махинациями с подменой печени по-прежнему занимаются волгоградские следователи.
— К сожалению, реального срока наказания по данным категориям не предусмотрено, — говорит адвокат Арама Ольга Забелова. — Ни в 109-й (“Причинение смерти по неосторожности”. — Прим. Лайфа), ни в 293-й статье (“Халатность”. — Прим. Лайфа), ни в 292-й (“Служебный подлог”. — Прим. Лайфа) реального наказания не будет. Там штрафы. Практика судебная показывает, что никто из врачей не был наказан реально. Пора, наверное, принимать жёсткие меры.
— Я понимаю, что своими действиями не верну ни жену, ни ребёнка, — говорит Арам, стоя у двух могил, одна из которых совсем крохотная, с надписью “Младенец Роман Арамович Мачкалян”. — Но если рано или поздно такая же девочка, как моя жена, попадёт в перинатальный центр, врачи лишний раз подумают, стоит или не стоит что-то делать, и будет спасена жизнь мамочки или ребёнка — значит, не зря всё это было сделано.
По материалам: “Life.ru”
