Как выдворяли Солженицына
12 февраля 1974 года писателя Александра Солженицына арестовали в его квартире в Козицком переулке. После непродолжительного пребывания в Лефортовской тюрьме он был лишен советского гражданства и насильно выслан из страны. Принять автора «Архипелага ГУЛАГ» согласилась ФРГ.
45 лет назад в СССР разразился крупный скандал вокруг известного писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе и убежденного антикоммуниста Александра Солженицына. Гнев властей вызвала публикация на Западе фундаментального произведения «Архипелаг ГУЛАГ», изобличающего карательный механизм государственной машины. Изначально Солженицын планировал пустить свой труд в печать не ранее 1975 года: он понимал, что публикация критикующего советский строй «Архипелага» неизбежно приведет к неприятностям для его семьи, и потому намеревался как следует подготовиться.
Однако самоубийство помощницы писателя Елизаветы Воронянской, которая под давлением сотрудников КГБ раскрыла место хранения одного экземпляра рукописи, изменило планы Солженицына, подтолкнув его к самым решительным мерам. После случившегося в августе 1973-го публицист дал указание приступить к выпуску книги на Западе. В СССР это возымело эффект разорвавшейся бомбы. Как и многие «вольнодумцы» до него, Солженицын подвергся изощренной травле и жесткому порицанию в официальной советской прессе.
Он не исключал даже ареста, а потому предусмотрительно подготовил на такой случай специальное заявление.
«Я заранее объявляю неправомочным любой уголовный суд над русской литературой, над единой книгой ее, над любым русским автором.
Если такой суд будет назначен надо мной — я не пойду на него своими ногами, меня доставят со скрученными руками в воронке.
Такому суду и не отвечу ни на один его вопрос. Приговоренный к заключению, не подчинюсь иначе, как в наручниках. В самом заключении, уже отдав свои лучшие восемь лет принудительной казенной работе и заработав там рак, — я не буду работать на угнетателей больше ни получаса. Таким образом я оставляю за ними простую возможность открытых насильников: убить меня за то, что я пишу правду о русской истории», — сообщалось в тексте, который в любой момент была готова сделать достоянием общественности супруга писателя Наталья Светлова.
Сторонники и единомышленники Солженицына в СССР между тем передавали друг другу образцы самиздата. Еще в начале января 1974 года с «Архипелагом ГУЛАГ» ознакомились Андрей Сахаров и его супруга Елена Боннэр, которым тайно принес экземпляр сын Светловой от первого брака 13-летний Митя. Через несколько дней знаменитый физик примкнул к коллективному письму, требовавшему оградить Солженицына от нападок и преследований.
Резонанс вокруг выхода произведения получился настолько громкий, что 7 января по поводу Солженицына собралось целое заседание Политбюро ЦК КПСС. Обсуждались меры «пресечения антисоветской деятельности» скандального автора.
Председатель КГБ Юрий Андропов предложил выдворить Солженицына из страны в административном порядке: такой вид наказания для представителей творческой интеллигенции советское руководство практиковало с начала 1920-х и применяло, когда требовалось проявить «гуманизм» перед заграницей, а высылаемые лица не представляли для государства серьезной опасности.
Предложение Андропова поддержали будущий министр обороны Дмитрий Устинов, первый секретарь Московского горкома Виктор Гришин, экс-первый секретарь Свердловского обкома Андрей Кириленко, будущий зампредсовмина Константин Катушев. Другая группа, в которую вошли такие высокопоставленные деятели, как генсек Леонид Брежнев, предсовмина Алексей Косыгин, министр иностранных дел Андрей Громыко, председатель Президиума Верховного Совета Николай Подгорный, председатель ВЦСПС Александр Шелепин и другие, выступила за арест и ссылку опального литератора. Было принято постановление о привлечении Солженицына к судебной ответственности. Однако в итоге, вопреки мнению большинства членов Политбюро, возобладала позиция Андропова.
8 февраля Светловой попытались вручить повестку с вызовом Солженицына к прокурору, однако она отказалась ее принять. 11 февраля Прокуратурой СССР против Солженицына было возбуждено уголовное дело по признакам совершения преступления, предусмотренного пунктом «а» ст. 64 УК РСФСР. Писатель подозревался в «совершении действий, направленных на оказание помощи реакционным кругам некоторых иностранных государств в проведении враждебной деятельности против СССР, нанося тем самым ущерб Советскому Союзу». В тот же день Солженицына вызвали на допрос в Прокуратуру повторной повесткой. А 12-го Президиум Верховного Совета СССР принял указ, текст которого гласил:
«Учитывая, что Солженицын систематически совершает действия, не совместимые с принадлежностью к гражданству СССР, наносит своим враждебным поведением ущерб Союзу ССР,
Президиум постановляет: на основании статья 7 Закона СССР от 19 августа 1938 года «О гражданстве Союза Советских Социалистических Республик» за действия, порочащие звание гражданина СССР, лишить гражданства и выдворить за пределы СССР Солженицына Александра Исаевича».
«И Александр Исаевич, и я чувствовали, что вот-вот скоро должно что-то случиться — что-то плохое, может быть, совсем плохое, — рассказывала Светлова-Солженицына «Би-би-си» в 2014 году. – Если бы его арестовали и послали в Сибирь, он, наверное, очень скоро бы умер — его здоровье было неважное, было очень высокое кровяное давление.
В том, что власти предпримут репрессивные меры, мы не сомневались, потому что после того, как был опубликован «Архипелаг ГУЛАГ», в советской прессе поднялась такая невероятно шумная и агрессивная кампания, что мы понимали — советские власти так это оставить не могут. Мы были готовы к этому настолько, насколько живое человеческое существо может быть готово к плохому концу».
В 17:00 в квартиру Солженицына пришли 8 человек во главе со старшим советником юстиции Зверевым. Писателю было предъявлено постановление о приводе в прокуратуру. Один из участников операции уверял Светлову, что ее супруг скоро вернется. Солженицына увели, но в квартире осталось двое сотрудников КГБ, которые заняли посты у двери и телефона, пробыв около получаса.
«Если бы я не открыла дверь, ее бы взломали — это очевидно, — слова вдовы писателя. — Фактически, так и случилось: у нас на двери была цепочка, сантиметров на 15, — я открыла на цепочку, и они тут же сломали дверь. Зашли восемь мужчин, из них двое были в форме милиции, остальные — в штатском. Только один из них представился, кажется, прокурором, и сказал, что это официальный привод в милицию. Это не арест, но если человек не приходит по повестке, его принудительно приводят в милицию. Он был самый крупный из них, в форме и в шубе с меховым воротником – это производило впечатление. Потом выяснилось, что он занимал очень высокий пост».
В 21:00 стало известно, что автор «Архипелага ГУЛАГ» арестован. Ночь на 13 февраля он провел в Лефортовской тюрьме, не разговаривая с тюремщиками и и отказываясь от приема пищи. Там уже в присутствии заместителя генерального прокурора СССР Михаила Малярова писателю предъявили обвинение в измене родине.
В 13:00 Маляров зачитал Солженицыну указ о лишении гражданства. Через несколько часов писателя насильно выслали в ФРГ.
Его согласился принять немецкий коллега, Нобелевский лауреат 1972 года Генрих Белль, ранее неоднократно вывозивший рукописи Солженицына из СССР. Кампания против диссидента развернулась в советских СМИ с новой силой.
Ввиду лишения Солженицына советского гражданства и выдворения его за пределы Советского Союза 14 февраля уголовное дело в отношении писателя было прекращено «вследствие изменения обстановки».
«12 февраля около 7 вечера в нашей квартире раздался звонок: Солженицына насильно увезли из дома, — вспоминал Сахаров. — Мы с Люсей (Еленой Боннэр. – «Газета.Ru») выскочили на улицу, схватили какую-то машину («левака») и через 15 минут уже входили в квартиру Солженицыных в Козицком переулке. Квартира полна людей, некоторых я не знаю. Наташа – бледная, озабоченная – рассказывает каждому вновь прибывшему подробности бандитского нападения, потом обрывает себя, бросается что-то делать – разбирать бумаги, что-то сжигать. На кухне стоят два чайника, многие нервно пьют чай.
Скоро становится ясно, что Солженицына нет в прокуратуре, куда его вызвали, – он арестован.
Время от времени звонит телефон, некоторые звонки из-за границы. Я отвечаю на один-два таких звонка; кажется, нервное потрясение и сознание значительности, трагичности происходящего нарушили мою обычную сухую косноязычность, и я говорю простыми и сильными словами».
На следующий день Сахаров вместе с несколькими другими правозащитниками составил и подписал «Московское обращение», требовавшее освобождения Солженицына и создания международного трибунала для расследования фактов, разоблачению которых посвящен «Архипелаг ГУЛАГ». Уже после передачи текста иностранным корреспондентам они узнали, что писатель выслан и только что приземлился в ФРГ.
За судьбу Солженицына также очень сильно переживал Евгений Евтушенко. Как следует из статьи Александра Беляева «Я человек – вот мой дворянский титул», 12 февраля поэт, узнав об аресте писателя, поздно вечером дозвонился до Андропова и заявил, что, если хоть один волос упадет с головы Солженицына, он, Евтушенко, покончит с собой. В книге «Волчий паспорт» поэт написал об этом более романтично: «… если великого лагерника посадят, я буду готов умереть на баррикадах». На имя Брежнева Евтушенко отправил телеграмму, в которой уже в более умеренных тонах высказывал опасения за судьбу Солженицына.
После высылки писателя Светловой помогал выносить из дома и прятать рукописи диссидент Александр Гинзбург, отсидевший к тому моменту уже два срока. У него хранились те материалы, которые решено было оставить в СССР, а не вывозить на Запад. Солженицын включил Гинзбурга в число своих тайных помощников.
«12 февраля вечером в моей квартире раздался телефонный звонок (тогда еще мой телефон не был отключен, — вспоминала супруга Гинзбурга Арина Жолковская. – Это была Наташа Солженицына. «Слушай меня внимательно, — сказала она, — только что восемь гебешников увели Александра Исаевича. Сказали, что в Генеральную прокуратуру, привод. Скорей!» Я поняла, что должна обзвонить всех, кого возможно, и своих друзей, и иностранных журналистов. Потом оказалось, что, уходя, гебешники сломали дверной замок и отключили телефон, но каким-то чудом один этот звонок Наташе все же сделать удалось. Через час я была у не закрывающихся дверей солженицынской квартиры, в которой толпились друзья, журналисты, все пришедшие выразить свое сочувствие и оказать помощь, если это понадобится. Наташе, кроме всего, надо было еще подумать, какие письма уничтожить, какие спрятать, что унести и куда. Никто не знал, не приедут ли чекисты завтра снова».
Сам Гинзбург, который жил в Тарусе, поскольку действовавшее законодательство запрещало антисоветчикам селиться ближе чем за 101 км от Москвы, прибыл на квартиру Солженицыных в Козицком переулке нелегально на следующее утро, и оставался там до отъезда семьи в ФРГ 30 марта.
Годы спустя заведенное на Солженицына уголовное дело было заново рассмотрено последним генеральным прокурором Советского Союза Николаем Трубиным, который заключил, что арест писателя был произведен без достаточных оснований.
17 сентября 1991 года Трубин направил Солженицыну в США телеграмму, в которой известил писателя о полной реабилитации по всем пунктам и приносил извинения за действия коллег.
«Принятое в отношении вас в 1974 году решение о прекращении уголовного преследования по не реабилитирующим основаниям – вследствие изменения обстановки, мною, после изучения дела, признано необоснованным, — писал прокурор. – Поскольку доказательств, свидетельствующих о совершении вами каких-либо преступлений, не имеется, уголовное дело прекращено за отсутствием состава преступления. Прошу вас принять от меня извинения за неправомерные действия в отношении вас бывших работников Прокуратуры СССР».
Дмитрий Окунев
По материалам: “Газета.ру”
