Как Прибалтика присягнула Гитлеру
80 лет назад Латвия и Эстония подписали пакт о ненападении с гитлеровской Германией. Как готовился этот договор и почему прибалтийские страны заигрывали с Гитлером накануне войны, «Газете.Ru» рассказал руководитель исследовательских программ фонда «Историческая память» (Москва) Владимир Симиндей и историк, писатель Юрис Павловичс (Рига).
— 80 лет назад был подписан пакт о ненападении между Германским рейхом, Эстонией и Латвией. Какие события в Прибалтике предшествовали этому?
— В.С.: 1938 год был рубежным для изменения стратегической обстановки в Прибалтике. С 1920 по 1938 год Литва разрывала так называемый санитарный кордон, который выстраивался против СССР — связано это было с конфликтами, в которых находилась Литва с Польшей (после аннексии последней Виленского края) и с Германией (из-за Клайпеды-Мемеля и окрестностей).
Литва пыталась искать варианты отношений с третьими силами, и потому в межвоенный период у Каунаса, тогдашней временной столицы, были неплохие отношения с Москвой. В 1938 году поляки заставили Литву установить дипломатические отношения, после чего Литва встраивается в игры чужих стран, в ней активно начинают действовать немцы. Кроме того, это год Мюнхенского сговора вокруг Чехословакии, что не могло не сказаться на умонастроениях в Прибалтике, где официально была выдвинута доктрина абсолютного нейтралитета.
А дальше было победное шествие Гитлера — оккупация остатков Чехословакии, ультиматум Литве и переход Мемельского края к Гитлеру.
При этом с 1923 года Латвия и Эстония находились в военном союзе, в который Литву из-за ее проблем с соседями все те годы не брали.
— На стороне кого были симпатии населения больше — Гитлера или СССР?
— В.С.: Огромную роль в то время играли критерии имущественные. Немцев ни латыши, ни эстонцы не любили по глубоко историческим причинам, но были мнения, что немцы народ культурный, а русские — народ некультурный. Имущие люди, конечно, тяготели к Германии, неимущие слои поглядывали в сторону СССР, люди надеялись, что их социальное положение изменится в лучшую сторону…
— Если что?
— В.С.: Если Латвия по крайней мере станет дружественной СССР. Не стоит забывать, что в Латвии и Эстонии с 1934 года были авторитарные националистические диктатуры, а в Литве — еще раньше, с 1926 года. Поэтому там подавлялись национальные меньшинства, свертывалась система образования, выдавливались их представители из госуправления, эстонизировались и леттонизировались фамилии. Эти «прелести» касались всех — русских, евреев и даже немцев.
— На каком основании Гитлер потребовал Клайпеду?
— В.С.: Если убрать формальности и пропаганду, то право сильного. Все видели, что произошло с Чехословакией, кроме того, Литва не могла обратиться за помощью к СССР, да и у Литвы и Советского Союза на тот момент не было общей границы.
Германия стала навязывать Прибалтике правила двусторонней торговли. Прибалты были чрезвычайно заинтересованы в продвижении товаров, которые они могли производить — бекон, масло, некоторые другие.
Германия стала ставить свои условия — неарийские элементы должны исключаться из торговых сделок. Неарийцы не должны влиять на информационную политику, евреи исключались из освещения того, что происходило в Германии.
Надо сказать, что премьер Латвии Карлис Улманис в 1933 году, когда ездил в Германию подлечиться, многое там подсмотрел – и соответствующий жест правой руки, и культ вождизма, и инструменты использования массового психоза.
22 апреля 1939 года Гитлеру стукнуло 50 лет, из чего он решил сделать политико-дипломатичекое шоу, пригласив различные делегации. Прибалтийские делегации были одни из самых представительных, высший генералитет, им устраивали экскурсии, и тогда же начался зондаж о заключении пактов о ненападении.
— К тому времени Гитлер заключал аналогичные пакты и с другими странами?
— В.С.: Да, был пакт с Польшей, были договоренности с британцами, готовился договор с Данией. Пакт Молотова-Риббентропа был последним в череде других пактов, заключенных в довоенной Европе с нацистской Германией.
Цель же СССР была, чтобы Прибалтика не стала плацдармом для возможного нападения на Советский Союз.
— Как состоялось подписание договора?
— В.С.: Весь май шли консультации, подписание состоялось 7 июня в Берлине — одновременно с Вильгельмом Мунтерсом со стороны Латвии и Карлом Сельтером со стороны Эстонии, главами МИД этих стран.
Прием был достаточно радушный, важно было то, что Латвия и Эстония формально сохраняли абсолютный нейтралитет, а по факту они становились зависимыми от Германии.
— И была некая секретная «клаузула»…
— В.С.: Да. Насколько я понимаю, никто никаких бумаг не подписывал — было джентльменское соглашение. Эта клаузула обязывала оба государства принять с согласия Германии все необходимые меры военной безопасности по отношению к Советской России. Об государства признавали, что опасность нападения существовала только со стороны Советской России и что здравомыслящая реализация их политики нейтралитета требует развертывания всех оборонительных сил против этой опасности. Германия будет оказывать им помощь в той мере, насколько они сами не в состоянии это сделать.
То есть по сути это скрытый военный протекторат.
— Ю.П.: Что важно, в Эстонии и Латвии было до 6% этнических немцев, они были сконцентрированы в столицах, некоторые из них служили на важнейших постах чиновников, многие были уже оголтелыми нацистами и могли существенно влиять на внутриполитическую обстановку.
— Какова была реакция на пакты?
— В.С.: В самой Латвии большого восторга не было, но официоз трубил, что теперь мы защищены со стороны Германии, теперь надо налаживать отношения с СССР. Крайнюю настороженность это вызвало в Москве, где стали уже серьезно думать — что делать дальше с этим прибалтийским плацдармом, ведь Гитлер, накануне лично объявившись в Клайпеде, теперь потенциально может ввести свои войска в Эстонию и Латвию.
— Буквально через месяц после ратификации был заключен договор Молотова-Риббентропа, разделяющий зоны влияния СССР и Германии, по которому Эстония и Латвия относились к советской. Это означает, что такие договора были скорее продиктованы сиюминутными обстоятельствами?
— Ю.С.: Абсолютно. Гитлер считал, что если договор с СССР будет заключен, то война с ним будет. Если пакта не будет, то немцы вынуждены будут решать вопрос о мире с Польшей, как-то улаживать отношения при существующих границах, и существующие войска использовать, что называется, «на парадах».
— В.С.: Тут я не соглашусь, Гитлер был человеком парадоксальным, и он не мог бы удержаться просто в рамках мобилизации своих войск.
Все эти договора делались действительно буквально на коленке и отражали стремительную динамику международной обстановки в Европе. Гитлер надеялся сначала достичь успеха на Западе, решить вопрос с Польшей, но в целом никогда не скрывал, что главной задачей видел расширение жизненного пространства Германии на Востоке.
— Признание Совнаркомом РСФСР независимости Латвии в 1920 году, как известно, было по большей части вынужденным. Можно ли считать, что советское руководство считало историю неоконченной и потому, в своем понимании, имело право претендовать на включение Латвии и других прибалтийских территорий?
— В.С.: Этот мотив не был превалирующим, главную роль играли военно-стратегические соображения. Кстати, после того, как советские военные базы появились на территории Латвии и Литвы осенью 1939 года, в этих странах все равно проводились репрессии против коммунистов.
— Ю.С.: После появления баз началось форменное сумасшествие. После выезда немцев в декабре 1939 года правительство Латвии приняло первый этнический закон против нелатышей. О том, что люди с непереводимыми фамилиями должны принять «правильные» латышские фамилии.
Общество хотели разделить на чистых латышей и всех остальных инородцев. Это сильно перекликается с современностью.
Когда уже шла война, прибалтийские города встали без топлива и снабжения. В июне 1940 года некоторые школьники встречали советские войска с радостью, поскольку они ранее были посланы правительством на принудительные работы в сельскую местность.
— В.С.: В 40-м году СССР было принято решение, что надо эти правительства менять, создавать правительства просоветские, и вводить неограниченный контингент войск.
Большинство населения было инертным и находилось в растерянном состоянии, а враги советской власти там были настолько ошарашены, что никакого заметного сопротивления летом 1940 года просто не оказали. Еще большая радость была у национальных меньшинств, потому что они рассчитывали, что националистические безобразия вот-вот заканчиваются, и многие действительно встречали солдат с цветами.
— Вспоминают ли сегодня в прибалтийских странах подписание пакта 1939 года?
— В.С.: Стараются из памяти это вытеснять. Либо говорят — мы маленькие страны, в тех условиях мы вынуждены были это делать, это же не пакт Молотова- Риббентропа…
Надо понимать, что пакт Молотова-Риббентропа не родился в вакууме из-за внезапного пожелания Берлина и Москвы «поделить Европу». Это был результат процессов, которые складывались годами, неразрешимых противоречий, обманутых ожиданий, потерянного времени и т.д.
Было ощущение сгущающихся туч накануне большой войны и желание огородиться, обеспечить какую-то ясность хотя бы на ближайшее время. Этот пакт с секретным протоколом, подписанные в ночь с 23 на 24 августа 1939 года, сыграли двоякую роль: помогли не ввязаться в мировую войну, когда СССР был совсем не готов (осень 1939 года), но не помогли – когда мы были просто не готовы (июнь 1941 года).
Павел Котляр
По материалам: “Газета.ру”
