Испытав на себе последствия атомных тестов и апробации ядерного оружия, казахстанский художник Карипбек Куюков посвятил жизнь борьбе против ядерной угрозы
В Общественной палате Российской Федерации по инициативе Посольства Казахстана в России в канун 29 августа – Международного дня действий против ядерных испытаний – прошел показ документального фильма режиссера Андре Сингера Where the Wind Blew («Куда дул ветер»). Среди его героев – Карипбек Куюков, активист антиядерного движения, которому на себе пришлось испытать, что такое родиться на территории с радиационным заражением. Село Егиндыбулак в Семипалатинской области, где он появился на свет без рук, находилось всего в ста километрах от полигона, где советские военные провели более 450 ядерных испытаний.
29 августа в 1991 году указом первого президента Казахстана Нурсултана Назарбаева был закрыт один из самых крупных в мире Семипалатинский испытательный полигон. Три десятилетия назад рождалось движение «Невада – Семипалатинск», повернувшее историю вспять.
Фильм рассказывает о ядерных испытаниях СССР и США и о нанесенном вреде здоровью населения, проживающего на прилегающих подветренных территориях вокруг ядерных полигонов. В картине показано, как движение против ядерных испытаний «Невада – Семипалатинск», сплотившее жертв и активистов во всем мире, помогло добиться закрытия Семипалатинского испытательного ядерного полигона и постепенного прекращения всех ядерных испытаний на других полигонах планеты, а также открыло путь к подписанию Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.
Свою жизнь и творчество Карипбек, герой фильма, посвятил борьбе за мир. За тот мир, где никто и нигде не ощутит на себе катастрофических последствий испытаний ядерных взрывов, которые выпало пережить ему.
Родственники до сих пор называют его, по-русски, Коля. Ведь Карипбек родом из Советского Союза. Родился в Казахстане, близ секретного военного полигона. Появился на свет беспомощным, безруким. С подобными отклонениями и другими страшными патологиями в тех краях рождалось много детей, но об этом не принято было говорить и писать. Карипбеку повезло – за его жизнь боролись лучшие врачи Ленинграда, учили и воспитывали его в интернате, в Подмосковном техникуме помогли освоить профессию бухгалтера, и он уехал работать в родной Казахстан. Из Караганды, где его сегодня все знают и любят, прилетел по приглашению в Москву, посмотреть фильм.
Мы встретились с Карипбеком в Москве в сквере на Чистопрудном бульваре. Здесь, на Чистопрудном, стоит памятник Абаю, великому казахскому поэту, просветителю. «Мне очень нравится бывать тут, среди этих фонтанов, – сказал мне Карипбек, и не без гордости добавил, – Абай уроженец Семипалатинского уезда!»
– Карипбек, давайте оглянемся с вами на десятилетия назад, в тот далекий Семипалатинск советских времен?
– Что ж, логика ушедшей эпохи была известна: США взорвали атомные бомбы над Хиросимой и Нагасаки в конце Второй мировой войны, и Советский Союз должен был ответить изготовлением своего ядерного оружия. Семипалатинск для испытаний ядерных устройств выбрали потому, что посчитали эту местность в Казахстане малонаселенной, по сравнению с другими регионами страны.
Мои родители были свидетелями того, как быстро стало разворачиваться строительство: сначала протянули железную дорогу, потом вдоль нее стали возникать первые поселения, поначалу они были просто безымянными, обозначали их цифрами… Построили закрытый город ученых Курчатов с прямыми поставками из Москвы – от дорогих товаров до сгущенки всего было в изобилии…
Население в аулах жило, как и прежде, чабаны пасли овец. Простые казахи не понимали опасных последствий в действиях военных. Полигон находился на границе трех областей: Карагандинская, Павлодарская и Семипалатинская. Военные выбирали момент, когда ветер дул – об этом и говорится в фильме – в сторону от Семипалатинска. А на следующий день сообщали, что радиационный фон в Семипалатинске не превышен, все в норме. На самом деле все уносило в наш Егиндыбулак, например.
Во время испытаний первая радиационная волна проходила через наш район, и люди просыпались от того, что шатались шкафы в доме, гремела посуда. По радио сообщали: Советский Союз произвел очередное успешное испытание ядерного взрыва в мирных целях.
Мои родители очень любили друг друга, хотели иметь детей. Но первые малыши прожили всего считанные месяцы, а я вот появился на свет инвалидом. Мое рождение было большим ударом. Когда мать увидела, что я родился без рук, то поначалу не могла даже подойти ко мне. Врачи предлагали сделать инъекцию, усыпить, чтобы не было лишних мучений. Вызвали отца, он, увидев, мои широко открытые глаза, и то, как резво я двигаю ножками, сказал: «Мы заберем сына и вырастим его!»
Мне было 6 лет, когда меня отвезли в Алма-Ату, показали приехавшим из Ленинграда профессорам. В специальном исследовательском институте по протезированию предложили сделать искусственные руки для меня. Так я оказался в ленинградском интернате, где и провел свое детство среди таких же, как и я – людей с ограниченными возможностями.
– Как вы почувствовали себя художником, как стали рисовать?
– Я рос подвижным любознательным, упорным, ведь каждый новый навык был для меня как вызов: смогу ли и я? Если кто-то выпиливал по дереву, то и я брался за это. Рук нет, так я ногами… Благо, в институтском интернате добрые воспитатели, помогали, подсказывали: «Ну, давай – попробуй!». Смотрю – дети что-то шьют в кружке мягкой игрушки. И я тут же стал этому учиться… Так натренировал пальцы ног, что мог даже плести макраме… Потом взял цветные карандаши, чтобы рисовать. Солнце, облака, дом. Очень мне нравились сказки. Конек-горбунок, пушкинские Золотая рыбка, Царь Салтан – это были первые шаги!
В школе мои таланты заметили, и каждый праздник я отвечал за иллюстрации в стенгазете. Воспоминания о жизни в интернате у меня сохранились самые трепетные. Там все – у кого ног нет, у кого – рук, кто-то таким родился, а кто-то в пожаре пострадал, попал в аварию. Но мы росли, благодаря воспитателям, не замечая своей инвалидности, общались, смеялись, жили как одна семья. Интернациональная, кстати, семья. Были в нашей группе и эстонцы, и таджики… Инвалидность не разбирает какой ты национальности. И это была хорошая школа жизни. Медсестры и медперсонал плакали, провожая нас домой. Тепло их рук я никогда не забуду.
– Потом вы вернулись в Казахстан, и – как вас встретила Родина?
– В 1987 году вернулся домой в Казахстан двадцатилетним парнем, у меня уже была профессия – бухгалтер. Освоил ее в подмосковном техникуме, в Загорске. В России жил в основном в четырех больничных стенах, а тут ширь до горизонта! «Возвысить степь, не унижая горы» – так, говоря языком поэта Олжаса Сулейменова, я старался и в своих картинах. Тренировался управлять лошадьми. На совхозной двухколесной бричке ездил за водой, ногами держа вожжи. Трудовую жизнь начал бухгалтером, составлял отчеты, справки, щелкал костяшками на счетах, но не переставал учиться жизни. Это было для меня очень интересное время
Потом был период городской жизни. Жил я один в небольшой квартире, и сам со всем управлялся. Ходил на базар, приносил продукты… И стирал, и еду себе готовил – все сам. Даже делал себе мебель.
Однажды обо мне написали в «Комсомольской правде». Стали приходить письма со всего света… Люди удивлялись моей судьбе, жалели, восхищались, присылали стихи. Во всех письмах одинаковый посыл: мы думали, что у нас тяжелая жизнь, но после того, как прочитали про тебя, Карипбек, поняли, что все на свете можно преодолеть!
А я не думаю, что совершаю что-то сверхъестественное. Ведь мне не надо, как в цирке, каждый день ходить по канату, я не глотаю огонь, чтобы поразить чье-то воображение. Я просто делаю то, что в моем положении необходимо. Каждый не должен сдаваться, а должен развивать свои способности по максимуму.
– Вы известны как художник, активист, Почетный Посол проекта АТОМ. Вы побывали во многих странах мира, ваши картины дарят президентам…
– Моя сегодняшняя жизнь посвящена борьбе за здоровое человечество, без ядерных испытаний. В 90-е годы мы, казахстанцы, с приходом гласности и перестройки, первыми подняли тему запрета ядерных испытаний. И наши взгляды нашли поддержку по всему миру. Американцы тоже у себя стали бороться против испытаний атомного оружия. Сначала мы стояли у ворот Семипалатинского полигона, приглашали активистов из Америки и Японии , а потом мы ездили в штат Невада, к американскому полигону…
Показ фильма в Москве приурочен к 30-летию антиядерного движения «Невада-Семипалатинск». Считаю, что в наши дни надо во весь голос опять говорить об ужасах ядерной войны, ядерного апокалипсиса. Выросло новое поколение людей и политиков, и эти молодые люди почему-то не боятся радиации, применения оружия массового поражения. Это наивность и глупость так жить – в уверенности, что ничего страшного не случиться.
Замечаю, что есть большая разность в умонастроениях по обе стороны океана. Наше поколение выросло с мыслью «лишь бы не было войны». А на Западе сейчас коньюктура такова, что общественность ограждают от неприятной информации. И это очень беспокоит нас, борцов с ядерной угрозой человечеству.
Национальный лидер Казахстана Нурсултан Назарбаев, призвал на 70-й сессии Генассамблеи ООН международное сообщество достичь безъядерного мира к 2045 году – столетию ООН. Он подчеркивал, что ликвидация ядерного оружия должна стать самой главной и неотложной задачей человечества в XXI веке. Я хотел бы стать последней жертвой гонки ядерных вооружений. Поверьте, это очень трудно – быть инвалидом. Давайте беречь то, что нам дано по природе!
Олег ЗЛОБИН
Рисунки Карипбека КУЮКОВА
