Желаемый минимальный оклад в стране в четыре раза выше реального
«Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок». Содержащее эту знаменитую констатацию первое из «Философических писем» Чаадаева вышло в журнале «Телескоп» в 1836 году. Император Николай I отреагировал мгновенно: журнал был закрыт, издатель Надеждин сослан, а сам Петр Ильич — объявлен сумасшедшим. С тех пор минуло без малого два века, но российское государство по-прежнему — с достойным лучшего применения упорством — создаёт собственную обособленную реальность, связанную практически со всеми сферами жизни, включая заработную плату.
Около 35% наших граждан, как выяснила Общественная палата, считают справедливым минимумом доход в размере 50 тысяч рублей в месяц. А 60% россиян сталкиваются с несправедливостью из-за разницы в уровне заработка. Кроме того, 97% респондентов надеется, что именно государство сумеет рано или поздно решить проблему имущественного неравенства, предприняв для этого некие шаги. Но население заблуждается.
Потому что с января 2019 года минимальный размер оплаты труда (МРОТ) в России установлен в размере в 4 раза меньше желаемого – 11280 рублей (эквивалентно €160). Для сравнения: минимальная заработная плата в Нидерландах — €1616. А средняя зарплата европейцев, по данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), колеблется в диапазоне от €2005 до €3342. В Соединённых Штатах, где заработная плата не исчисляется в месячном эквиваленте, бедными считаются те, чей годовой доход равен $15-20 тысяч. Если смотреть в привычных нам координатах, то, к примеру, программист, полицейский, начинающий врач имеют по $8 тысяч в месяц, школьный учитель — $4 тысячи.
Ждать милостей от государства российского не стоит по элементарной причине: ему комфортно существовать в выстроенной им системе распределения материальных благ и доходов от экспорта энергоносителей. Оно привыкло к схеме «дорогая нефть — дешёвый рубль». Развивать экономику, инвестировать в малый и средний бизнес, в бесплатную медицину и образование, повышать производительность труда, доходы и покупательную способность людей, создавать новые рабочие места ему абсолютно незачем. Кстати, по производительности труда мы отстаём от Запада процентов на 40-60, этот фактор и управляет соотношением зарплат между Россией и остальным миром.
Впрочем, находятся у нас высшие чиновники, изредка указывающие на всю эту ситуацию. В июне глава Счетной палаты Алексей Кудрин заметил, что «бедность в России стала позором», что продолжающееся падение уровня жизни на фоне относительно благополучной картины в других странах чревато социальным взрывом, что рост числа малоимущих (12,5 млн) ведёт к множеству потерь — в функциональном развитии, в питании, в здоровье, в человеческом капитале. Но кудринское высказывание, хоть и получило немалый резонанс, в Кремле было расценено как проявление необоснованного алармизма. Нельзя давать проблеме бедности столь «гипертрофированную» оценку, заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. В этой его реплике как в капле воды отразилось своего рода снисходительно-философское отношение государственного аппарата к самым кричащим социальным вызовам.
Между тем, социальная напряжённость в обществе нарастает. По результатам недавнего опроса ВЦИОМ, 86% граждан говорят, что антагонизм между богатыми и неимущими стал главной проблемой сегодняшнего дня. Общество разобщено, прежде всего, в силу экономического неравенства. Новейшая эпоха породила в России класс «новых бедных» – это граждане трудоспособного возраста, занятые в низкооплачиваемой бюджетной сфере , это обитатели обнищавших моногородов, депрессивных регионов, крепко привязанные к месту квартирой и пропиской. Для них закрыты все социальные лифты, например, доступ к качественному образованию, который в стране социально сегрегирован, как нигде: только для богатых и только за большие деньги. Очевидно, что высокое расслоение по доходам не только демотивирует людей, отражается на производительности труда, на предпринимательской активности в целом, но и повышает риски социальных эксцессов.
В России всегда были люди, пытавшиеся раскрыть государству глаза на какие-то вещи. Но так уж сложилось, что власть не прислушивалось к этим «сумасшедшим» одиночкам ни в прежние времена, ни сейчас. «Печальная и самобытная фигура Чаадаева резко отделяется каким-то грустным упреком на линючем и тяжелом фоне московской знати», – писал мудрый Герцен.
Георгий Степанов
По материалам: “Московский комсомолец”
