“Следствие игнорирует”
Актер Михаил Ефремов и его защита ознакомились с материалами расследования ДТП, повлекшего гибель 57-летнего Сергея Захарова.
Суд не за горами.
Потерпевших в деле – четверо: два сына погибшего, родной брат и законная жена.
За бортом остался один человек – Ирина Стерхова, женщина, с которой Захаров прожил последние 22 года.
Если по-человечески разобраться в этой истории, то как раз Ирина является главной потерпевшей. Она потеряла любимого человека, кормильца, да и в законе существует пункт, по которому женщина могла бы стать потерпевшей. Вот только следствие упорно игнорирует этот факт.
Почему следователь не признает гражданскую жену Захарова потерпевшей, как живет женщина, которая потеряла любимого мужчину, почему от нее отвернулись родственники погибшего и зачем Ирина Стерхова требует своего участия в деле – в материале «МК».
В субботу будет 40 дней со дня смерти Сергея Захарова. Ирина Стерхова снова поедет на кладбище. 200 км туда и обратно. Около 8 часов в общей сложности займет дорога.
А поздно вечером женщина вернется в опустевшую квартиру, где до сих пор лежат вещи погибшего мужа.
«Ирина до сих пор не может прийти в себя, – рассказывает подруга вдовы. – Заглянет в магазин, куда часто ходила с Сергеем, плачет. Идет по улицам, где гуляла с мужем, снова истерика. Покупает продукты, а готовить не хочет. Обращалась в поликлинику. Невропатолог отправил ее к психиатру. Та выписала успокоительные».
Мы связались с Ириной Стерховой. Голос слабый, надломленный.
– Представляете, в субботу уже будет 40 дней со дня смерти моего Сережи, больше месяца прошло с того страшного дня…
– Поедете в Рязань?
– Поеду.
– Вы с кем-то из родственников Захарова поддерживаете отношения?
– Со мной никто не поддерживает. Оборвалась связь.
– Еще недавно вы общались со старшим сыном Сергея, Виталием. Просили помочь ему.
– Действительно, было такое. А потом Виталий вступил в дело, стал потерпевшим, взял адвоката, и теперь не хочет со мной общаться. Будто боится, что я из него какую-то информацию начну вытягивать. Кажется, только с разрешения защитника готов со мной здороваться. Я от него и отстала. Навязываться не стану. Обижаться на него тоже, вроде как, не за что. Его право, с кем общаться.
– Выходит, вы не в курсе, как продвигается дело?
– Раньше, когда я созванивалась с Виталием, хотя бы могла знать, что происходит в Рязани. Сейчас лишена и этой возможности. Знаю из СМИ, что потерпевшие ознакомились с материалами дела. Больше никакой информации.
– Вы прожили с Сергеем больше 20 лет. После его смерти вы вдруг оказались за бортом, будто и не было этих совместно прожитых лет?
— Все так. После трагедии меня даже родственники Сергея называли «посторонним человеком». Вот только на последнем телевизионном ток-шоу, где я принимала участие, со мной впервые жена родного брата Сергея поздоровалась. Ну как поздоровалась? Головой кивнула. А до этого она твердила журналистам, что не знает меня, лишь разок видела.
– Кроме кивка головы больше ничего? Не поговорили?
– Нет, больше ничего.
– Наверное, на 40 дней встретитесь все на кладбище?
– Вряд ли. Я постараюсь пораньше приехать, чтобы не столкнуться ни с кем. Помню, когда 9 дней со дня гибели Сережи исполнилось, я уже утром была на месте. Никого из родственников не встретила. Они позже приехали.
– Вы одна поедете?
– Мне звонила двоюродная сестра Сережи, предложила вместе с ней поехать, в пятницу. Там переночевать и утром пойти на кладбище. Я откажусь, наверное. Останавливаться придется в доме матери Сергея, не дай боже, туда его жена приедет, вдруг какие обидные слова начнет говорить в мой адрес. А у меня и так постоянно глаза на мокром месте. Обидеть меня сейчас легко, одного косого взгляда достаточно. Я не хочу. Для меня и так это тяжелая ситуация. Сороковой день. Поэтому я одна в субботу поеду. Сейчас вот думаю, как лучше добраться – на электричке или автобусе. Тяжело, конечно, преодолеть долгую дорогу туда и обратно, но что делать. Лишь бы дождя не было.
– Меня удивляет, почему вас не сделали ни потерпевшей, не вызвали в качестве свидетеля, вы ведь в день аварии приехали в Склиф.
– Свидетель чего я? Аварии? Меня там не было, там свои свидетели есть. Я лишь являюсь свидетелем Сережиной жизни. Но кому это интересно.
– Значит, вы должны быть потерпевшей по делу.
– Потерпевшей меня не хотят признать. Хотя в законе прописано, что потерпевшими могут являться не только официальные родственники, но и близкие лица. Есть такой пункт в законе. Почему меня не признают? Неужели у прокуратуры россыпь золота высыплется, если они меня введут в дело?
– Может, следователи не стали заморачиваться этим вопросом. Хотят побыстрее передать дело в суд?
– Обычно расследования по полгода тянутся, а тут уже говорят, в суд дело передали. Я понимаю, что тут вроде и расследовать особо нечего, все очевидно, но как-то все равно быстро завершили дело.
– Вы ведь принимаете участие в телепрограммах, вам надо настойчивее об этом говорить?
– На передачах многое вырезают. Вот я посмотрела последнюю передачу с моим участие, вижу, что рот открываю, а звука нет. Вроде сама с собой разговариваю. Наверное, они просто убрали звук и все. Кому интересны мои проблемы?
– Родственники Захарова могли молвить слово про вас.
– Жена сейчас будет молчать, в паспорте штамп стоит и хорошо. В самом начале брат Сережи говорил, что знал о готовящемся разводе. Ждали, когда Загсы откроются после карантина. Сергей и его жена уже давно не считали себя обязанными друг другу. А сейчас все про это забыли.
– Вам самой не кажется, что в деле слишком много потерпевших?
– Мне странно слышать, когда кругом кричат: «Никогда столько потерпевших не было в деле, а тут вся деревня претендует на статус потерпевших». Ребята, зачем вы всех обижаете? Какая деревня претендует?
– Судебные заседания вы планируете посещать, даже в качестве слушателя?
– Надеюсь, суд не сделают закрытым, и у меня не лишат возможности присутствовать на заседаниях хотя бы в качестве слушателя.
– Готовьтесь к тому, что народу будет много, сидеть вам придется вместе с журналистами или в отдельной комнате, где будет вестись видеотрансляция.
– Что мне остается делать? Я хочу услышать, узнать, кто виноват.
– Вы же знаете.
– Я знаю, да. Но хочу увидеть, услышать, понять из-за чего у меня в жизни все наперекосяк. И где мой Сережа, почему так с ним случилось? – голос дернулся. Ирина тихо плачет.
– Время не стоит на месте, легче не становится?
– Нет. Говорят, после 40 дней станет легче. Не знаю. Пока не прошло этих сорока дней. Я только сейчас из церкви вернулась, заказала панихиду на 18 июля.
– Говорят, должен год пройти, нужно пережить все праздники, которые отмечали вместе, тогда круг замкнется и станет легче.
– 18 июля – 40 дней. 20 июля у меня день рождения. Придет первый праздник без Сережи.
– Если все-таки вас сделают потерпевшей, на компенсацию станете претендовать? Как ни крути, но вопрос денег немаловажен.
– Компенсация? Не стану отрицать, это важный момент. Когда сейчас говорят, что дети Сережи потеряли кормильца –глупости. У него взрослые сыновья, всем четвертый десяток идет. Они самостоятельные люди. А я потеряла кормильца. Я находилась на содержании у Сережи. Если уже по-честному говорить на эту щекотливую тему, то потеряла кормильца, как раз я. Мы ведь жили на его зарплату, на моей пенсии долго не протянешь.
– Какая у вас пенсия?
– 8038 рублей.
– Почему такая маленькая?
– Вот такая. Я в Подмосковье живу, нам московских надбавок не положено. Да я даже когда работала копейки получала. Среднему медицинскому персоналу никогда много не платили.
– Вы работали в системе здравоохранения?
– Я окончила медучилище, устроилась потом фельдшером-лаборантом в больнице.
– На черный день вы с Сергеем ничего не откладывали?
– Не с чего было. Да, к тому же, Сережа всем помогал. Его младший сын Валерий даже во время пандемии, когда муж не мог приехать в Рязань, постоянно звонил ему и бубнил, мол, не приезжаешь, денег не вижу.
– Насколько я понимаю, Валерий уже взрослый мальчик. Работа у него есть, говорили, в конвое он трудится.
– Взрослый. В феврале свадьбу сыграл. Но с шеи отца не хотел слезать.
– Почему Сергей не отказывал ему?
– Потому что человек такой, не мог отказать. Мне оставалось только мириться с таким положением дел. Не скандалить же по этому поводу. Пробовала один раз заикнуться, когда совсем уже сынуля грань перешел, Сергей промолчал. Больше я к теме не возвращалась. Это его дети.
– Как мать Захарова живет?
– Говорят, держится.
– Ей так и не сказали, что Сергей погиб в аварии?
– Нет. Да и не надо это ей знать, что на самом деле произошло. Она думает, что сердечный приступ. Хотя смерть, она в любом виде есть смерть.
«Ведомства игнорируют наши жалобы»
Вадим Никулин – адвокат Ирины Стерховой. Мы обратились к нему за комментариями по громкому делу.
– Мы давно бьемся, чтобы Ирину признали потерпевшей по делу, но пока не получается, – начал разговор Никулин. – Жалобы писали во все вышестоящие инстанции, ждем результата прокурорской проверки. Но, кажется, прокуроры ничего не делают, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.
– Как я понимаю, Ирина не может получить статус потерпевшей, потому что ее отношения с погибшим не были официально оформлены?
– Уголовно-процессуальным кодексом предусмотрено, что потерпевшими по делам, где есть погибшие, могут являться близкие родственники, а также близкие лица. Близким лицом является Ирина.
Согласно ст. 42 часть 8 УПК РФ «По уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего, предусмотренные настоящей статьей, переходят к одному из его близких родственников и (или) близких лиц».
Кто может являться близким лицом описано в ст. 5 УПК РФ: «Близкие лица – иные, за исключением близких родственников и родственников, лица, состоящие в свойстве с потерпевшим, свидетелем, а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги потерпевшему, свидетелю в силу сложившихся личных отношений».
– Мы ссылаемся на то, что Ирина не является родственницей погибшего по закону, а является близким лицом, – продолжает адвокат.
– Почему следователи не обращают внимание на этот пункт?
– Могу предположить, что пункт о «близких лицах» введен совсем недавно, поэтому его не применяют, поскольку фактически не существует следственно-судебной практики применения этого понятия. Когда выносили постановление об отказе признать Ирину потерпевшей, следователь ссылался именно на то, что она не является близким родственником. А тот факт, что она может являться близким лицом игнорировал и никаким образом решение не мотивировал.
– Вы бы указали следователю, что потерпевшим может быть еще близкое лицо?
– Следователь сам должен знать это и выносить мотивированные, основанные на законе решения. Если мы не правы в свих просьбах, следователь обязан в постановлении пояснить, в чем мы не правы, но этого не происходит.
– Вы указывали, что они прожили вместе 22 года?
– Конечно. Еще мы указывали, что Стерхова находилась на иждивении Захарова. Погибший фактически содержал ее. Тому есть доказательства, но эти факты никто не рассматривает. Для этого нужно было хотя бы ее допросить.
– Вы просили допросить Ирину в качестве свидетеля?
– Да, но этого тоже не сделали. Хотя Ирина первая приехала в больницу, когда Сергей был еще жив. Она фактически до последнего находилась с погибшим. Общалась с врачом, с друзьями Ефремова, которые приехали в стационар и предлагали помощь. Следователь даже в качестве свидетеля не захотел допрашивать Стерхову. Более того, после смерти Захарова, Ирина оплачивала ритуальные расходы по подготовке тела к погребению – у нас все документы на руках, мы готовы были их приобщить к материалам дела. Однако, следователь подсчитал, что это не имеет отношение к делу.
– Остаются шансы, что Стерхова еще может вступить в дело?
– Мы отправили порядка десяти жалоб – в Генпрокуратуру, Совет Федерации, Госдуму, Администрацию президента, Главное следственное управление ГУ МВД России по Москве. Ответов нет.
– Может, поздно отправили?
– Жалобы отправляли в двадцатых числах июня. До настоящего времени ответов не получили.
– Может, родственники погибшего заявили следователю, что якобы не знают эту женщину?
– Нам интересно, что родственники погибшего сказали следователю по этому поводу. Если выясниться, что они утаили от следствия факт, что погибший жил с Ириной 22 года, как муж и жена, получается, они дали ложные показания. Ведь если бы они честно рассказали все, то у следователя не возникло вопросов, кто такая Стерхова. У нас достаточно доказательств, что Сергей жил с Ириной. В компании, где работал погибший, осталась анкета, где Захаров при трудоустройстве собственноручно указал адрес проживания – квартиру гражданской жены в Котельниках, там есть сведения об Ирине. В имеющейся характеристике с места работы Сергея, Ирина отмечена, как его супруга. Захаров и Стерхова получали медицинские услуги в поликлинике, по месту жительства Ирины. В медицинской карте погибшего указан адрес квартиры его гражданской жены.
– Еще есть время успеть вашей подзащитной войти в дело?
– У нас почти не остается времени на реализацию наших прав. Следователи все решили на скорую руку, сами очертили круг потерпевших. По нашему мнению, Ирина имеет право стать потерпевшей и пользоваться всеми предусмотренными законом правами. Ирина считала Сергея самым главным человеком в ее жизни. Ее дочь живет в Китае, они видятся крайне редко. Получается, сейчас моя подзащитная осталась одна. К тому же, она еще и выслушала оскорбления в свой адрес, когда родственники Захарова публично заявляли, что не знают ее. Это абсурд.
Редакция «МК» просит соответствующие органы обратить внимание на тот факт, что гражданская жена погибшего в ДТП Сергея Захарова может являться потерпевшей по громкому делу и рассмотреть надлежащим образом направленные жалобы.
Ирина Боброва
По материалам: “Московский комсомолец”
