Русская рыбопромышленная компания Глеба Франка толкает рыбную отрасль к дефолту
Зять миллиардера Геннадия Тимченко, Глеб Франк, близок к тому, чтобы монополизировать добычу краба, а затем и рыбы. Передел рынка грозит массовыми банкротствами промысловых предприятий.
В конце июля в прессу просочилась копия перечня мер по ускорению экономического развития Дальнего Востока и Арктики. В числе прочего Минвостокразвития предлагает правительству увеличить долю инвестиционных квот на добычу рыбы с 20 до 50%, на краба – с 50 до 100%. Через несколько дней стало известно, что письмо с аналогичным предложением «Русская рыбопромышленная компания» (РРПК) направила в адрес премьер-министра Михаила Мишустина. Получается, что министерство пляшет под дудку частной компании?
Впрочем, для рыбной отрасли это не впервой. В прошлом году РРПК уже стала инициатором перераспределения 50% квот на вылов краба, что поставило многих добытчиков в непростое финансовое положение. Уже тогда в среде рыбопромышленников появились опасения, что крабами дело не ограничится, в конце концов перераспределят и рыбу. Глава Росрыболовства Илья Шестаков признал, что идея возобновления аукционов на рыбные квоты действительно обсуждалась, но, по его словам, она была признана нецелесообразной. Сегодня ясно, что слова чиновника были рассчитаны на психотерапевтический эффект. Всё указывает на то, что ключевые решения приняты и вот-вот получат официальное оформление.
Гонка на выживание
Суть изменений сводится к тому, что при распределении квот государство уходит от исторического принципа (кто сколько выловил в прошлом) к инвестиционному (кто сколько пообещал вложить в развитие инфраструктуры). В теории этот механизм развития рыбной отрасли выглядит разумным. Однако при увеличении доли инвестиционных квот он загоняет участников отрасли в долговую кабалу.
После того как в 2019 году половина крабовых квот была выставлена на аукционы, рыбакам пришлось потратить 142 млрд рублей на участие в торгах, а ещё около 60 млрд рублей они обязаны теперь вложить в строительство нового флота. Если им придётся покупать таким образом и вторую половину квот, то значительная часть краболовных предприятий, особенно малых и средних, будет вынуждена прекратить работу. Суммарная кредитная нагрузка в рыбной отрасли уже составляет 250 млрд рублей.
В отрасли, по сути, начинается гонка на истощение: выиграет тот, у кого за спиной окажется более мощная кредитная линия и более сговорчивый кредитор. Глеб Франк в данном случае, очевидно, полагается на Германа Грефа. По данным системы «Контур-Фокус», РРПК и другие подконтрольные Глебу Франку компании находятся в залоге у Сбербанка. Условия и суммы кредитов не раскрываются, но, по всей видимости, речь идёт о десятках миллиардов рублей. Только в 2017 году РРПК потратила 10 млрд рублей на выкуп квот по ловле краба.
Кто первый разбогател на рыбе
Первые аукционы по продаже квот на вылов рыбы и краба проводились в начале 2000-х. Затем рыбное лобби добилось закрепления квот «по историческому принципу», фактически закрыв вход на рынок новым игрокам.
Это позволило худо-бедно переоснастить отрасль (в основном за счёт бэушных иностранных судов) и заработать миллиарды владельцам крупнейших рыбодобывающих компаний. Среди них:
основатель компании «Норебо» Виталий Орлов. Занимает 106-е место в российском рейтинге Forbes c состоянием 950 млн долларов. Бывший партнёр Александр Тугушев, работавший ранее в Госкомрыболовстве и отсидевший за мошенничество, утверждает, что Орлов похитил у него треть компании и пытается найти правосудие в Лондоне;
бывший военный строитель и экс-сенатор от Сахалина Александр Верховский. Он создал компанию «Гидрострой», которая
выполняла господряды на Курильских островах и по случаю приобрела квоты на вылов минтая, сельди и трески;
сенатор от Камчатки Валерий Пономарёв и его партнёры по компании «Океанрыбфлот» (крупнейший добытчик рыбы на Дальнем Востоке).
Как менялись правила игры
В 2011 году миллиардер Геннадий Тимченко вошёл в капитал компании «Русское море». Затем она была переименована в «Русскую рыбопромышленную компанию» (РРПК), а управлять активами стал его зять, инвестбанкир Глеб Франк (он приходится сыном Сергею Франку, экс-министру транспорта и гендиректору «Совкомфлота»).
Компания Франка в 2015–2017 годах пролоббировала серию аукционов на право вылова рыбы и краба, на которых выкупила около 15% крабовых квот. Ей удалось потеснить конкурентов благодаря новому принципу распределения квот – инвестиционному. Правительство дало приоритет тем компаниям, которые заказывали строительство новых траулеров на российских верфях. Среди первых инвесторов была РРПК.
Правительство Медведева планировало ради развития конкуренции выставлять на аукционы все рыбные квоты раз в 3–5 лет. Однако «старое рыбное лобби» застопорило это решение. Но крабовые квоты всё-таки стали распределяться по-новому. Прошлой весной РРПК увеличила свою долю вдвое – до 30% от всего российского вылова краба.
Крупнейшие добытчики крабов
Рынок краба меньше рыбного, его объём – примерно 1 млрд долларов в год, но зато и маржа здесь больше. Вот главные игроки на сегодня:
«Северо-Западный рыболовный консорциум». Его контролирует бывший телережиссёр Геннадий Миргородский. Годовая выручка – 32 млрд рублей. Квота на краба в 2019 году – 14,5 тыс. тонн;
«Русская рыбопромышленная компания». Контролирует Глеб Франк. Годовая выручка компании – 21,6 млрд рублей. Квота на краба в 2019 году – 14,3 тыс. тонн;
компании, приписываемые Олегу Кану: «Монерон», «Курильский универсальный комплекс», «Приморская рыболовная компания». Годовая выручка – 23 млрд рублей. Квоты на краба – 9 тыс. тонн.
Дело Олега Кана
Кан родился на Сахалине в 1967 году. С 1995 по 2009 год работал в российско-японской компании. Крупный бизнес по добыче краба он создал в нулевых годах, скупая компании, владевшие квотами на вылов краба, и сами квоты у государства. В 2018 году связанные с Каном компании стали крупнейшими на Дальнем Востоке добытчиками краба, выловив около 17 тыс. тонн. Это примерно 17% добычи краба в России. Бизнес Кана сократился после проведения аукционов в 2019 году, на которых было выставлено около половины всего допустимого улова краба в России.
Олег Кан в начале года подался в бега и в феврале был заочно арестован Хабаровским краевым судом. Его обвиняют в контрабанде краба в Южную Корею и организации убийства крабопромышленника Валерия Пхиденко в 2010 году.
Кто претендует на бизнес Кана
Передел рынка краба привлёк внимание различных финансовых групп. Ведь отрасль обеспечивает стабильную валютную выручку и высокую маржу. Этим летом стало известно, что по 40% в двух «компаниях Кана» пытается приобрести телеведущая Ксения Собчак.
Действуют ли они в своих интересах или только представляют истинных инвесторов – пока не известно. Но в войне за актив Собчак применила «тяжёлую артиллерию» – свою мать, сенатора Людмилу Нарусову. Та писала запросы в Верховный суд, требуя снять арест с имущества Кана, чтобы Ксения могла оформить право собственности на себя.
Впрочем, покупка бизнеса Кана может стать рисковым вложением средств в том случае, если его фирмы в результате новых аукционов лишатся квот на вылов.
Законодательная партизанщина
Примечательно, что все изменения в отрасли продвигаются партизанскими методами, какими-то обходными путями. К примеру, осенью 2018 года, когда Илья Шестаков опровергал подготовку законопроекта о крабовых аукционах, доходы от аукционов уже были заложены в проект федерального бюджета.
Факт: 9 из 10 выловленных в России крабов отправляется на экспорт.
В начале февраля прошлого года проект закона о крабовых аукционах был опубликован для «общественного обсуждения». Мы используем кавычки, поскольку правительство отвело на обсуждение всего 15 дней и, по сути, проигнорировало отрицательные оценки, которые дали законопроекту губернаторы и законодательные собрания большинства прибрежных регионов России. Шестаков объяснил спешку примерно так: никто не заставляет компании участвовать в аукционах, никаких обязательных расходов для них не вводится, поэтому и нет смысла затягивать обсуждение.
Всё это наводит на мысль, что истинные цели изменений скрыты: возможно, мы становимся свидетелями не просто передела рынка, а каких-то тектонических сдвигов в области добычи биоресурсов. Некоторые участники отрасли предполагают, что, получив монопольное положение, Франк может выгодно продать закредитованную донельзя РРПК государству. Появится что-то вроде госкорпорации «Росрыба». И в глазах граждан выглядеть такое перераспределение будет весьма справедливо: ведь трудно поспорить с тем, что «рыбные короли» первого поколения завели отрасль в тупик своей жадностью и недальновидностью. Вместо того чтобы инвестировать в отечественную инфраструктуру, они покупали бэушные траулеры в азиатских странах и как только могли экономили на зарплатах и налоговых отчислениях.
Борис Бритвин, Сергей Водяной
По материалам: “Наша Версия”
