«Ситуация безвыходности и тупика»
Субботний пост в соцсети Валерия Меладзе, в котором популярный певец и продюсер болезненно и резко высказался о новых ограничительных мерах (25-процентный лимит на заполняемость концертных залов и запрет новогодних мероприятий), наделал шума. Информационные молнии летели с громкими заголовками об экстравагантном призыве певца к коллегам бойкотировать съемки новогодних телепередач в качестве протеста за безразличие власти к тяжелой актерской доле. Мы подробно поговорили с Меладзе о его мотивах.
«Никого не волнует, что многие артисты, музыканты, технические работники, промоутеры сидят без работы, без средств к существованию», – гневался г-н Меладзе, с сарказмом сравнивая метрополитен, куда каждый день «спускаются три миллиона людей, не соблюдая дистанции и правил карантина» и запрет новогодних мероприятий. Раз, дескать, нет новогодних концертов, то «представьте, что вы включаете телевизор в новогоднюю ночь, а там нет Новогоднего огонька», – пугал кошмаром новогодней ночи певец Меладзе.
Столь резкого выступления можно было ожидать от кого угодно, только не от певца, известного своим абсолютно добродушным и неконфликтным характером. Раз не смог смолчать даже Меладзе, то ситуация, видимо, не просто аховая, а катастрофическая, о чем, впрочем, в последние дни говорили многие деятели культуры, в том числе со страниц «МК». Но чтобы так вот оголтело, с призывом к тотальному бойкоту, покуситься на святое новогоднее телевеселье!
«МК» созвонился с артистом. Выяснилось, что заголовки о бойкоте оказались несколько преувеличенными, однако, положение вещей от этого не остается менее тяжелым. Валерий Меладзе любезно и подробно объяснил смысл своих «угроз», раскрыл истинный масштаб личных финансовых потерь, попытался смоделировать ближайшее будущее и рассказал о фантастическом приеме во время недавних гастролей в Украине, где нынче не каждый российский певец – желанный гость…
– Валера, ты распотрошил, конечно, весь курятник шоу-бизнеса своим скандальным постом о бойкоте новогодних телепередач…
– Я не думал, что так рванет.
– Ну, а как ты хотел? Поднял руку на святое – на Новый год, да еще бросил вызов власти…
– Почему-то так это восприняли, но я достаточно мягко обо всем написал. Думаю, конечно, что ни к чему это не приведет. Но коллеги мои, уверен и знаю, безусловно меня понимают и поддерживают. Это не значит, что сейчас все не пойдут на съемки. Более того, скажу честно, я сам соскучился – и по съемками, и по концертам, по всему.
– Однако слово – не воробей. Триггером к столько эмоциональным словам послужили новые ограничения на концерты, и даже ты не смог совладать с эмоциями?
– Во-первых, уже трижды мы перенесли огромное количество концертов. Как человек сознательный я, конечно, прекрасно понимаю, насколько опасна эта зараза, и массовые концерты – это очень опасная вещь. Но за последнее время (когда с сентября начали смягчать ограничения) было подписано много контрактов, в том числе на закрытые концерты, небольшие мероприятия, корпоративы, на которых должно было быть небольшое количество людей, взрослых людей, ответственных, которые прекрасно все понимают, берегут себя, они вместе работают, так или иначе все-равно общаются, находятся в одной компании, команде.
Они знают, куда идут, идут добровольно, кто боится, тот не идет, кто не боится – идет. Но как только вышел новый указ о новых запретах массовых мероприятий до 15 января, то эти люди, естественно, как законопослушные граждане начали отказываться от концертов. То есть сорвались и частные мероприятия, и большие концерты, к которым мы уже готовились, все продумали, отрепетировали. Все сорвалось буквально за один день, по всей России практически.
Когда весной нам сразу сказали, что будет так и так, мы спокойно все отменили, перенесли на осень. Теперь с этой осени мы все перенесли, скорее всего, уже на следующую осень. Конечно, мы все концерты отработаем, выполним перед зрителями обязательства. Готовы давать даже по два концерта вместо одного, с учетом новых норм заполняемости зала, компенсировать из собственных средств затраты организаторам, их дополнительные расходы на ту же двойную аренду. Готовы пойти на это. Но теперь все полностью отменено. И теперь получается, что у всех нас весь декабрь практически нулевой.
– А декабрь всегда был самым жирным для артистов, не так ли?
– Конечно, и это все знают, эти предновогодние недели приносили в бюджет значительную часть доходов. Я разумный человек, мне не свойственны эмоциональные необдуманные взрывы. Но тут триггером послужило то, что уже осенние концерты, объявленные по новым правилам, отменились по всей России буквально за один день, максимум за два, когда уже куплены все билеты на самолеты, поезда, уже собираемся лететь, и тут – отмена.
Дело даже не лично во мне, это коснулось концертов, на которых я мог бы дать возможность заработать хоть что-то моим музыкантам. Нет неиссякаемых запасов, а я продолжаю платить всем полную зарплату, начиная с первого дня пандемии. Понятное дело, что в нынешней ситуации меньше всего хотелось бы говорить о деньгах, но есть объективные приземленные вещи, которые обретают ситуацию безвыходности и тупика.
– Предвижу голоса осуждения в твой адрес. Мол, кому сейчас легко, а ты еще призываешь артистов к бойкоту новогодних съемок, готов лишить телезрителей последней радости в новогоднюю ночь…
– Я не сделал ничего предосудительного и прежде, чем выставить этот пост, я хорошо подумал. Во-первых, я не призываю ни к какому бойкоту, я всего лишь гипотетически предположил ситуацию, каково бы было, если бы не было в новогоднюю ночь «Огоньков» и других развлекательных программ. Думаю, было бы грустно многих людям, особенно, когда закрыты все заведения, отменены развлекательные мероприятия, все вынуждены сидеть по домам и смотреть телевизор. А в телевизоре ничего нет, нет нас, артистов. Раз не замечают нас, наши проблемы, то я предложил представить такой перевертыш – пусть и в Новый год нас не заметят.
– Смахивает на шантаж…
– Некий «призыв к бойкоту» – это вольности информационных заголовков в СМИ. Если бы они так не написали, то, возможно, никто бы и не прочитал. Я осознаю, что делаю, пишу и говорю, и я прекрасно знаю, что все-равно все будет, и даже гипотетически представить другое никто не может. Да и все мои коллеги понимают, что я прав. Если не говорят публично, но в глубине души безусловно так считаю. Потеряли все! Больше, меньше, но все. Даже те, кто казался абсолютно непотопляем и востребован, а сейчас и у них нет работы. Никто никого, конечно, не осудит, если мои коллеги пойдут и снимутся (в новогодних программах). Более того, они сделают абсолютно правильно, потому что, повторю еще раз, мой пост – это не призыв, а предположение.
– Крик отчаяния?
– В каком-то смысле да. Мне просто надоело сидеть и помалкивать. Мой Инстаграм – это платформа, на которой я могу высказывать свои мысли.
– Новогодние съемки на телевидении тем временем уже начались? Приглашали? Пойдешь?
– Моему директору уже звонили, да, приглашали на традиционные новогодние программы, и конечно они будут. А вот пойду ли я – теперь не факт. Потому что теперь я должен как-то оправдывать свой пост.
– Ну и получится, что все будут беззаботно петь, плясать и хохотать в ящике, а ты в своем праведном гневе засядешь белой вороной перед телевизором?
– Ну да, наверное, буду сидеть дома, как и все, и смотреть телевизор. Конечно, я этот пост выставлял не для того, чтобы не идти на съемки, но теперь, скорее всего, придется это сделать.
– А что твой старший брат, продюсер и композитор Константин Меладзе думает?
– Я еще с ним не разговаривал. Думаю, он меня не похвалит за этот пост. Он считает, что артист должен заниматься своим делом и особо не высказываться. Не знаю, может все еще повернется и придется это сделать – пойду и буду сниматься. Посмотрим.
– Не думаешь, что руководители телеканалов затаят на тебя обиду за твои «гипотетические фантазии»?
– Во-первых, я с ними давно в нормальных человеческих отношениях. Если как-то сердито отреагируют и не пригласят (на съемки), то ничего страшного. Такое бывало уже с нами, бывало всякое – за 25 лет. То дружим, то не дружим. В конце 90-х – начале нулевых, если помнишь, лояльность или дружба должна была быть четко направленной: или с нами, или с кем-то другим.
– Да, помню, дружили только по своим огородам.
– И нельзя было сразу ходить в несколько огородов. Это все уже немножко отошло на задний план. Бывают, конечно, и сейчас всплески такой ерунды, но мы уже не обращаем на это внимание.
***
– Если посмотреть на ситуацию чуть шире, то эстрадный сегмент шоу-бизнеса, в отличие от театров, например, не вошел ведь в систему кризисной господдержки. Видимо, это еще больше усугубило положение ваших дел?
– Я понимаю, что полностью нас поддержать невозможно. Но дело в том, что ведь никому в голову не приходит предложить, придумать какие-то варианты, когда и наша отрасль могла бы как-то поработать. Театрам помогают, рестораторам разрешили, всем разрешили…
– Ну, там, знаешь, тоже всё на ладан дышит…
– Мы все оказались приблизительно в одном положении, но у нас в результате выходит полный запрет, потому что те же 25 процентов (заполняемости зала) не то что нам не нравятся – нам просто никто не предлагает (такие концерты), потому что любой организатор, любой зал, подсчитав все, ничего не могут предложить, потому что не окупят даже расходов на электричество. А нас никто не освободил от уплаты налогов, а те же концертные залы – от оплаты коммунальных услуг и так далее.
– Рестораторы, например, алармистски предсказывают, что бОльшая часть их бизнеса просто вымрет. Что будет с шоу-бизнесом? Физически вы, вроде бы, все живы тьфу-тьфу, а структурно?
– Тяжело что-то предсказать. Думаю, что, когда пандемия закончится (но она, к сожалению, не закончится резко, в один день, будет какой-то постепенный выход), когда нам разрешат работать, а люди перестанут бояться приходить в залы, то будет позитивный взрыв. Люди захотят ходить на концерты, слушать артистов, веселиться и радоваться жизни. После подобных ситуаций всегда начинается расцвет.
Конечно, структура шоу-бизнеса меняется. Возможно, многие организации обанкротятся. Я помню дефолт 1998 г., когда обанкротились большинство концертных организаций, но на их месте появились новые. Что касается артистов, то может быть и смена персонажей, людей, которыми интересуются. Есть стабильные артисты, константы, которые как были, так и останутся. Понятно, что кто-то из артистов не выдержит, впадет в депрессию, утеряет какие-то способности, а кто-то поднимется. Смотрю, как многие мои коллеги работают, пашут, продолжают что-то делать.
– Ты лично насколько обеднел, много денег съела пандемия?
– Я потерял почти годовой заработок. Когда некоторые эксперты говорят на уважаемых каналах, что наша отрасль потеряла 30 процентов, мне кажется, это полный бред. Отрасль потеряла не меньше 90 процентов. Главная беда в том, что процесс в нашем деле должен быть непрерывным, а он прерван, что еще больше усугубляет не только текущее положение, но и последствия.
***
– Судя по активности, ты, однако, находишься в числе тех, кто не сдается…
– Да, все продолжается – записи, работа. Записываем новые песни. Две из них уже вышли в ротацию. Одна очень позитивная – «Вижу солнце», сняли на нее клип, а другая – «Время вышло» – написана по классическим канонам 70-х – 80-х годов, мелодичная, лирическая, как бы вне формата радиостанций, но при этом очень хорошо на них идет. Очень мне нравится, и именно на нее много позитивных отзывов. На самом деле ее лучше скачать и слушать в наушниках. К некоторому плюсу пандемии могу отнести то, что занялся спортом, чтобы быть в форме. Никогда столько не занимался, как на карантине.
– То-то, смотрю, подсох чуток. Качалка? Аэробика?
– Нет. Ходьба, велосипед. Могу 20 километров пройти без остановки. Неплохо скинул в весе. И с родными побыл, пообщался, на что раньше не хватало времени. Но все это происходит на тревожном фоне и от него хочется избавиться.
– Пандемия, однако, стала для многих артистов временем нового опыта, дала толчок экспериментам, в том числе – в онлайне. Многие нашли плюсы в том, что появилось время для творчества, которого прежде не хватало и стали буквально фонтанировать премьерами…
– Я тоже многое для себя открыл. Но скажу честно, что все-таки наиболее естественным и правильным остается общение со зрителем и слушателем не онлайн, а в концертном зале, физически. Я давал несколько концертов онлайн, была обратная связь, постарался сделать все интерактивным, чтобы был максимальный эффект присутствия, но все равно это не заменит нормального человеческого общения. Другая энергия. Никакие супер HD, 4K и прочее не придаст живого эмоционального ощущения, энергетического взаимообмена с людьми.
– На онлайне при этом стали зарабатывать. Little Big, «Мумий Тролль» продавали билеты на виртуальные концерты, кто-то устраивал виртуальные корпоративы…
– У меня тоже был такой опыт, но совсем небольшой. Не так много людей хотят за это платить. Тем более, что много записей есть в общем доступе.
– За то короткое время осенью, что были сняты запреты на концерты, много ли выступлений удалось провести?
– Мы с конца августа попытались поработать, наверстать что-то, но это был очень короткий период. К тому же, с того момента, когда разрешили, не со следующего же дня началась работа. Все-равно нужно все организовать, есть некий период подготовки концерта. Да и зрители должны психологически подготовиться, это даже гораздо дольше и сложнее, чем просто привезти на площадку аппаратуру.
– Однако, тебе удалось даже съездить с концертами в Одессу и Киев. Как принимала публика в Украине?
– Просто фантастика! Удивил состав зрителей – люди в основном от 18 до 35 лет, что говорит о том, что у меня, видимо, есть еще перспективы, молодежь ходит. Тоже было все по карантинной схеме – ползала, но по аплодисментам у меня было ощущение, что собрался стадион, до такой степени люди выкладывали эмоции. Все соскучились за год, который прошел с прошлых концертов.
– Да и не так много российских артистов доезжают ныне до прежде хлебной для них украинской нивы. Так что у тебя тут конкурентное преимущество. При этом за период взаимного отчуждения военного времени украинская поп-сцена буквально расцвела талантами и креативом, в отличие от стагнирующей российской. У нас, правда, санкции, помогли пахучим сырам созреть, а в Украине вот – талантам. Как музыкант ты открыл там для себя новые имена?
– Да, пока я там был, то много смотрел музыкальные каналы, пару дней вообще практически с утра до вечера. Действительно, очень много новой интересной музыки, много новых и ярких артистов, музыкантов появилось. Там великолепно снимают клипы.
– До войны в Киев из Москвы звезды только и мотались – снимать клипы…
– Там работает несколько потрясающих клипмейкеров – и уже известных, и новых, которые относятся к этой работе как к высокому искусству. Но многих музыкантов мы все-равно очень хорошо знаем: «Время И Стекло», Monatik, который, кстати, делает очень интересные совместные работы и с молодыми, и с известными артистами.
– С Верой Брежневой, родственницей твоей, невесткой по брату, тоже был недавно знатный коллаб «Вечер-и-ночка»…
– Да, интересная вышла работа, забавное видео. Но любому артисту, какая бы ни была свободная атмосфера для креатива и творчества, нужна все-таки большая аудитория. Когда-то мы заскочили в последний вагон поезда – я имею ввиду артистов своего поколения. Где бы мы ни родились и выросли, у нас есть огромное пространство (бывшего СССР, – прим. ред.), на котором нас знают и на котором мы можем работать. Те же молодые ребята в Украине уже не помнят и не знают той страны, хотя многие ходят на мои концерты. Думаю, украинская эстрада была бы еще больше простимулирована, если бы не нарушились связи между Украиной и Россией, и они бы могли найти своих зрителей и в России, где все-таки живет мощный и любящий зритель, которого трогает прежде всего музыка, а не геополитика или происхождение. И, кстати, это было бы очень неплохо и для нашей эстрады, ее уровень тоже был бы выше.
– Желаю тебе максимально стойко выдержать тяжелые времена и все-таки порадовать свою публику в новогоднем телеэфире…
Артур Гаспарян
По материалам: “Московский комсомолец”
