Как советская разведчица готовила ликвидацию Гитлера и стала прообразом радистки Кэт
«Лента.ру» продолжает цикл статей о советских разведчиках, оказавшихся в центре самых важных событий мировой истории. В прошлой статье речь шла о Жорже Ковале — единственном в истории советской разведки нелегале, который сумел проникнуть в атомные лаборатории США. Сегодня наш рассказ о супругах Анне и Михаиле Филоненко. В военные годы они отважно сражались в тылу противника, устраивая диверсии и готовя покушение на Гитлера. Поженившись, разведчики отправились в Бразилию, где сделали своими информаторами представителей политической и военной элиты. Побывав консультантом на съемочной площадке фильма «17 мгновений весны», Анна Филоненко стала прообразом знаменитой радистки Кэт.
1956 год, Бразилия. На роскошной вилле успешного биржевого брокера и бизнесмена, который недавно переехал в Латинскую Америку, то и дело гостит элита страны. Хозяин вместе с очаровательной женой радушно принимают военного министра Бразилии Энрике Тейшеру Лотта и видных политиков из окружения президента Жуселину Кубичека. Все они часто обедают у бизнесмена, а после ведут в расслабленной обстановке непринужденные светские беседы.
Между делом бразильские политики рассказывают радушным хозяевам очень интересные вещи — к примеру, о том, где размещены и как оснащены американские военные базы, как проводятся стратегические маневры стран-союзниц США и как Вашингтон планирует наносить атомные удары по СССР. Бизнесмен и его супруга увлеченно слушают гостей и поддерживают такие беседы. Никто из высокопоставленных бразильцев даже не догадывается, что находится дома у Анны и Михаила Филоненко — знаменитых советских разведчиков, которые отчаянно боролись с фашистами в годы войны, а в Латинскую Америку приехали для того, чтобы узнать все секреты местного правительства…
***
Анна Филоненко (в девичестве Камаева) родилась 28 ноября 1918 года в подмосковном селе Татищево. Родители будущей разведчицы были обычными крестьянами — сама Анна вместе с братьями и сестрами с раннего детства работала в поле, помогая отцу и матери. После окончания школы Филоненко выбрала себе профессию ткачихи, которую освоила в фабрично-заводском училище.
Местом работы выпускницы в 1935 году стала фабрика «Красная Роза», где Анна довольно скоро выросла из простой ткачихи в оператора цеха — в ее ведении находилось более десятка станков. Активную и старательную работницу начали продвигать по политической линии: выдвинули кандидатом в депутаты Верховного совета.
Но минусом для 17-летней Филоненко стал ее юный возраст, и члены избиркома до выборов девушку не допустили. Зато способности ударницы труда высоко оценили в ИНО НКВД, куда Анна попала по комсомольской путевке в 1938 году. Ей предстояло учиться вновь — пройти годовой курс в организованной для будущих разведчиков Школе особого назначения (ШОН).
20-летняя Филоненко в совершенстве освоила стрельбу из разных видов оружия, постигла азы радиодела и выучила несколько языков — испанский, польский и финский. По окончании школы Анну приняли на работу в центральный аппарат внешней разведки и назначили ответственной за прием информации, поступающей от разведчиков-нелегалов.
«Шансов уцелеть у разведчицы не было»
В начале Великой Отечественной войны Анна в числе лучших сотрудников НКВД была включена в сверхсекретную Группу особых назначений, участники которой подчинялись непосредственно наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берии. Пока другие занимались минированием стратегически важных объектов и зданий Москвы на случай захвата города врагом, Анну готовили к самой ответственной миссии — ликвидации Адольфа Гитлера.
По расчетам высокопоставленных чекистов, фюрер должен был обязательно посетить захваченный город для проведения праздничных мероприятий — подступавшим к столице немецким солдатам их командиры раздавали приглашения на парад на Красной площади. Руководство НКВД разрабатывало несколько вариантов ликвидации главного нациста — например, была заминирована гостиница «Москва», где мог остановиться Гитлер.
Но все они [варианты ликвидации Гитлера — прим. «Ленты.ру»] однозначно показывали: шансов уцелеть у разведчицы не было. Давая такое задание, руководство НКВД посылало девушку на верную гибель, но зато было уверено: Анна приказ выполнит. — Историк Службы внешней разведки (СВР) Владимир Антонов.
К счастью, войска Западного фронта отстояли Москву, и опасное задание было отменено. Осенью 1941 года Анна попала в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН), где под началом руководителя 2-го управления НКВД СССР Павла Судоплатова готовились диверсанты для заброски во вражеский тыл. В качестве радистки Филоненко была отправлена в один из партизанских отрядов, действующих на территории Подмосковья.
А в январе 1942 года разведчицу пригласили к начальнику Генштаба Красной армии Георгию Жукову — для получения награды за «Участие в выполнении специальных крупномасштабных диверсионных операций против немецких войск на подступах к столице». В приемной полководца произошла судьбоносная для Анны встреча — она познакомилась с главой диверсионно-разведывательной группы «Москва», разведчиком Михаилом Филоненко, который в тот день был награжден орденом Красного знамени.
«Поддали жару голым немцам»
Будущий разведчик родился 10 октября 1917 года в станице Беловодская, Харьковской губернии. С самого детства он увлекался игрой в шахматы и настолько преуспел, что учителя пророчили ему многочисленные победы на международных турнирах.
Но с карьерой гроссмейстера не сложилось: семья Филоненко оказалась в трудном финансовом положении, и в 14 лет Михаил был вынужден устроиться шахтером на предприятие по добыче угля.
Три года спустя Филоненко поступил в Тушинское авиаучилище, по окончании которого стал работать техническим приемщиком на одном из столичных заводов.
В органы безопасности Михаил попал в 1941 году — вскоре после начала боевых действий его назначили руководителем партизанского отряда «Москва». В его подчинении находились пятьдесят диверсантов: вместе с ними Филоненко с начала декабря 1941 года на протяжении 44 дней курсировал по маршрутам близ населенных пунктов Подмосковья — Апрелевки, Дорохово, Бородино, Вереи и других.
Выживать диверсантам приходилось в тяжелых погодных условиях: спасаясь от тридцатиградусного мороза, они ложились рядом друг с другом на настил из веток, прикрываясь сверху плащевиной и снегом. А чтобы бойцы не замерзли во сне, каждый час их будили оставленные на посту часовые — партизаны переворачивались на другой бок и продолжали отдыхать.
За время своей миссии «москвичи» уничтожили около двухсот немцев, тридцать из которых оказались офицерами. Одной из самых удачных операций группы Филоненко стал подрыв моста, по которому шли вражеские эшелоны: после обрушения конструкции погибли около 100 нацистов и пошли ко дну порядка десяти танков. В лесах диверсантам пришлось встретить 1942 год — накануне праздника они успели сделать «подарок» фашистам.
Немцы решили под Новый год помыться и попариться в бане. И мы решили поддать им жару. Баню взорвали, а выскочивших голых немцев перестреляли
Из дневника Михаила Филоненко
При этом практически до конца деятельности группы все подопечные Михаила оставались живы — лишь после сорокового дня в ходе отступления отряда погибли четыре партизана. Сам Филоненко получил огнестрельное ранение в плечо, но смог довести уцелевших диверсантов до занятых советскими военными позиций.
Урон, нанесенный гитлеровским войскам группой Филоненко, был настолько внушительным, что некоторые советские военачальники сначала не поверили отчету Михаила. Однако бойцы тут же предоставили неоспоримые доказательства.
Принесли полный вещмешок жетонов, снятых с убитых фашистов, мешок офицерских и солдатских документов, мешок советских и немецких денег, около 300 металлических и золотых наручных, карманных и других часов, вещмешок золотых и серебряных изделий, отобранных у гитлеровских захватчиков. — Из дневника Михаила Филоненко.
Лишним подтверждением боевых побед «Москвы» служил личный дневник Филоненко, который он вел ежедневно на протяжении всего похода.
Из боевого дневника Михаила Филоненко
День первый — 3 декабря 1941 года.
Среда. Температура минус 25—30 градусов. Метель, ветер северный.
Утром построил отряд: пятьдесят воинов-чекистов. Больше половины из них фашистов еще в глаза не видели. Напомнили с комиссаром Анатолием Ермолаевым, что рейд тяжелый и опасный, есть возможность отказаться. Никто не вышел из строя.
— Если кто стесняется товарищей, — сказал я, — то после индивидуальных бесед будет полное построение. Неуверенные в себе в строй могут не становиться.
Через час построились все пятьдесят. Я еще пробовал отговаривать восемнадцатилетнюю медсестру Тамару Малыгину, которая пришла добровольцем в отряд. Впрочем, здесь все добровольцы. Тамара отличная спортсменка-лыжница, прекрасно владеет автоматом, пистолетом. Но не женское ведь дело в снежной лесной чащобе устраивать ночлег, быть в холоде и голоде. Тамара сказала твердо:
— Я выносливая. За меня вам краснеть не придется.
Подали три автомашины, и мы выехали в Останкино. Здесь получили и подогнали на всех лыжи. В двенадцать часов выехали в Апрелевку, оттуда в Рогачево. Поздно вечером отряд миновал боевые порядки танковой дивизии полковника Ротмистрова, перешел линию фронта и растворился в снежных лесах. Шли всю ночь. Утром начался сильный снегопад, наши следы замело пургой.
День второй — 4 декабря.
Минус 25. Пасмурно, сплошная облачность, метель.
Утром, когда гасили костры, прибежал Федор Сафонов с двумя своими разведчиками:
— Идет немецкий обоз в десять подвод. Фрицы закутаны с ног до головы. По-моему, сопротивления особого не окажут.
Я принял решение: дать внезапный скоротечный бой. Старшине Сафонову с группой захвата приказал взять одного-двух офицеров в плен, остальных уничтожить. Гитлеровцы даже не успели поднять оружие, как двенадцать из них полегли на месте, двух офицеров взяли в плен. Отряд на трофейных подводах углубился в лес.
Убиты 14 фашистов, из них четыре офицера и три унтер-офицера. Захвачено 18 автоматов, три винтовки, четыре пистолета, пять тысяч патронов, 16 карманных часов, десять тысяч рублей, пять ящиков боеприпасов, десять ящиков гранат, много продовольствия. Наших потерь нет. Раненых и обмороженных тоже нет…
День третий — 5 декабря.
Минус 22, ночью — 28-30 градусов мороза. Пасмурно, метель, ветер умеренный.
С комиссаром и комсоргом отряда поздравили всех с днем советской Конституции, пожелали удачного рейда и быстрейшего изгнания фашистов с нашей земли. У населенного пункта Ахматово Сафонов вместе с Михаилом Задковым и Иваном Грачевым вышли в поиск.
На окраине села без шума захватили повозку с унтер-офицером. Пленный дал хорошие сведения: их рота находится на отдыхе, половина личного состава обмороженные и больные. Указал, в каких домах они разместились.
К Ахматово отряд вышел внезапно, с трех сторон. Сняли часовых, перерезали провода связи, забросали гранатами дома, где располагались фашисты. Весь гарнизон был уничтожен. Водрузили красный флаг над школой, разбросали листовки: «Возмездие фашистов всюду настигнет, и под Москвой им осталось быть считаные дни. Смерть немецким оккупантам!»
Собрали документы, оружие у врага и ушли так же быстро, как и появились. Убиты фашистов — 68. Из них десять офицеров. Захватили 70 автоматов и пистолетов, несколько тысяч патронов, продовольствие и обмундирование. Наших потерь нет.
День четвертый — 6 декабря.
Минус 23 днем, ночью — минус 28 градусов. Пасмурно, тихо, снегопад.
Нас разбудила мощная канонада. Били по обороне фашистов тяжелые орудия, минометы, а затем поднялись десятки краснозвездных самолетов и стали бомбить врага. Началось, видимо, наше контрнаступление. Гитлеровцы бегут в панике, в одних рубахах, некоторые падают в снег и замерзают, и уже никто не узнает, как поется в песне, «где могилка моя…»
Весь день мы вели наблюдение за отступающими войсками и перегруппировкой живой силы и техники. По железной
дороге под охраной бронепоездов шли эшелоны — подвозили свежие силы, чтобы закрепить образующуюся брешь в обороне. В 22 часа 30 минут заминировали мост и железную дорогу.
В 23 часа мост под вражеским эшелоном с солдатами и техникой взорвался. Вместе с мостом погибли около сотни фашистов, в реку слетели десять танков и 21 орудие, три цистерны с бензином. Часовых у моста снимал Федя Сафонов с группой захвата. Минировали мост и подступы к нему пиротехники Феди Кувшинова. Храбрые ребята! Почти всю ночь уходили на лыжах вглубь леса. И только утром, в тридцати километрах от места диверсии, сделали большой привал.
День пятый — 7 декабря.
Минус 18, ночью — минус 22 градуса. Тихо, слабый снегопад.
На соснах, елках образовались огромные белые шапки снега, многие деревья напоминают сказочных витязей. Сегодня дал отдых всему отряду. Нашли спрятанные в лесу запасы продовольствия из обоза фашистов, разогрели на костре тушенку.
По плану мы должны разведать город Верею, по возможности парализовать движение войск через реку Протва — взорвать мост и дать знать местному населению, что советская власть — штука прочная: она в состоянии разгромить фашистские полчища.
День шестой — 8 декабря.
Минус 15-18 градусов, снегопад, метель во второй половине дня, ветер сильный.
Три разведчика обморозили себе кончики носов. Это первое обморожение. На привале под присмотром Тамары Малыгиной «троица» оттирала щеки и носы снегом. Тамара смазала их мазью, еще раз подробно проинструктировала всех, как уберечься от обморожения.
У Вереи полно фашистов. Движение непонятное: одни колонны идут в город, другие из него. Вызываю старшину Сафонова, даю задание группе захвата: достать «языка», желательно офицера. Прошло не более двух часов, как Федя привел двух связанных гитлеровских офицеров.
Один с рыцарским крестом — оберст, то есть полковник. Пленные сказали, что в Верее находятся остатки разбитой пехотной дивизии, которая за три дня боев потеряла более восьмидесяти процентов своего состава и всю технику: вместо разбитой дивизии прибывают свежие части, пытаются сдержать наступление русских.
— Ваша проклятая зима нарушила все планы! Но придет весна, и мы свободно займем Москву, дойдем до Урала, — с гонором заявил полковник.
Я приказал Сафонову расстрелять гитлеровцев. Всему отряду объявил тревогу. Надо срочно заметать следы: этих «видных» фашистов немедленно начнут искать. Более трех часов были в пути. Идти по лесу очень тяжело: снег по пояс, лыжи то и дело слетают с ног, рвутся крепления — они полужесткие. Приходится использовать бинты, ремни, тесемки.
Расположились на ночлег. Заминировали подходы, развели костер. Разработали план, как вывести из строя железнодорожную ветку. Надо срочно помогать своим частям бить фашистов в хвост и в гриву. Бить беспощадно, жестоко, с ненавистью, так, чтобы запомнили на всю жизнь и наказали своим детям…
В итоге деятельность отряда была признана самой результативной среди двух тысяч подобных диверсионных групп.
Спасти убийцу Троцкого
Впрочем, тогда, во время первой встречи будущих супругов в приемной Жукова, романтической истории не случилось — получив награды, Анна и Михаил поспешили вернуться к дальнейшему выполнению своего долга. Михаил отправился на Украину, где вошел в состав диверсионно-разведывательного отряда «Олимп».
Филоненко удалось выяснить структуру укреплений противника на правом берегу Дона — эти данные помогли советскому командованию при наступлении на Киев в 1943 году. Успешную военную карьеру Михаила прервало тяжелое ранение, полученное им при выполнении спецзадания в Польше.
Благодаря стараниям врачей разведчик выжил, но остался инвалидом и до конца жизни ходил с тростью.
Тем временем Анна до лета 1942 года продолжала работать радисткой в партизанских отрядах, после чего уехала в Свердловск — для учебы в местной школе НКВД.
Чекистское руководство пророчило ей карьеру разведчицы-нелегала: для этого перспективную сотрудницу отправили на лингвистические курсы, где Анна вдобавок к выученным раннее трем языкам освоила чешский и португальский. Возможность применить в работе идеальный испанский выдалась Анне в 1944 году, когда разведчица на два года отправилась в Мексику.
Помимо выполнения разного рода разведзаданий, ей была поручена подготовка операции по освобождению ликвидатора Льва Троцкого — Рамона Меркадера, получившего за покушение на революционера 20 лет лишения свободы.
В какой-то момент заговорщики даже планировали штурмовать тюрьму, где на протяжении четырех лет находился Меркадер. Впрочем, довести задуманное до конца Анне и ее коллегам не удалось — Центр внезапно отменил операцию.
Одиссея разведчиков
Новая встреча Анны и Михаила состоялась в 1946 году, когда разведчица вернулась из Мексики. Больше они не расставались — поженились и год спустя стали родителями первенца, которого назвали Павлом. Супружескую пару начали готовить для нелегальной командировки в Бразилию.
Однако этим планы разведруководства не ограничивались — планировалось, что Филоненко немного освоятся в Бразилии, наработают связи и информаторов с прицелом на Северную Америку и затем переберутся в Канаду, где продолжат расширение агентурной сети.
На подготовку ушло порядка трех лет, во время которых Филоненко продолжали оттачивать иностранные языки и несколько раз выезжали за рубеж под видом путешествующих иностранцев. Вместе с ними корпел над изучением испанского и чешского маленький Павел — наличие ребенка отлично вписывалось в созданную для Филоненко легенду.
Наконец, в ноябре 1951 года, после получения четких инструкций от министра иностранных дел Вячеслава Молотова, супруги отправились на южноамериканский континент. Путь их лежал через Китай, где разведчикам предстояло легализоваться под видом беженцев из Чехословакии.
Перейдя границу глубокой ночью в метель, Михаил, Анна и Павел сумели добраться и осесть в Харбине — их легенда не вызвала никакого подозрения у местных властей.
Проблем с обустройством быта у них тоже не возникло: в эти годы китайцы всячески приветствовали европейскую эмиграцию, предоставляя переселенцам самые разные льготы.
Вскоре Анна стала матерью во второй раз — в семье появилась дочка Мария. Во время родов женщине пришлось пройти нелегкое испытание: она контролировала каждую свою фразу, чтобы не выкрикнуть ни одного слова по-русски.
К слову, подобный подвиг ей пришлось повторить, но уже в Латинской Америке — третий ребенок Филоненко, сын Иван, родился во время пребывания супругов в Бразилии. Для дальнейшего поддержания легенды супруги крестили младших детей, как и положено чехам, в католическом храме.
Из Харбина семейство перебралось в Шанхай, где к тому времени обосновалось много переселенцев из Европы. В этом городе Филоненко прожили еще три года — понимая всю степень возложенной на них ответственности, они не торопились с выездом в Латинскую Америку и успели обзавестись местными информаторами.
Удачным оказался 1955 год, когда из Китая начали уезжать лишенные всяческих преференций иностранцы — этим воспользовались Филоненко, которые без труда получили выездные визы в бразильском консульстве в Гонконге.
Центр предлагал Анне и Михаилу перевезти детей в Москву, но расставаться с ними на время неопределенной по срокам командировки разведчики не захотели. Кроме того, сын и дочь уже были вписаны во въездные визы, и их отсутствие могло привлечь к супругам ненужное внимание эмиграционной службы.
«Было время — опускались руки»
Оказавшись в Бразилии, Филоненко столкнулись с неожиданными сложностями: в силу определенных проблем, им никак не удавалось наладить одностороннюю радиосвязь с Центром. Помогла супругам бывалая разведчица-радистка Африка де лас Эрас (Патрия), которая в это время находилась на ответственном задании в Уругвае и была знакома с Анной еще со времен их подвигов в диверсионных отрядах.
Через Патрию Центр передал, что дальнейший переезд Филоненко в Канаду отменяется — в 1955 году действующий под псевдонимом Гарт советский радист рассекретился перед канадскими властями.
А поскольку он знал, что вскоре из Бразилии должна прибыть супружеская пара, которой он должен оказать всяческое содействие и помощь, Филоненко было решено оставить на месте для создания нелегальной резидентуры.
Михаил приступил к организации собственного бизнеса — он знал, что заводить полезные для разведки знакомства будет проще всего под личностью преуспевающего коммерсанта. Однако разведчика ждало разочарование: из-за бушевавшего в стране экономического кризиса его дело быстро прогорело. Филоненко пришлось начинать все с нуля — его семья оказалась на грани нищеты.
Было время, когда не на что было жить, опускались руки, казалось, что лучше все бросить. Чтобы не впасть в отчаяние, мы собирали волю в кулак и продолжали трудиться, хотя на душе было тяжко и тоскливо
Анна Филоненко
Черная полоса сменилось белой, когда Михаил решил попробовать себя в роли биржевого брокера. На заработанные на торгах деньги он открыл новую фирму — в этот раз начинание увенчалось успехом, и через год Филоненко вошел в число видных бизнесменов.
Как и ожидалось, это открыло ему доступ в круги местной элиты: Михаил без труда завел приятельские отношения с представителями деловых, политических и военных структур не только Бразилии, но и Уругвая, Чили, Мексики, Колумбии и Аргентины.
На шикарной вилле, которую на вырученные от бизнеса деньги приобрела семья Филоненко, гостили архитекторы, писатели, чиновники — например, военный министр Бразилии Энрике Тейшейра Лотт и политики из окружения президента страны Жуселину Кубичека.
В непринужденных беседах с радушными хозяевами информаторы охотно делились доступными им сведениями о размещении и оснащении американских военных баз, стратегических маневрах войск стран-союзниц США, а также планах Вашингтона нанести атомные удары по СССР.
Благодаря своевременно переданной в Центр информации, советские дипломаты были в курсе всех «подводных камней» в выступлениях оппонентов на регулярных сессиях Генеральной Ассамблеи ООН, что позволяло им заранее определить свою позицию по ряду важных вопросов.
Передавались данные через сеть курьеров, посредством тайников и радиограмм. Кроме всего прочего, Филоненко держали связь с китайскими агентами, проживающими в Калифорнии. И при необходимости те были готовы в любой момент заминировать и взорвать военные корабли США, которые перевозили стратегические грузы на Дальний Восток.
Охота на крокодилов
Михаил сумел войти в доверие даже к парагвайскому президенту-диктатору Альфредо Стресснеру. Не подозревая, что он имеет дело с прошедшим войну советским разведчиком, Стресснер был до глубины души поражен стрелковым мастерством Филоненко и несколько раз приглашал его вместе поохотиться на крокодилов.
Много важной информации добывали и непосредственные агенты супругов Филоненко, которых те вербовали при каждом удобном случае. Чтобы держать связь со своими осведомителями, Михаилу приходилось неоднократно выезжать в другие страны Южной и Северной Америки.
Одно из таких путешествий чуть было не закончилось для семьи трагедией — самолет, на котором планировал лететь разведчик, потерпел катастрофу. Узнав об этом событии по радио, Анна была раздавлена горем, но траур, к счастью, оказался напрасным: выяснилось, что встреча с информатором затянулась, Филоненко опоздал на рейс и вылетел двумя часами позже.
Помимо всего прочего, Анна и Михаил держали связь со своими коллегами, работающими в других странах Северной и Южной Америки, а также готовили ряд информаторов для переправки в США, где они поступали в ведение советского разведчика-нелегала Вильяма Фишера, больше известного под именем Рудольф Абель.
После ареста Фишера в 1957 году супругов ждали перемены — во избежание провала латиноамериканской нелегальной резидентуры и утечки важной информации Центр решил реорганизовать систему связи с разведчиками.
Отныне передача данных через курьеров и систему тайников была запрещена — информацию предполагалось передавать исключительно
через радиостанцию. В руках у Филоненко оказался новейший коротковолновый передатчик: близ берегов Бразилии в составе китобойной флотилии плавало советское судно с мощным ретранслятором на борту, поэтому проблем с отсылкой шифрограмм не возникло.
К слову, сами Филоненко чуть было не повторили судьбу Фишера, в провале которого оказался виновен радист с сомнительной репутацией Рейно Хейханен. В один из дней разведчики получили шифрограмму из Центра — на помощь к ним под видом начинающего бизнесмена направлялся новый агент КГБ.
Вскоре Михаил выехал на первую встречу, которая была назначена в одном из местных ресторанов. Пары часов знакомства хватило Филоненко, чтобы понять — грядет катастрофа: Хейханен активно налегал на спиртное и даже успел пуститься в пляс под заказанную им у оркестра известную песню.
Разведчик с большим трудом увез пьяного «бизнесмена» в отель и, связавшись с Москвой, потребовал немедленно отозвать Хейханена обратно. К счастью, никакими негативными последствиями для Филоненко эта история не закончилась.
«Папа, мы русские шпионы?»
В конце 1957 года у Михаила начались проблемы с сердцем — узнав об этом, Центр приступил к обучению нового разведчика, который смог бы сменить супругов Филоненко на ответственном посту. Их латиноамериканская миссия подошла к концу в 1960 году: Михаил перенес обширный инфаркт, и после того, как в июле в Бразилию прибыла замена, семья отправилась в СССР.
На родину они везли чемодан, набитый деньгами — наличные в качестве партийных взносов были отданы в государственную казну. Путь был неблизкий: чтобы окончательно запутать следы, Филоненко переезжали из страны в страну, пока наконец не пересекли на поезде советскую границу.
Они [супруги Филоненко] не могли скрыть слез радости и запели: «Широка страна моя родная!» А дети с изумлением слушали незнакомую им русскую речь
Из книги Владимира Антонова «Женские судьбы разведки»
Павлу, Марии и Ивану было сложнее адаптироваться, чем привыкшим ко всему родителям — детям пришлось учить русский язык и приспосабливаться к особенностям жизни в социалистической стране. Кем на самом деле являются их отец и мать, как и то, что их семья не имеет никакого отношения к Чехословакии, дети узнали лишь в Москве.
Младшие были еще малы и особо ничего не понимали, а вот 13-летний Павел живо заинтересовался подробностями биографий родителей. Оказалось, что школьник помнил момент, когда в трехлетнем возрасте переходил вместе с родителями китайскую границу, но до возвращения в Советский Союз не был уверен, что это ему не привиделось.
По воспоминаниям Анны, Михаилу пришлось максимально корректно отвечать на весьма неудобный детский вопрос — «Папа, а мы что, русские шпионы?»
«Бросился и перегрыз вьетнамцу горло»
После короткого отпуска супруги вновь приступили к работе — оба трудились в Управлении нелегальной разведки, где Михаил занял пост замначальника. В 1963 году Анна (в звании майора) и Михаил (в звании полковника) Филоненко вышли в отставку, но не теряли связь с КГБ.
Когда в 1971 году исполнителям главных ролей в культовом фильме «17 мгновений весны» Екатерине Градовой и Вячеславу Тихонову понадобились консультанты, способные посвятить артистов в нюансы разведдеятельности, Юрий Андропов направил к ним супругов Филоненко.
Считается, что Анна стала прототипом радистки Кэт, а многое от Михаила нашло отражение в образе Штирлица.
Из жизни разведчик ушел в 1982 году: несмотря на то, что он успешно перенес операцию по шунтированию сердца, справиться с онкологией Михаил не смог. Анна пережила не только мужа, но и старшего сына.
Отвагой Павел вышел в родителей: он принимал участие в военных действиях во Вьетнаме и получил тяжелую травму — взрывом мины ему оторвало пятку. Он сумел добрести до ближайшей деревни, где под дулом пистолета заставил местного врача пришить прихваченную с собой часть стопы.
По дороге мне встретился местный житель. Поравнявшись со мной, он выхватил пистолет и, поднеся его к моей челюсти, выстрелил. Пистолет дал осечку. В то же мгновение я бросился на него и перегрыз ему горло. — Павел Филоненко.
Павла переправили на вертолете в Москву, где он перенес ряд серьезных операций. О возвращении во Вьетнам не было речи — бывший солдат стал преподавателем МГИМО, где читал студентам лекции по истории Латинской Америки. К сожалению, тяжелая травма негативно сказалась на его здоровье — Павел скончался в сорок с небольшим лет.
Тайну о роде деятельности своих родителей он хранил до конца своей жизни. Широкая общественность узнала про разведчиков лишь в 1999-м — год спустя после смерти Анны. Некоторые детали биографии супругов были включены в сценарий фильма «Охота на крокодилов». Однако подробности многих операций Филоненко до сих пор скрыты под грифом «совершенно секретно».
Анна Комиссарова
По материалам: “Лента.Ру”
