«Эта была узаконенная фарцовка»
Затянувшаяся в России рецессия порождает особые формы стартапов. Начинающие предприниматели стремятся минимизировать издержки и вместе с тем ориентируются на низкий покупательский спрос, хроническое безденежье населения. Одним из самых распространенных вариантов открытия своего бизнеса стали сегодня комиссионные магазины. Речь идет о попытке реинкарнации старого, еще советского опыта, но с принципиальным различием: тогда комиссионки были исключительно государственными, ныне же они поголовно находятся в частных руках. О том, что это было за явление в эпоху СССР, — в материале «МК».
Многие специалисты по маркетингу убеждены: количество комиссионных торговых точек в обозримой перспективе будет только расти. Мол, популярности недорогих, б/у товаров не страшны никакие кризисные обстоятельства, ведь в условиях падающих доходов спрос на них остается стабильно высоким. Большим плюсом этого вида деятельности аналитики считают безрисковость — хотя и условную: нет необходимости делать оптовые закупки товара, который в случае резкого проседания потребительского спроса может лечь мертвым грузом.
Однако не надо забывать, в какой стране мы живем. Реальные хозяева и сотрудники комиссионок жалуются на неподъемную аренду, на грабительские ставки по кредитам, на бесконечные скачки валютных курсов. Похоже, лучшие времена этой формы розничной торговли далеко позади. Но даже в советские времена, когда комиссионки слыли потребительским эльдорадо, местом поистине культовым, они несли в себе массу неискоренимых пороков и изъянов.
Незапланированные последствия
Через «комки», когда их называли в Советском Союзе, реализовывались два вида товаров. С одной стороны, это были поношенные и подержанные, но отнюдь не дефицитные вещи отечественного производства. Особым спросом у населения они как раз не пользовались. Вместе с тем в этих магазинах можно было найти предметы, привезенные соотечественниками из загранкомандировок или купленные в «Березках» на чеки Внешпосылторга. За них люди были готовы отдать любые деньги. Герой Андрея Миронова в фильме «Берегись автомобиля» продавал магнитофон «Грюндиг» из-под полы в комиссионке, а Семен Семенович Горбунков в исполнении Юрия Никулина в «Бриллиантовой руке» искал там «точно такую же кофточку, но с перламутровыми пуговицами».
Советская партийная и государственная элита имела доступ к валютным магазинам, закрытым распределителям и столам заказов. К услугам обычных граждан были комиссионки, и то с оговорками. Чтобы приобрести в «комке» подлинно стоящий импортный товар, приходилось идти окольными тропами, обзаводиться связями среди продавцов. Этот мир функционировал по своим внутренним законам. Точнее, понятиям.
«Самое интересное в этой истории — незапланированные последствия, — рассказывает «МК» социолог, кандидат исторических наук, специалист по советской повседневной культуре Анна Иванова. — Изначально система задумывалась с одной целью — чтобы обладатели ставшей ненужной им одежды или бытовой техники могли сдать это в магазин за небольшую комиссию и после реализации получить деньги. По факту же комиссионки превратились в мощный канал для сбыта дефицитных западных вещей, которые граждане покупали за границей специально для продажи в СССР».
Что касается ценообразования, то над ним довлела сильная зарегулированность. Формально магазин должен был назначать цены при приеме товара на комиссию на уровне государственных. В реальности же действовали совершенно иные, неофициальные, обусловленные личной выгодой механизмы, прежде всего кулуарные договоренности между продавцом и покупателем. Первый был заинтересован в более высокой цене, второй этому нисколько не противился. Завсегдатаи имели преимущественное право при покупке, магазин их своевременно оповещал: такой-то человек прибыл из-за границы, привез то-то, можете заглянуть к нам.
«Отдельная тема — автомобильные комиссионки, ставшие важным каналом черного рынка, — продолжает рассказ Иванова. — Скажем, человек заработал деньги неким «левым» способом и решил купить «Жигули». Но право приобрести дефицитную машину давалось только по месту официального трудоустройства, нужно было годами стоять в очереди, иметь хорошую характеристику. Тут на помощь приходили дельцы из комиссионок, в частности, в Москве была такая в Южном порту (сегодня это место соседствует со станцией метро «Кожуховская»). Причем многие из тех граждан, кому автомобиль достался по записи от работы и кто в нем не нуждался абсолютно, сдавали его на реализацию».
Тогдашняя ситуация обуславливалась двумя обстоятельствами — тотальным дефицитом и официальным запретом на частную торговлю, которая приравнивалась к спекуляции. В случае с комиссионками под «крышей» государства процветало пространство рыночных цен. В обычных торговых сетях сложно было найти что-то подлинно качественное и нужное, а в «комках» с этим проблем не возникало (впрочем, не у всех), но товары зачастую продавались по заоблачным ценам. Их порождал растущий спрос. Как отмечает Иванова, в современных комиссионных магазинах картина обратная: люди приходят сюда в основном из соображений дешевизны, а спрос устойчиво низок.
В обход прилавка
В послевоенном 1948 году в Советском Союзе насчитывалось 552 комиссионных магазина, в 1988-м — 3430. При этом их количество постоянно признавалось недостаточным. Активно через «комки» велась торговля драгоценностями и произведениями искусства. С учетом того, что сама комиссионка делала уценку за износ и официально брала за услуги 7% от продажной стоимости, в ряде случаев реализация становилась невыгодной для собственника. Расчет с ним осуществлялся лишь тогда, когда товар удавалось сбыть, — в этом было самое серьезное неудобство. Для продажи только что сданной вещи первоначальный срок устанавливался в 45 дней. По истечении этого времени непроданный предмет мог быть уценен на 15%, а если он томился в магазине еще месяц, то на 20%.
Однако с вожделенным импортным дефицитом все было иначе: порой он даже не попадал на прилавок, хотя и принимался на комиссию. У каждого работника комиссионки имелись родственники и знакомые, мечтающие о сервизе «Мадонна» из ГДР, японском магнитофоне или французских духах. Впрочем, даже если бы система придерживалась «принципов социалистической законности», неукоснительно соблюдала действующие торговые правила, она вряд ли смогла бы удовлетворить гигантский спрос. Товара, привозимого из-за границы дипломатами, артистами, спортсменами, моряками, пилотами, и прочими счастливчиками, заглянувшими за «железный занавес», явно не хватало на всех страждущих. Хотя в позднесоветские годы он как раз выручал тех, кому доводилось периодически покидать пределы страны.
«В ту пору я работал актером в театре, мы часто выезжали на гастроли за рубеж, везли оттуда аппаратуру и тут же шли сдавать в комиссионку, — вспоминает президент Московской валютной ассоциации Алексей Мамонтов. — Это очень сильно помогало. Не знаю, как бы мы выдержали, особенно в конце 1980-х — начале 1990-х годов, если бы не этот источник. Шутка сказать, купленный за бугром мужской костюм — двойка или тройка — легко уходил за 1200 рублей. При тогдашних зарплатах в 150–200. Многие работники этих магазинов были сказочно зажиточны, поскольку продавали товар по ценам сверх установленных государством. На закате СССР цены стали безоговорочно рыночными».
В конце 1980-х «комки» стали плодиться ускоренными темпами, занимая площади в самых разных магазинах, даже до «Кулинарий» добрались, вспоминает житель Москвы Максим. По его словам, народ покупал все подряд (или вез из-за границы без разбору), чтобы сдать товар на комиссию и ощутить свою причастность к «элите» — как же, комиссионка! «Туда носили всё: женские сапоги рыжей масти на высоком каблуке, радиотехнику непонятного происхождения (явно не Sharp, а первые поделки китайских умельцев), фотоаппараты, какое-то тряпье».
Из всех видов комиссионок самыми значимыми были те, что торговали бытовой техникой, рассказывает доктор экономических наук из ИНИОН РАН Сергей Смирнов. Собеседник «МК» вспоминает, как на 19-летие отец подарил ему настольный японский калькулятор на батарейках формата AA, купленный в магазине на Садовой-Кудринской. Существовала также категория покупателей, очень узкая, которая подбирала в комиссионках какие-то ценные только для них вещи (не обязательно антикварные) для своих домашних коллекций. Отдельная песня — магазин в Южном порту, мекка советских автолюбителей: сюда регулярно наведывались теневые дельцы, а здешние цены превышали государственные в два-три раза, особенно на «Волги» ВАЗ-24-10, которые в конце 1980-х официально стоили совершенно немыслимые для обычных совграждан 16 500 рублей. Разумеется, эти цены не афишировались, заинтересованным людям их сообщали устно.
Добавим, что Южный порт был криминальной территорией, настоящим местом бандитской славы. Убивать в те годы не убивали, но мошенников там хватало. Особенно часто продавцов «кидали» на доплату мимо кассы, подсовывая «куклу» вместо денег. Кому-то «повезло» купить великолепный внешне экземпляр с полностью убитым двигателем или коробкой передач. Добро, если это был автомобиль советского производства, — связи на автобазах творили чудеса, а если экзотический в СССР Opel Record?
Глухие задворки коммерции
Комиссионные магазины являли собой неизбежный для советского строя компромисс между рыночной торговлей и государственным регулированием, жестким надзором. Попытка скрестить капиталистического ужа с планово-распределительным ежом привела к появлению на свет странной, неведомой, но просуществовавшей долгие десятилетия зверюшки. Придя осенью 1917-го к власти, большевики мгновенно объявили частную торговлю незаконной, а владельцев лавок и торговых рядов — эксплуататорами и спекулянтами. С ними боролись как с контрой, классово чуждым явлением. Однако даже в самый разгар национализации и Гражданской войны на улицах стали плодиться барахолки, блошиные рынки. Чтобы не умереть с голоду, бедное население России на свой страх и риск продавало и покупало побывавшие в употреблении вещи: одежду, книги, антиквариат и ювелирные изделия.
И комиссары в пыльных шлемах задумали обуздать эту стихию. Они создали особую форму торговых отношений с гражданами, которая подразумевала передачу товара на реализацию с оплатой после продажи. А значит, это была как бы не спекуляция. Первое упоминание договора комиссии зафиксировано в советском праве Гражданским кодексом 1926 года. До этого бизнес подвергался опасности конфискации товара и задержания самого спекулянта, что нередко случалось даже в годы нэпа. Но в тот период широкого распространения комиссионки не получили.
«В довоенную эпоху все думали лишь об одном — как бы выжить, выстоять, продержаться, — говорит ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников. — Как заметил однажды при встрече со мной бывший руководитель Челябинского тракторного завода, полстраны работало, чтобы не сесть, а другая половина — чтобы выйти. И это была главная и единственная мотивация для людей. А после войны народ-победитель, вздохнув полной грудью, стал прикидывать, чего ему не хватает. А не хватало всего. Именно тогда система комиссионных магазинов расцвела, трансформировавшись в универсальный, одобряемый и населением, и властью, но при этом полулегальный по своей сути канал приобщения к материальным благам».
Государство было заинтересовано в этой узаконенной фарцовке как минимум по двум причинам. Во-первых, оно могло контролировать «низовые» денежные потоки, во-вторых, оно брало на крючок граждан, которые этими потоками пользовались. С контингентом комиссионок плотно работали сотрудники ОБХСС, в частности, проверяя на предмет нетрудовых доходов. Вместе с тем, добавляет Масленников, при государственных ценовых ограничениях и товарном дефиците комиссионный магазин становился дополнительным распределителем. Причем более доступным и демократичным, чем партийный, ведомственный или академический. Если у тебя есть деньги, которые ты можешь сунуть кому-то в карман, ты становишься обладателем кассетного магнитофона Sony или Grundig, джинсов Lee или Levi’s. Остается только подкопить нужную сумму.
Что касается дня сегодняшнего, то, отмечает собеседник «МК», отчасти комиссионки реализовались в формате магазинов секонд-хенд или сети, где продается в основном таможенный конфискат. Бизнес этот малорентабелен и ориентирован прежде всего на социально уязвимые слои. Но даже малообеспеченные люди предпочитают комиссионкам вещевые рынки: там товары хоть и дешевые, но новые. Кроме того, резюмирует Масленников, клиенты готовы сдавать вещи на комиссию и получать хоть какие-то деньги, но ассортимент комиссионок их не интересует.
Впрочем, есть исключения, к которым относятся узкоспециализированные элитные комиссионки, торгующие одеждой и аксессуарами известных брендов: Hugo Boss, Versace, Valentino, Ferre, Chanel, Gucci, Fendi, Escada. На отсутствие спроса они не жалуются. Основательница одного из московских комиссионных магазинов Анна Любан рассказала, что в основном принимает дорогую дизайнерскую одежду, отсеивая 90% предложений. При этом маржинальность бизнеса, сильно завязанного на входящем потоке вещей, составляет 43%. После девальвации рубля в 2014 году произошел серьезный провал: люди перестали сдавать одежду в прежних количествах. Так что не думайте, говорит Любан, что в кризис у комиссионных магазинов идет пруха: «Нам так же тяжело, как и всем».
Но каково же тогда приходится тем слабым росткам комиссионной торговли, что претендуют на роль народных, массовых, а не нишевых? Свое место под солнцем им, основанным на частной инициативе, удерживать все труднее. Сегодня это глухие задворки коммерции, а не ее ослепительно-яркая витрина, как в былые времена. Государству они, как говорится, до фонаря.
Георгий Степанов
По материалам: “Московский комсомолец”
