Европа хочет отказаться от российского газа. Почему это практически невозможно?
Десятилетиями Европа серьезно зависела от поставок российского газа, и эта зависимость, несмотря на все попытки от нее избавиться, только росла. Однако на фоне беспрецедентного роста напряженности в отношениях Запада и Москвы решение проблемы, причем срочное, стало для европейцев вопросом выживания. В начале марта планы по снижению импорта представили Международное энергетическое агентство и Европейская комиссия, но выглядят они один нереалистичнее другого — и технически, и политически, — а заодно подразумевают дальнейший рост цен на газ. Впрочем, если план удастся хотя бы отчасти, пострадать может и Россия, бюджет которой в значительной степени пополняют нефтегазовые доходы. Антиголубое лобби — в материале «Ленты.ру».
Зависимость Европы от поставок российского газа обсуждалась многие годы — на фоне постоянных заявлений об «экстремальной опасности» подобной ситуации. Однако доля импорта топлива в последние десятилетия неуклонно росла, а поиск альтернатив российским поставкам результатов не давал. Осенью 2021-го опасения усилились на фоне энергетического кризиса, вызванного рекордным ростом цен на газ, и Европа начала работать над тем, чтобы избавиться от зависимости хотя бы в долгосрочной перспективе.
Но с начала 2022 года, на фоне роста геополитической напряженности, замену российским поставкам стали искать в срочном порядке. Решением проблемы Евросоюз занимался при помощи США: партнеры опасались, что Москва может полностью остановить импорт. В Европу массово шли грузы с американским сжиженным природным газом (СПГ), велись переговоры и с другими странами, включая Катар и Австралию, но эксперты высказывались скептически: нужных объемов для полноценной замены в мире просто нет физически.
В конце февраля президент России Владимир Путин объявил о начале военной операции, целью которой называлась «демилитаризация и денацификация» Украины. Запад отреагировал на решение широкими экономическими санкциями — сам Путин сравнил введение ограничений с объявлением войны. Исходно предполагалось, что санкции не должны касаться энергетического сектора и что добровольно отказываться от российского газа Европа не будет. Но интенсивность развития ситуации указывает на то, что возможен любой сценарий. Сейчас Россия продолжает выполнять свои обязательства, однако, как замечал вице-премьер Александр Новак, готова идти на определенные меры в ответ на действия Европы. Так, Москва может наложить эмбарго на прокачку газа через «Северный поток-1», сейчас загруженный на максимальном уровне.
Десять пунктов для Европы
Свой план по снижению зависимости Евросоюза от российского газа 3 марта представило Международное энергетическое агентство (МЭА). Предложенные решения должны помочь сократить нужду в поставках из России более чем на 50 миллиардов кубометров в течение года. Общий импорт Евросоюза в 2021 году составлял около 155 миллиардов кубометров — 140 миллиардов поставляли по трубам, еще 15 шло в виде СПГ танкерами. В совокупности объемы российского топлива составляли примерно 45 процентов импорта ЕС в прошлом году и почти 40 процентов от общего потребления газа. Из других поставщиков на втором месте следовала Норвегия — 23 процента, на третьем — Алжир (12 процентов). У США и Катара было 6 и 5 процентов соответственно. Оставшиеся примерно 10 процентов приходились на других экспортеров.
155 миллиардов кубометров — объем поставок российского газа в Евросоюз в 2021 году
План МЭА состоит из 10 пунктов. Речь идет о тех действиях, которые Евросоюз мог бы предпринять немедленно. Первым следует отказ от новых газовых контрактов с Россией: к концу года у Европы истекают договоренности с «Газпромом» по примерно 15 миллиардам кубометров, что составляет около 12 процентов от поставок по итогам прошлого года. Контракты еще почти на 40 миллиардов кубометров истекут к концу десятилетия. Решение, по мнению МЭА, должно обеспечить ЕС конкретное окно возможностей по значительной диверсификации поставок и заключению контрактов с другими поставщиками — и СПГ, и газа, идущего по трубам.
Поиск альтернативы и представляет собой второй пункт плана МЭА: в агентстве считают, что производство внутри ЕС и закупки трубопроводного газа в других государствах в течение года можно нарастить на 10 миллиардов кубометров по сравнению с уровнем 2021 года. Оценки основаны на более активном использовании мощностей для импорта, пересмотре квот на добычу и меньшем объеме технических работ на газопроводах в летний период. Среди альтернативных иностранных поставщиков названы Норвегия и Азербайджан. Но власти Норвегии в январе утверждали, что страна качает газ в Евросоюз на максимуме своих возможностей: замены «выпадающим» поставкам из России обеспечить не получится.
Что касается Азербайджана, то переговоры с Баку Еврокомиссия вела еще в начале февраля — пока напряженность вокруг Украины росла. Надежды возлагались на Трансадриатический газопровод (Trans Adriatic Pipeline, TAP), запущенный в 2020 году, — газ по нему идет большей частью в Италию, которая продолжает более чем на 40 процентов зависеть от российских поставок. Предполагается, что экспортные мощности TAP должны возрасти до 10 миллиардов кубометров в год по сравнению с нынешним уровнем в 8 миллиардов. Более серьезный рост поставок из Азербайджана, чем тот, что обсуждался в январе, не слишком вероятен: в Баку уже замечали, что серьезной конкуренции экспорту из России составить не получится. Кроме того, прикаспийское государство и само в последние десятилетия периодически импортировало российский газ в зависимости от собственной добычи. Впрочем, в середине марта Азербайджан пообещал Европе рост поставок — конкретные цифры не назывались, однако речь шла о больших объемах.
Теория и практика
Другая предлагаемая замена от МЭА — увеличение импорта СПГ. Агентство считает, что у ЕС есть большой потенциал для более активного использования мощностей по регазификации. Речь идет о процессе, который позволяет перевести сжиженный газ в «нормальное», подходящее для использования состояние, — его проводят на специальных СПГ-терминалах. МЭА считает, что ЕС теоретически может увеличить импорт СПГ в ближайшее время примерно на 60 миллиардов кубометров по сравнению со средними уровнями прошлого года. Но агентство признает, что в данном случае за поставки конкурируют все импортеры по всему миру: использование всего потенциала роста означало бы очень высокие цены на СПГ.
Поэтому МЭА рассчитывает, что в реальности импорт СПГ в Европу возрастет на 20 миллиардов кубометров в течение следующего года — при условии, что удастся договориться и с экспортерами, и с другими импортерами, а также эффективно использовать мощности по регазификации. Но терминалы в ЕС распределены неравномерно: Испания, к примеру, способна принять довольно заметные объемы — на 40 тераватт-часов (примерный эквивалент 3,7 миллиарда кубометров природного газа), а потребить может только 30. Проблема в том, что существующие транспортные мощности не позволяют поставить в другие части Европы больше 5 тераватт-часов в месяц.
30 миллиардов кубометров — потенциал роста импорта газа в ЕС из нероссийских источников.
Кроме того, в силу ряда технических особенностей существующей инфраструктуры поставки газа из западной части Европы в восточные в принципе могут быть затруднительны — такие ограничения признает и само МЭА. У Германии, крупнейшей экономики Европы, прямой доступ к СПГ вообще отсутствует. К тому же у проблемы есть и политический аспект: нельзя гарантировать того, что страны, которым удастся обеспечить себе достаточные запасы газа, вообще захотят делиться ими с соседями, оказавшимися в худшем положении.
Помимо СПГ, агентство упоминает потенциал для наращивания поставок биогаза и биометана — но признает, что в краткосрочной перспективе такой рост вряд ли что-то изменит: проекты находятся еще на начальных этапах. Всего план МЭА предполагает получение дополнительно около 30 миллиардов кубометров газа из нероссийских источников, но с учетом всех изложенных препятствий оценка выглядит оптимистичной.
Следующий пункт в предложениях агентства — установление конкретных обязательств по заполненности подземных газовых хранилищ (ПГХ). Агентство считает, что для успешного прохождения следующего отопительного сезона нужно довести заполненность по меньшей мере до 90 процентов к 1 октября. Однако к концу нынешней зимы Европа уже расходовала все объемы, закачанные прошлым летом, и к концу отопительного сезона общая заполненность, вероятно, опустится до 18 процентов — уровня в полтора раза ниже прошлогоднего.
В таких условиях достичь отметки в 90 процентов становится сложнее. «Учитывая сегодняшние показатели, закачка газа в 2022 году должна быть примерно на 18 миллиардов кубометров больше, чем в 2021-м», — указывает агентство, признавая, что подобные требования поддержат спрос на газ и дополнительно разгонят рост стоимости. При таком сценарии проблемы энергокризиса 2021 года с закрытиями предприятий и ускорением инфляции сохранят свою актуальность.
18 % — прогнозируемый уровень запасов в газовых хранилищах ЕС к концу отопительного сезона.
Вопрос роста цен МЭА, впрочем, поднимает в другом пункте — с предложением принять «краткосрочные меры для защиты уязвимых потребителей электричества». Сейчас, как указывает агентство, страны Евросоюза уже тратят на смягчение последствий энергокризиса около 55 миллиардов евро, что, правда, не мешает резкому росту цен газ для бытовых потребителей. МЭА полагает, что в дальнейшем помочь ситуации могли бы «временные налоговые меры» в отношении энергосбытовых компаний — собранные с них деньги нужно будет направить на компенсацию роста счетов для потребителей. Таким образом Евросоюз мог бы обеспечить себе еще до 200 миллиардов евро.
Солнце, ветер, атом
Следующий пункт плана МЭА — ускорить запуск новых проектов в альтернативной энергетике. Там отмечают, что в 2022 году вводы ветряных и солнечных электростанций и так позволят нарастить генерацию на более чем 100 тераватт-часов — рост более чем на 15 процентов по сравнению с прошлым годом. Однако для достижения цели необходимо возвращение к среднестатистическим погодным условиям, а погода, как показал опыт 2021 года, может и подвести: низкую скорость ветра называли одним из факторов, способствовавших кризису прошлой осени. Если в 2020 году возобновляемые источники энергии впервые в истории обогнали ископаемое топливо в генерации электричества, то в 2021 году показатели вновь сравнялись на уровне 37 процентов.
МЭА, несмотря на погодные риски, считает, что в течение следующего года можно нарастить возобновляемую генерацию еще на 20 тераватт-часов, для чего потребуются «согласованные политические усилия». Но их вероятность остается под вопросом: пока что ряд государств Евросоюза не особенно преуспел в зеленой трансформации энергетики, что признавали и в самом агентстве. Отставание отдельных стран в развитии ВИЭ-генерации даже побудило Еврокомиссию в конце прошлого года открыть путь для развития новых газовых и атомных проектов в энергетике: их предлагается, пусть и с серьезными ограничениями, считать зелеными.
Решение стало компромиссом для поддержки тех государств, которые пока проваливали цели по «экологизации» своей энергосистемы и вообще не особенно к ней стремились. Совсем не ясно, захотят ли они резко изменить свои взгляды — и как быстро сумеют найти на перемены деньги. МЭА считает, что всего за счет ВИЭ-генерации можно будет снизить потребность в газе на 6 миллиардов кубометров. По оценкам директора по исследованиям Vygon Consulting Марии Беловой, показатель теоретически реален — при благоприятных погодных условиях. Но даже если солнце, ветер и политическая воля сыграют в пользу альтернативной генерации, цифра впечатляет не слишком.
Более существенные объемы, 13 миллиардов кубометров, могла бы заменить атомная генерация и энергия биомассы. В случае с АЭС оценки исходят из того, что к работе вернутся все станции, сейчас находящиеся на обслуживании, а планы по закрытию еще части реакторов отложат. МЭА не вдается в подробности по поводу безопасности подобного решения, упоминая лишь, что такие соображения нужно учесть.
6 миллиардов кубометров — потенциальная экономия газа за счет развития ВИЭ.
Что касается производства электричества за счет использования биомассы, то здесь станции в ЕС в 2021 году работали лишь на половину мощности и могли бы нарастить генерацию — при условии «подходящих стимулов и устойчивых поставок». Но в последние годы, по оценкам самого же МЭА, сектор на мировом уровне развивался не слишком стремительно, а средний уровень выработки энергии в последние годы был «ниже необходимого».
Согревающие идеи
Еще одно решение от МЭА — более активное использование тепловых насосов. Речь идет об устройствах, работающих от электричества, — их можно использовать как для отопления, так и для кондиционирования. Они позволяют передавать тепло из более холодного пространства в более теплое (при самопроизвольной передаче тепла направление всегда обратное). Таким образом в холодные месяцы насосы могут греть дом, перемещая тепло с холодной улицы, а в теплые — функционировать наоборот.
1 градус — предлагаемый уровень снижения температуры отопления в домах европейцев.
Поскольку речь идет о передаче, а не генерации тепла, технология считается эффективной и выгодной с точки зрения расходов. МЭА предполагает, что более активная установка насосов (темпами в два раза быстрее планируемых) могла бы сэкономить около 2 миллиардов кубометров газа в течение года, что потребовало бы дополнительных инвестиций в 15 миллиардов долларов. Самим потребителям агентство заодно предлагает добровольно понизить температуру отопления в своих домах на градус. Мера могла бы обеспечить экономию еще 10 миллиардов кубометров на годовом уровне.
Еще одним пунктом значится наращивание усилий в сфере энергоэффективности — более рационального расхода энергии при эксплуатации зданий и в промышленности. МЭА указывает на важность этого направления не один год, однако пока что значительных успехов не удалось добиться ни Европе, ни, к примеру, США или Китаю. Сейчас в Евросоюзе требованиям энергоэффективности не отвечает три четверти зданий, а работы по модернизации охватывают по 1 проценту построек в год.
МЭА предлагает довести показатель до 1,7 процента и таким образом сэкономить еще около миллиарда кубометров газа, параллельно решив проблемы с возможными поставками материалов. Энергоэффективность предлагается наращивать и за счет консультаций представителей малого бизнеса — их включение в соответствующие программы позволило бы сэкономить еще четверть миллиарда кубометров в год.
Завершающим пунктом плана выступают более активные усилия по поиску новых источников гибкости энергосистемы — ее способности адекватно реагировать на постоянно меняющиеся спрос и предложение. Сейчас решать такие задачи позволяет именно газ, и потому властям Евросоюза нужно будет придумать альтернативу, активнее развивая инновационные технологии. Предполагается, что речь может идти об установке накопителей энергии либо использовании низкоуглеродных газов — что потребует гораздо более серьезных усилий по их внедрению, чем сегодня.
80 миллиардов кубометров — максимальный возможный объем снижения импорта российского газа, по оценкам МЭА.
В завершение предложенного плана МЭА напоминает еще об одной теоретически возможной опции— нарастить «грязную» угольную генерацию, от которой Европа стремилась отказаться из-за серьезных климатических рисков. Подобные меры, вместе с использованием еще и нефти, могли бы сократить спрос на газ примерно на 28 миллиардов кубометров. Цифры, однако, тоже вызывают вопросы, хотя бы потому, что импорт нефти и угля в Евросоюз также в значительной степени обеспечивает Россия — на 25 и 45 процентов соответственно. Вопрос замещения этих поставок агентство не поднимает.
Еще 6 миллиардов кубометров экономии, по мнению МЭА, дало бы использование иных видов жидкого топлива. Только и здесь есть ограничения: цель достижима лишь при условии их доступности и достаточных для перемен финансовых стимулов. Вместе с изложенными дополнительными решениями Евросоюз мог бы снизить зависимость от российского газа примерно на 80 миллиардов кубометров — более чем на половину.
План МЭА выглядит исключительно оптимистично — для его успеха потребовалось бы успешно решить множество задач, с которыми не удавалось справиться и в более благоприятных условиях. Некоторые факторы — вроде погоды, необходимой для успехов в ВИЭ-генерации, — и вовсе не поддаются контролю. По оценкам специалиста Vygon Consulting Марии Беловой, агентство стремится скорее успокоить европейскую общественность, чем предложить реальную стратегию. Сокращение потребления российского газа на 50-80 миллиардов кубометров газа в год она считает нереальным.
Удивительные цифры
Однако сам Евросоюз спустя пять дней после публикации предложения МЭА выступил с заявлением о разработке собственного плана — еще более амбициозного, чем идеи агентства. Еврокомиссия утверждает, что Европа сможет в сжатые сроки снизить потребности в российском газе на две трети, то есть примерно на 100 миллиардов кубометров. Добиться цели предполагают всего за девять месяцев — к концу года, притом конкретные меры еще только предстоит разработать: обозначены лишь направления, примерно соответствующие идеям МЭА. Из отсутствующих у агентства тезисов в плане фигурирует более активное производство зеленого водорода, но что оно может дать в краткосрочной перспективе, непонятно. Пока в Европе доля использования водорода в энергетике (причем практически на 100 процентов «грязного», получаемого как раз из природного газа) ограничивается менее чем двумя процентами, и значительные перемены раньше прогнозировались только к 2050 году.
Притом нарастить угольную и нефтяную генерацию (в подсчетах МЭА она должна была обеспечить замену почти 30 миллиардам кубометров газа) Еврокомиссия не предлагает. Ставка делается на более серьезные достижения по тем пунктам, что фигурируют в базовом плане МЭА. Так, импорт СПГ и трубопроводного газа из других источников должен дать рост в 60 миллиардов кубометров (у МЭА — 30 миллиардов), а ускорение ВИЭ-проектов — 20 миллиардов (у агентства — 6 миллиардов).
100 миллиардов кубометров — максимальный возможный объем снижения импорта российского газа, по оценкам ЕК.
Серьезная разница в цифрах ЕК и МЭА дает основания полагать, что оценки носят по меньшей мере приблизительный характер. В целом же заявления, тем более при отсутствии конкретных мер и планов, звучат скорее политическим лозунгом, продиктованным чрезвычайным характером сложившейся ситуации. Но даже если предположить, что экстремальные условия позволят выполнить экстраординарные задачи, о полном замещении российского импорта речи все равно не идет. И МЭА, и ЕК считают, что добиться абсолютной независимости можно еще до 2030 года, но в любом случае непонятно, как потенциальный успех в перспективе пусть даже ближайших трех-пяти лет мог бы помочь региону прямо сейчас — при условии, что все связи будут разорваны окончательно, и поставки полностью остановятся.
Впрочем, от потенциального прекращения сотрудничества проиграют обе стороны — потери даже при частичном сокращении поставок понесет и Россия, серьезно зависящая от энергетического сектора. В 2022 году нефтегазовые доходы российского бюджета должны были, как прогнозировалось, составить около 9,5 триллиона рублей — примерно 40 процентов от всех поступлений. На газ в них приходится около 20 процентов — речь должна была идти о сумме почти в 2 триллиона рублей.
Часть этих доходов бюджета обеспечивает именно экспорт — вывозная пошлина на трубопроводный газ достигает 30 процентов от цены. Она не охватывает поставки в страны Евразийского экономического союза, однако на них приходится относительно небольшой объем продаж за рубеж, причем большей частью речь идет о Белоруссии, которая получает российский газ по более выгодным ценам. Отказ Европы даже от 50 миллиардов кубометров лишит «Газпром» более чем четверти общих поставок за границу, которые в прошлом году принесли компании почти 56 миллиардов долларов, — и пропорционально ударит по поступлениям в российский бюджет.
По материалам: “Лента.Ру”
