Из записных книжек научного обозревателя «Нового вторника» Владимира Губарева, которые в недавние времена считались бы закрытыми.
(Продолжение. Начало — в 33-м номере «НВ»)
Плутоний в женских ладонях
Одновременно со строительством реактора в Озерске строился и театр. Так было во всех городах Средмаша, в том числе и здесь. Не хватало еще жилья, не было общежитий, негде было жить, а театр, тем не менее, строился. С этим театром, получившим впоследствии название «Наш дом», у меня связана одна история — на его сцене была поставлена моя пьеса «Невесты Чернобыля», рассказывающая о судьбе женщин, которую пережили катастрофу, но не могли выйти замуж по понятным причинам…
Актерская труппа сыграла спектакль блестяще. Зал был переполнен. Но в Озерске пьеса шла недолго, потому что ее слишком болезненно воспринимали женщины, которые поработали на «Маяке».
Дело в том, что в 1949 году, когда создавалось радиохимическое производство, сюда приезжало много девчонок-химиков. Мужчин не хватало. Прошла война, и высшее образование получали в основном женщины, и именно на их плечи легла вся тяжесть создания первого радиохимического завода в нашей стране.
— Мы работали из расчета один рентген в сутки, — рассказывает очевидец тех событий Евгений Ильич Микерин. — За смену — рентген, и не больше! Таковы были правила и «боевые» нормы. Но даже операторы, которые не принимали участия в ликвидации аварий, так сказать, «в спокойной обстановке» получали 0,6–0,8 рентгена. Ну, а если случался разлив продукта, то тут уже было не до расчетов получаемых доз — главное, любой ценой ликвидировать аварию.
Сам Микерин «набрал» 283 «официальных» рентгена. Еще столько же (как минимум) он получил «сверх плана». Тогда как смертельная доза — 400 рентген.
— Почему до сих пор жив? — Евгений Ильич задумывается, повторяя мой жестокий вопрос. — В шутку я объясняю этот феномен так: рентгены, которые я получил, выжгли во мне все вредоносные бактерии и микробы, которые были во мне. Это и дало возможность дожить до сегодняшнего дня…
На радиохимическом, реакторном и металлургическом заводах появилось несколько тысяч профессиональных больных. Медикам приходилось выводить их из основных цехов через полтора-два года, а заменить было некем.
Однажды Микерину сообщили, что к ним направлена группа молодых техников, которых надо было принять и распределить по рабочим местам. Когда Евгений Ильич пришел на щит управления, он увидел испуганные глаза двух десятков девушек лет по 18, одетых в бэушные комбинезоны, не по росту. «До чего же мы дошли, подумал в тот момент Микерин, если таких девчат присылают в сущий ад?!».
— А как случилась встреча с Берией?
— Он наезжал довольно часто. Помню его приезд в 52-м году, когда я работал уже начальником смены. Мне позвонили и сказали, что в цехе будут высокие гости, а потому я должен находиться на такой-то отметке и ждать. Берию я узнал сразу. Поздоровался, представился, как и положено на оборонном предприятии. А он мне говорит: «Не можешь ли ты мне по рабоче-крестьянски объяснить, что тут делается и как все происходит». Я объяснил ему, что в соседнем цехе, где он был, урановые блоки растворяются, затем проходит двукратное осаждение, отделяется примерно 99 процентов активности, остатки с плутонием идут в 3-й цех.
Мой рассказ занял всего несколько минут. При этом я избегал специальных терминов и называл вещи своими именами: плутоний плутонием, а уран — ураном, что категорически запрещалось делать, но что весьма понравилось Берии. «Встречаю первого человека, — сказал он, — который четко и ясно все объяснил, как именно производится этот процесс. Спасибо тебе!» Он пожал мне руку и пошел дальше…
А еще Берия наезжал на «Базу10», когда срывались все сроки строительства. Пуск реактора и, следовательно, сроки создания атомной бомбы постоянно отодвигались, а Сталин требовал ее все настойчивей: он уже не мог разговаривать с Черчиллем и американским президентом на равных. А угроза атомной атаки на СССР постоянно нарастала, и руководство страны это чувствовало. Надо было принимать экстренные меры. Одной из таких мер стало снятие Берией прежнего директора и назначение на его место Ефима Павловича Славского.
Владимир ГУБАРЕВ
