В Москве состоялись прощальные гастроли великой балерины.
На сцене Театра имени Моссовета в рамках Чеховского фестиваля прошли трехдневные гастроли Сильви Гиллем со спектаклем “Жизнь продолжается”. Это часть почти девятимесячного мирового турне, которым 50-летняя звезда прощается с публикой. Этим решением непреклонной балерины очень недовольна ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Впервые Москва увидела Сильви Гиллем шесть лет назад — благодаря “Золотой маске”. К этому времени она уже перестала танцевать классику, развязалась с балетными театрами, лично искала себе хореографов и колесила с эксклюзивными программами по всему миру. С того самого 2009-го Сильви Гиллем приезжала в Москву каждые два года, не пропустив ни одного Чеховского фестиваля. Ее спектакли менялись, сама же звезда оставалась неизменной, будто хлебнула средства Макропулоса: тело двадцатилетней, данные запредельные, красота ног невероятная, самоотдача тотальная, танец безукоризненный, магия неодолимая. Такой Сильви оказалась и сейчас. Ее возраст — тот злосчастный “полтинник”, видимо и побудивший удивительную балерину закончить карьеру, напоследок тряханув мир грандиозным турне, которое завершится 20 декабря в ее любимом Токио,— кажется совсем уж неправдоподобным. Станцуй она сегодня свой знаменитый дуэт из форсайтовского “In the Middle…”, с которого более 30 лет назад началась мировая слава юной балерины Парижской оперы, оставила бы не у дел любую из нынешних мировых знаменитостей. Но пуанты, увы, не интересуют Сильви Гиллем уже давно. Программа ее “Жизни…”, хоть физически не легче классики, целиком составлена из балетов contemporary dance.
Два из трех поставлены специально для турне ее давними друзьями — Акрамом Ханом и Расселом Малифантом. Нельзя сказать, что у расчувствовавшихся хореографов получилась “лебединая песнь”. “Techne” на музыку Алис Слютер (которую композитор сама поет и играет вживую на скрипке и ноутбуке в сопровождении перкуссии Пратхапа Рамачандры и битбокса Грейс Сэвидж) поставлен в типичной для Хана эклектичной манере, которая объединяет его фирменную игру руками и дервишские кружения с умениями конкретного исполнителя, сотрудничающего с хореографом. Вклад Сильви Гиллем проглядывает в отточенных пируэтах, божественно властных взмахах больших батманов, в дивных, но мимолетных арабесках, которые хочется остановить, как прекрасное мгновение. Но вместо этого приходится смотреть, как ее длинное гибкое тело связывается на полу в тугой узел, как самоотверженно ползает балерина на низких корточках вокруг всей сцены, как расползается в низких растяжках и крючит кисти рук, как лапы дохлой курицы. Конечно, телесные муки (впрочем, довольно монотонные и однообразные) призваны отражать душевный раздрай героини, но причины его не мотивированы, не просматривается и логика развития хореографии. Торчащее посреди сцены проволочное голое дерево, около которого балерина в финале обретает покой и человеческую пластику, смысла происходящего тоже не проясняет, и лишь бонус в виде неподдельной трагической экспрессии, которой отважная Сильви наполняет этот балет, заставляет признать его незаурядным.
Но даже ее уникальный дар не смог скрыть заурядности опуса “Здесь & Потом” Рассела Малифанта, любимого автора балерины. На сей раз хореограф поставил женский дуэт на музыку Энди Коутона. В круге света, в световом прямоугольнике, в световой кайме Сильви Гиллем с Эмануэлой Монтанари, партнершей из “Ла Скала”, одетые в свободные брюки и топы, неспешно дефилируют по сцене, принимают модельные позы в растянутых позах-поддержках, подтанцовывают банально-эстрадные комбинации па то синхронно, то зеркально, то в контакте, то медленнее, то быстрее. И ни один из уникальных талантов бенефициантки не находит здесь применения.
Женский дуэт выглядит особенно безликим на фоне превосходного мужского, поставленного Уильямом Форсайтом на музыку Тома Уиллемса еще в 1996-м и возобновленного специально для этого турне. Два потрясающих бородатых танцовщика — рослый “современник” Бригель Гьока и маленький “классик” Райли Уоттс — устраивают остроумнейшее состязание по телесному экстриму, выворачивая ноги, руки, торсы самым нечеловеческим, но — удивительное дело — и самым естественным образом. Безукоризненная логика маршрута суперподвижных конечностей, невероятная находчивость в распутывании телесных узлов, почти детективное развитие композиции, то и дело подкидывающей “улики” в виде деформированных, но узнаваемых классических поз и па, которыми балет и завершается,— форсайтовский “Дуэт” может служить идеальным пособием по работе с конкретным телом и построению хореографии в целом. А презабавная серьезность не уступающих друг другу артистов, искоса, ревниво, но дружелюбно следящих за подвигами соперника, превращают бессюжетный балетик, идущий под одну тягуче-нудную ноту, в блистательную новеллу о веселом взаимопонимании людей и танцевальных стилей.
Но, естественно, царицей бала осталась Сильви Гиллем: во втором отделении она исполнила соло, поставленное для нее Матсом Эком — уже знакомый москвичам балет “Bye”, показанный ею два года назад (см. “Ъ” от 21 июня 2013 года). Историю неприкаянной нелепой старой девы, у которой, кажется, и в прошлом ничего не было, а в будущем — тем более, то есть историю, ничего общего с ее собственной жизнью не имеющую, Сильви Гиллем танцует с такой пронзительной телесной остротой, с таким погружением в эту неприметную, бурлящую нерастраченными эмоциями жизнь, что частный и с виду бытовой сюжет превращается в подлинную поэму о человеческой любви и любви к человечеству — у которого неумолимая (в отличие от своей кроткой героини) Сильви Гиллем через каких-нибудь полгода зачем-то отберет свой дар и свое искусство.
По информации: kommersant.ru
