Угрожающий рост количества споров из-за сноса зданий или отъема земель — это прямое следствие того, что вся система градостроительства в Москве располагается вне правового поля.
На прошлой неделе Минюст приравнял градозащитную деятельность к политической. Учитывая, что называние деятельности политической в России является элементом репрессивного аппарата, — это тревожный сигнал. В течение последних полутора лет градостроительная повестка Москвы разворачивается вокруг градостроительных конфликтов —попыток застройки парков Дружбы, «Дубки» и «Торфянка», точечной застройки в Тропареве, строительства апартаментов в Теплом Стане, застройки сквера у гостиницы «Спутник», строительства «Дороги Смерти» в Раменках, застройки экспериментальных полей Тимирязевской Академии и Научной Долины МГУ, строительства Северо-Западной хорды, сноса Таганской АТС и многих других.
Конфликты сопровождаются митингами, на которые выходят сотни человек, написанием петиций, под которыми подписываются тысячи человек, десятками и сотнями обращений в различные органы власти, начиная от районных управ, заканчивая Администрацией президента. Горожане создают общественные движения и инициативные группы: Оборона Головино, Оборона района Аэропорт и другие. Вокруг муниципального депутата района Зюзино Константина Янкаускаса сформировался «Комитет 42», названный так в честь 42-й статьи Конституции РФ, гарантирующей гражданам право на благоприятную среду. Инициативные группы из разных районов знакомятся друг с другом, обмениваются опытом, поддерживают друг друга на митингах. Так, на митинге против строительства апартаментов в Теплом Стане можно было увидеть людей с флагами Левобережного района, а на митинг в Тропарево-Никулино поддержать протест жителей приехали муниципальные депутаты из Зюзина и Ивановского. Муниципальный депутат Гагаринского района Елена Русакова, в свое время сумевшая отстоять Ленинский проспект, приведя на общественные слушания почти тысячу жителей, консультирует инициативные группы, рассказывая об удачных практиках самоорганизации и мобилизации жителей. Иногда в градостроительных конфликтах слышен и голос профессиональных сообществ: так, письмо в защиту Таганской АТС подписали 36 ведущих специалистов в области архитектуры и градостроительства, а письмо в защиту полей Тимирязевской академии — десять бывших министров сельского хозяйства России и СССР.
Безусловно, градостроительные конфликты в Москве были всегда, однако за последнее время число конфликтов и масштабы самоорганизации горожан угрожающе растут.
Это прямое следствие того, что вся система градостроительства в Москве располагается в поле, далеком от правового.
В своей лекции «Москва — город-государство» Иван Медведев, защитник прав жителей в судах по градостроительным конфликтам и по совместительству участник протестов против строительства «Дороги Смерти» в Раменках, подробно описывает конфликтогенные особенности московского градостроительного права. Среди ключевых особенностей — отсутствие Правил землепользования и застройки, строительство на основании градостроительных планов земельных участков и согласование документов на строительство Градостроительно-земельной комиссией, деятельность которой не описана никакими регламентами и не имеет под собой никаких правовых оснований, а также то, что общественные слушания по градостроительным вопросам проводятся по инициативе мэрии.
В целом положение жителя российского города в соответствии с текущим российским градостроительным правом и так незавидно — из инструментов влияния на градостроительную политику у него есть только общественные слушания и возможность писать жалобы в администрацию. Московские же особенности делают эти инструменты по сути дела бесполезными, и москвичам остается только полагаться на благосклонность чиновников и добросовестность застройщиков. Однако надежды на это мало.
Строительная отрасль болезненно реагирует на экономический кризис, что заставляет ее действовать решительно и далеко не всегда в законном поле. Работающие с застройщиками чиновники это понимают и закрывают глаза на протесты жителей, нарушения в документах и вопросы этики и морали.
Так, когда при строительстве дороги в Раменках был уничтожен мемориал Великой Отечественной войны, возведенный на деньги жителей района, чиновники из управы и префектуры в публичных заявлениях упрекали жителей за спекуляцию на памяти. Кто-то объяснял строительство «Дороги Смерти» интересами застройщиков и заказчиков строительства Научной Долины МГУ — без дороги в Раменках слишком сложно подвозить панели для строительства элитного жилья в долине.
Экстремальные экономические условия и готовность жителей протестовать против строительства заставляют чиновников и бизнес изобретать новые способы борьбы. Так, в Москве сформировался рынок услуг силового сопровождения застройки. Например, против защитников Парка Дружбы из Брянска приезжали автобусы с крепкими молодыми людьми в спортивных костюмах и бывшими боевиками Новороссии, в парке «Торфянка» действует организация «Сорок сороков» и многие другие. Молодые люди избивают протестующих, причем, как правило, это происходит на глазах у полицейских, которые не вмешиваются, до тех пор пока не получат команды разогнать жителей. Полиция в градостроительных конфликтах всегда принимает сторону застройщика, и единственный случай неповиновения полицейского приказу разогнать жителей закончился для него отставкой и судебным разбирательством.
Помимо активного силового сопровождения чиновники и застройщики используют всевозможные уловки — внезапное начало строительных работ в праздничные дни, ночные работы (законодательно запрещенные), инициирование согласовательных комиссий, которые идут, пока продолжается стройка, привоз дополнительных участников на санкционированные митинги жителей с целью превышения численности и многие другие. Некоторые из них касаются правовых вопросов. Например, чиновники любят ссылаться на результаты публичных слушаний, которые якобы проводились по проекту застройки территории за 10-15 лет до конфликта. Или же издавать множество дублирующих документов, например, четыре градостроительных плана земельного участка (ГПЗУ) на один и тот же участок, датированные одним днем. В конце концов, их главной задачей является путать жителей до тех пор, пока стройка не закончится и объект не будет введен в эксплуатацию. На данный момент нет известных прецедентов, когда незаконно построенный объект сносился по решению суда в результате обращения жителей, проигравших в градостроительном конфликте. Сегодня в суде рассматривается дело по признанию незаконной пристройки к гимназии 1543 в районе Тропарево-Никулино, которое может создать прецедент решения в ту или иную пользу.
Серьезной проблемой для жителей, борющихся за свое право на город, является то, что зачастую в качестве победы в градостроительном конфликте рассматривается публичное заявление застройщика или чиновников об отказе от строительства. Однако это не так — подобное заявление, если оно не подкреплено изменениями в градостроительной документации, не имеет никакого значения. Некоторые конфликты в действительности не завершились и пребывают в латентном состоянии. Так, Владимир Путин на прямой линии гарантировал отказ от застройки экспериментальных полей Тимирязевской академии, однако это не повлияло на ситуацию.
К сожалению, к модерированию градостроительных конфликтов пока редко привлекаются специалисты в области градостроительного права и планирования, в связи с чем понять, завершился конфликт в пользу жителей или же требуется дополнительная работа по изменению документов территориального планирования, зачастую оказывается некому. И на этой правовой безграмотности горожан могут играть чиновники и застройщики.
Самым большим вызовом для горожан является то, что система градоуправления в Москве характеризуется изрядным правовым нигилизмом. По сути дела нет никаких инструментов, которые бы приводили к гарантированному результату. Несмотря на митинги, письма в инстанции, работу общественных организаций и локальных политиков Таганская АТС снесена, строительство «Дороги Смерти» начато, сквер у гостиницы «Спутник» застраивается, к идее варварской реконструкции Ленинского проспекта власти Москвы могут вернуться в любой момент. Люди, участвовавшие в протестах, чувствуют растерянность и злость от того, что большая работа, которую они проделали в защиту своих ценностей, своей среды не привела к результату.
Чиновники и девелоперы любят говорить о жителях пренебрежительно, в духе того, что «им бы только протестовать», как будто участие в градостроительном конфликте — это какое-то хобби или психическое отклонение. Но это далеко не так — горожанин, протестующий против застройки парка олимпийским футбольным полем или модульным храмом, протестует потому, что он считает себя участником процесса производства городского пространства, обладает своим видением и пониманием того, каким образом должна быть организована городская среда. И он возмущен тем, что его видение не учитывается, что его не только не спросили, но и не хотят слушать, что за него кто-то решает, как ему ходить, где гулять и чем дышать. При этом он понимает, что городская среда — это коллективная ценность, некая общая вещь, решение о которой можно принимать только сообща и только на консенсусных основаниях.
Производство консенсуса — это сложная работа, а чиновники и застройщики не хотят действовать сложно там, где можно продавить решение силой. И пока для них не станет очевидна выгода от сложных решений, будут разгораться все новые и новые конфликты. Несмотря на определение Минюста, желание влиять на градостроительную политику — это не совсем политическая деятельность. В своей основе оно несет ценности, перед которыми едины носители любых политических взглядов: ценность благоприятной жилой среды, ценность земли и ценность человеческого достоинства.
Петр Иванов
Фото: mos.news
По информации: forbes.ru
