Как ливийский “Власов” стал союзником России
На фоне военных действий в Сирии не столь заметной остаётся новость о возможном возвращении России в другую страну, также пережившую “арабскую весну”, — в Ливию, большая часть которой сегодня оказалась под властью фанатиков запрещённого в России ИГИЛ. Лайф решил вспомнить биографию главного российского союзника в Ливии — маршала Халифа Хафтара.
Март 1987 года.
Полковник Халифа Хафтар уже давно потерял счёт дням, проведённым в железной клетке в тюрьме La Piscine: некогда это был спортивный бассейн, построенный французскими колонизаторами в самом центре Нджамены, который палачи из Управления документации и безопасности (DDS) Чада превратили в “лагерь смерти”.
Они просто положили решётчатый “потолок” на бортики бассейна, а в высохшую яму поставили два десятка одиночных клеток, в которых содержались особо опасные государственные преступники — личные враги его превосходительства генерала Хабре, которых он убивал медленной пыткой.
Сложнее всего было выдержать дни под палящим солнцем, когда от зноя и мириад насекомых, роившихся в нечистотах — ведь никакой канализации в клетках не было, — узники начинали сходить с ума. Часто заключённые умирали, и их тела лежали в камерах несколько дней — тюремщики ждали, когда солнце высушит останки.
Часто полковнику Хафтару казалось, что он и сам давно уже умер. В самом деле, кто сказал, что ад должен напоминать средневековые фантазии Данте? Нет, настоящая преисподняя — это залитая беспощадным солнцем тюрьма La Piscine, узники которой просто забыли, что на самом деле они все давно уже умерли…
Внезапно он почувствовал прохладу, как будто бы солнце закрыли тучи, которых в богом проклятой Нджамене не бывает никогда. Он поднял глаза и увидел стоявшего над собой под зонтиком белого мужчину в дурацком колониальном пробковом шлеме.
— Мистер Хаффтар? — осведомился гость, который, судя по акценту, был американцем.
Полковник лишь устало прикрыл глаза — сил отвечать уже не было.
— Я принёс вам кое-что почитать, — американец бросил в клетку свежий номер ливийской газеты Al Jamahiria.
Газета!
Полковник Хафтар и не помнил, когда он в последний раз читал новости. Он жадно схватил пахнущие типографской краской страницы, стал рассматривать снимки с военного парада в Триполи — номер был посвящён 10-летию установления в Ливии режима джамахерии. Его взгляд упал на исторический очерк о Великой революции, в котором перечислялись имена сподвижников Вождя: Джеллуд, Джабер, Хмейди, Харруби, Юнис, аль-Харири…
— Вашего имени там нет, — американец словно прочитал его мысли. — Каддафи стёр вас из истории революции, никто больше не помнит о вас, никто не ждёт вашего возвращения. Вас уже не существует. Вы можете геройски погибнуть здесь, но, поверьте, никто об этом не узнает…
— Но моя семья…
— Мне жаль, полковник, но вашей жены и детей тоже больше нет. Каддафи уничтожил всех, кто помнил вас…
Полковник молча опустился на грязный пол и застыл, хотя от горя и гнева ему хотелось выть и царапать себе лицо в кровь. Но разве это поможет?! А потом он понял, что больше всего на свете он хочет выжить и отомстить своему другу Каддафи.
На следующий день он позвал охранника:
— Передайте американцу, что я буду сотрудничать…
* * *
Под знаменем “джамахирии”
Халифа Хафтар по всем ливийским меркам мог считать себя настоящим счастливчиком.
Он родился в 1943 году — на руинах разрушенного города Аджабия, который ещё со времён Римской империи стоял на перекрёстке караванных дорог, идущих вдоль побережья Средиземного моря в Египет. В самом начале Второй мировой войны Аджабия стала опорным пунктом итальяно-немецких войск, а в начале 1943 года многодневные бои за город между немцами и американцами не оставили от крепости, переходившей несколько раз из рук в руки, и камня на камне.
Так что новорождённому мальчику, которому отец дал родовое имя Халифа Белкасема Хафтар, ещё повезло, что вся его семья не погибла в тот год под бомбёжками.
После школы ему снова повезло — его приняли курсантом в Королевский военный колледж в Бенгази, что для бедного подростка из далеко не самого влиятельного берберского племени фарджани было фантастическим достижением.
Вопрос причастности к тому или иному племени для Ливии является главным — от степени влиятельности родственников зависит буквально всё: и карьерный рост, и заработок, и род занятий, и место жительства, и даже характер будущей жены. Впрочем, это и неудивительно для страны, которая на протяжении всей своей истории меняла одних чужеземных завоевателей на других: каждый новый завоеватель опирался на кланы коллаборационистской аристократии, и одни племена отправлялись в опалу, другие, напротив, возвышались над соседями.
Например, когда в XVI веке Ливией стали владеть турки, то самыми влиятельными племенами берберов стали племена варфалла и мегариха — всего в Ливии насчитывается свыше 100 племён, но лишь треть из них имеет влияние на политику.
Потом на смену туркам пришли итальянцы, и вверх взяло племя зувайя. Затем, в годы Второй мировой войны, северными провинциями завладели англичане, которые поставили править колонией местного царька Идриса I ас-Сенуси — выходца из племени сенуси. Поэтому все места в вузах и военных училищах получали отпрыски кланов сенуси, тогда как остальным приходилось довольствоваться ролью людей второго сорта.
Понятно, что подобная родо-племенная иерархия никак не устраивала молодых ливийцев, вдохновлённых идеалами Июльской революции 1952 года в соседнем Египте, устроенной “Союзом свободных офицеров” — таких же молодых и безродных кадетов, выступавших за объединение всех арабских народов в единое государство под знаменем социализма.
Подобные подпольные группы студентов и курсантов стали появляться и в Ливии. Одной из них, возникшей в городе Сирт, руководил студент исторического факультета местного университета Муаммар Каддафи из небольшого племени аль-каддафа, который проповедовал своё собственное учение о “джамахерии”. Этот термин является собственным изобретением Каддафи, который соединил слова “джумхурия” (то есть республика) и “джамахир” (народные массы), получив в итоге что-то вроде “народовластия” — это своеобразная форма прямой демократии, когда государство представляет собой не союз племён и кланов, но равноправную федерацию коммун-поселений, каждое из которых управляется не вождями, но всеобщим народным собранием.
Закончив университет, Каддафи в 1963 году поступил в Военный колледж в Бенгази, чтобы стать офицером армии — именно военным, по задумке теоретика “джамахерии”, и должна была принадлежать верховная власть над всеми племенами-коммунами в его идеальном государстве.
В стенах Военного колледжа Халифа Хафтар и встретил Каддафи. На долгие годы они стали не просто друзьями, но и единомышленниками, создав свой подпольный союз “Свободные офицеры юнионисты-социалисты”, привлекавший таких же выходцев из бедных племён.
Впрочем, Хафтар никогда не пытался поставить себя на одну доску с Муаммаром, признавая его старшинство и лидерство, — скорее он был верным оруженосцем и телохранителем при будущем вожде революции.
И вскоре ему удалось показать себя, когда в 1969 году “Свободные офицеры” при непосредственной помощи египетской разведки решились на государственный переворот.
* * *
Революционер
“Время Ч” было назначено на 2 часа 30 минут утром 1 сентября 1969 года — одновременно по всей стране, за исключением самых дальних гарнизонов, боевые группы “Свободных офицеров” должны были завладеть стратегическими объектами — электростанциями, телеграфом, телефоном.
Перед лейтенантом Хафтаром был поставлен особый приказ: он должен был блокировать крупнейшую военную базу американских войск Wheelus Air Base — ныне это аэропорт Митига у Триполи. Но тогда там стояли истребители и бомбардировщики, способные выжечь напалмом все ливийские города.
Но лейтенант Хафтар должен был остановить американцев.
Он подъехал прямо к воротам базы с несколькими гаубицами, развернул их в сторону аэродрома и пригрозил открыть огонь, если любой американский самолёт попытается взлететь.
— Ты самоубийца? — поинтересовался у хрупкого лейтенанта здоровенный капрал-морпех из охраны военной базы. — Первый выстрел — и вы все покойники.
— Я революционер! — выкрикнул Хафтар. — Мы будем стрелять!
Американцы, впрочем, и не думали идти на конфликт. Август и сентябрь — самые жаркие месяцы в Ливии. Командир авиабазы, все военные советники и дипломаты были в отпуске. Отсутствовал и сам свергаемый король — за несколько дней до переворота Идрис I уехал в Турцию, где он проходил курс лечения. Узнав о перевороте Каддафи, король благоразумно не стал возвращаться в страну, но попросил политического убежища в Египте.
Успеху ливийской революции способствовал и Советский Союз — совершенно “случайно” в день переворота у берегов Ливии оказалась довольно мощная группировка советских военных кораблей — 4 ракетных крейсера, 6 подлодок с крылатыми ракетами и несколько десантных кораблей с морской пехотой. В итоге корабли 6-го флота США во главе с авианосцем “Джон Ф. Кеннеди”, поднятые было по тревоге, так и не рискнули подойти к берегам Ливии.
Надо сказать, что поначалу в Москве на ливийских революционеров смотрели с некоторой настороженностью — всё-таки старцам из Политбюро было довольно сложно оценить ту путаную смесь ислама, панарабизма и родо-племенного социализма, которую проповедовал Каддафи. Пугали и его попытки купить в Китае атомную бомбу, которые Каддафи предпринял сразу же после переворота. В итоге все соображения перевесил соблазн заполучить Ливию в качестве военно-стратегического плацдарма, позволяющего контролировать всё Средиземное море.
* * *
На войне Судного дня
6 октября 1973 года. В Израиле в этот день отмечался Йом Кипур — Судный день, главный праздник иудеев, когда вся жизнь в стране замирает. Стоит транспорт, выключены телевизоры, синагоги переполнены молящимися — самый удобный момент для начала “Операции “Бадр” — совместного наступления армий Египта, Ливии и Сирии — членов Федерации Арабских Республик, будущего панарабского халифата, решивших отомстить Израилю за поражение в предыдущей арабо-израильской войне 1967 года.
Но если тогда Халифа Хафтар, будучи курсантом колледжа, пропустил все военные действия, то сейчас он был на передовой — как командир отдельной артиллерийской дивизии, он получил приказ уничтожить все передовые позиции израильской армии на берегу Суэцкого канала.
Ровно в 14:00 капитан Хафтар отдал приказ открыть огонь — и более двух тысяч артиллерийских орудий обрушили снаряды на 16 фортов израильской армии.
Операция была проведена блестяще — уже к вечеру израильские войска, включая и танковую бригаду, были отброшены на 30 километров от канала, а ливийские инженеры строили пять понтонных переправ через канал.
Капитан Хафтар со своим артиллеристами мог праздновать победу, хотя общий итог Войны Судного дня был для арабов неутешительным — да, они вернули Египту контроль над каналом, но зато сами Египет и Сирия едва не потерпели военное поражение: через несколько дней войны израильская армия находились уже на подступах к Каиру и обстреливала Дамаск из гаубиц. Только вмешательство сверхдержав — СССР и США — спасло арабский “триумвират” от позорного поражения.
Может быть, именно поэтому и арабским мечтам о создании социалистического халифата так и не суждено было сбыться. Вскоре споры среди проигравших достигли такого накала, что союз “братских” стран развалился, а египетский лидер Анвар Садат в 1976 году отдал приказ завоевать Ливию и казнить “предателя” Каддафи.
* * *
В Москву!
21 июля 1977 года
И вновь капитан Хафтар оказался на передовой — его подразделение, вооружённое новейшим советским оружием и установками БМ-21 “Град”, свыше пяти дней стойко отражало атаки египтян на побережье Средиземного мора у городка Мусайд — как и тысячи лет назад завоеватели приходили в Ливию по старым римским дорогам.
В конце концов египтяне сдались и подписали соглашение о прекращении огня.
Карьера капитана Халифа Хафтара после этой войны круто рванула ввысь: как самого перспективного военачальника, его послали учиться в Москву на Высшие офицерские курсы “Выстрел”.
Чуть позже, в 1983 году, Халифа Хафтар закончил и курсы в Военной академии имени Фрунзе.
Во время учёбы он запомнился однокурсникам и преподавателям академии как улыбчивый и коммуникабельный офицер, в то же время строго следовавший исламским обычаям и наотрез отказывавшийся от спиртного и увеселительных вечеринок.
Так что, когда Каддафи решил напасть на соседний Чад, чтобы раз и навсегда решить пограничные споры о “полосе Аузу” — куске пустыни шириной в сотню километров, — именно Халифа Хафтар, получивший чин полковника, был назначен на должность главнокомандующего армией вторжения.
* * *
Первая гибридная война
“Полоса Аузу” больше всего похожа на песчаную сковородку — плоская и голая каменистая равнина, покрытая редкими барханами красно-бурого песка, от которого волнами поднимается раскалённый воздух. Живут здесь только племена туарегов, испокон веков промышлявшие грабежами караванов. Из-за постоянных набегов вялотекущий конфликт в этой пустыне тлел всегда, но в 60-х ситуация резко обострилась: французские геологи нашли в этих местах урановую руду.
И Муаммар Каддафи, мечтавший заполучить собственную атомную бомбу, решил взять месторождения урана под свой контроль — тем более что само понятие государственных границ в этой пустыне было чистой абстракцией. Французские колонизаторы, покидая Африку, просто расчертили по линейке карты новообразованных государств, не спросив мнения местных жителей, испокон веков считавших Сахару общей землёй. А раз так, решил Каддафи, то почему бы эти “границы” и не подвинуть?
Довольно долго война шла партизанскими методами — на сторону Ливии перешли местные группировки туарегов, образовавших исламско-марксистское движение — Фронт национального освобождения Чада. Но потом терпение у Каддафи лопнуло и он отправил на помощь партизанам регулярную армию во главе с полковником Хафтаром.
Вскоре в конфликт вмешались и США с Францией, которым и в страшном сне не могло привидеться, что сумасшедший ливийский диктатор сможет заполучить свою атомную бомбу.
В историю конфликт в Чаде вошёл как “война “Тойот” — дескать, храбрые и свободолюбивые партизаны Чада, вооружённые лишь автоматами и крупнокалиберными пулемётами, установленными на крышах японских пикапов, смогли победить армию Ливии, оснащённую самым современным вооружением. Но такое представление — не более чем пропаганда западных политтехнологов. В действительности войну в Чаде можно назвать первой гибридной войной в истории. Или первой прокси-войной — ведь ливийской армии противостоял вовсе не Чад, но блок стран НАТО.
Американские спутники и самолёты-разведчики находили в пустыне военные базы Ливии и пути снабжения войск, затем передавали информацию французским ВВС, а наёмники из Иностранного легиона стали главной ударной силой мобильной армии, перемещавшейся по пустыне на джипах “Тойота”, которые после этой войны стали настолько популярны, что стали использоваться во всех региональных конфликтах мира.
Ради победы над Ливией американцы с французами даже закрыли глаза на переворот в Чаде, когда к власти пришёл полевой командир и выпускник Парижского университета Хиссен Хамбре, которого позже обвинили в убийстве 40 тысяч человек — именно столько человек было убито по личному приказу Хамбре без суда и следствия в “лагерях смерти” Управления документации и безопасности (DDS) Чада. Также свидетели описывают, что Хамбре лично любил участвовать в пытках заключённых, вставляя жертвам в рот выхлопную трубу автомобиля.
Но тогда просвещённая Европа весьма снисходительно относилась к садистским “чудачествам” своего ставленника, объявляя все рассказы о зверствах DDS “советской пропагандой”.
* * *
Плен
16 февраля 1986 года. Атака началась рано утром, когда в предрассветном небе появилось полтора десятка французских штурмовиков “Ягуар” и “Мираж”, летевших на предельно низкой высоте — едва не царапая фюзеляжами гребни песчаных барханов Сахары. Часовой на вышке ливийской базы Вади Дум даже не успел сообразить, что происходит, как на ангары, казармы и склады посыпались тяжёлые фугасные бомбы, а следом в атаку пошла и вторая волна штурмовиков.
Полковник Халифа Хафтар чудом избежал смерти — фугасная бомба разорвалась совсем рядом с командирской палаткой, причинив ему лишь лёгкую контузию. Когда же полковник выбрался из-под смятой палатки, вокруг царил настоящий ад: полыхали склады с горючим и боеприпасами, горели самолёты и танки Т-55, а по лагерю метались тысячи напуганных солдат, не понимавших, что происходит.
Но времени на размышления уже не было. Едва утихли разрывы авиабомб, как база была окружена сотней пикапов “Тойота” с крупнокалиберными пулемётами на крышах кабин. Ловко лавируя между самолётами, пикапы поливали огнём метавшихся в панике ливийских солдат.
— Не стреляйте! — закричал полковник, бросив в сторону ненужный пистолет. — Я командующий базой, я сдаюсь…
Ему скрутили руки и потащили к командиру наёмников, который, едва увидев лицо пленника, тут же вызвал французские вертолёты, чтобы отправить полковника в Нджамену.
Это спасло жизнь Хафтару — через несколько часов Каддафи, разъярённый потерей техники, приказал разбомбить базу со всеми пленными (после этого удара конфликт перешёл на новую стадию: корабли 6-го флота США демонстративно вошли в залив Сидра и обстреляли базы ПВО, потопив и несколько ливийских военных кораблей).
Разгневанный Каддафи приказал уничтожить всё, что напоминало ему о полковнике Хафтаре, которого он объявил главным виновником поражения. Семья Хафтара была уничтожена, даже имя полковника было запрещено произносить вслух.
Лишь однажды Каддафи вспомнил о своём друге — незадолго до своей гибели в интервью газете “Нью-Йорк таймс” полковник Каддафи обмолвился: “Я относился к нему как к сыну… Но он предал меня. Не хочу об этом ничего больше говорить”.
* * *
На службе ЦРУ
Больше года Хафтар провёл в самых ужасных тюрьмах спецслужб Чада, прежде чем согласился работать на ЦРУ. Правда, к тому времени большая часть его сведений уже устарела. Дело в том, что рейды Иностранного легиона в Сахаре и атака кораблей 6-го флота США подорвали веру Каддафи в армию, построенную по европейскому образцу. Он разорвал военное сотрудничество с Советским Союзом (надо сказать, и советские генералы были в ярости, узнав, что новейшая советская техника попала в руки НАТО) и, упразднив все штабы, перестроил ливийскую армию по образцу партизанских отрядов туарегов.
В войне с Западом Каддафи решил действовать сугубо террористическими методами. 2 апреля 1986 года на борту американского авиалайнера компании TWA над Грецией была взорвана бомба, погибли четыре гражданина США. Через три дня ливийские агенты организовали взрыв бомбы на дискотеке в Западном Берлине, популярной среди американских военнослужащих. Погибли два американских солдата и официантка из Турции.
После терактов президент Рейган отдал распоряжение о подготовке операции “Каньон Эльдорадо” — самолёты ВВС США нанесли ракетно-бомбовый удар по правительственным зданиям в Триполи и Бенгази. Были поражены все намеченные объекты — от шести до восьми, по разным данным, погибло несколько человек, в том числе и приёмная дочь Каддафи.
Также на ливийского диктатора повесили и ответственность за взрыв самолёта Boeing-747 над Локерби, который в декабре 1988 года унёс жизни 270 человек, — в Вашингтоне полагали, что таким образом Каддафи отомстил за смерть дочери. И хотя впоследствии выяснилось, что Ливия была непричастна к этому теракту, это не избавило Ливию от образа “государства-террориста”.
Тем не менее в 1987 году полковника Хафтара тайно переправили в Заир, оттуда — в Конго, где Хафтар и три сотни пленных ливийских военных, также выразивших готовность работать на ЦРУ, приняли участие в нескольких секретных операциях.
Заработав право на переезд в США по программе беженцев, Хафтар и его люди перебрались за океан. Под вымышленным именем полковника поселили в штате Вирджиния, буквально в двух километрах от здания штаб-квартиры ЦРУ.
О его американской жизни известно немногое. Лишь однажды в беседе с корреспондентом журнала New Yorker он обмолвился, что в Америке он вновь обзавёлся семьёй и уже воспитывает внуков.
* * *
Месть генерала
В начале 90-х Хафтар стал лидером Ливийского фронта национального спасения (НФСЛ) и начал неспешно вербовать офицеров и молодых ливийских политиков для свержения режима Каддафи. В 1993 году Каддафи заочно приговорил Хафтара к смертной казни, однако все попытки ливийской разведки привести приговор в исполнение успехом не увенчались. В качестве ответного хода в 1996 году Хафтар поднял восстание в горном районе на востоке Ливии, которое также закончилось неудачей.
Второй раз в страну он вернулся в марте 2011 года, когда в Ливии на волне “арабской весны” вспыхнула волна демонстраций и протестов против режима Каддафи, который будто бы довёл страну до экономического цугундера — по крайней мере, так казалось школьникам и студентам, не подозревавшим, что всё может быть гораздо хуже. И хотя в первые дни антиправительственные выступления активно подавлялись силами правопорядка, “весенние” волнения охватывали всё большее количество городов.
Когда под контроль повстанцев перешёл город Эз-Завия — крупнейший терминал “нефтяного полумесяца” Ливии, — в Совбезе ООН была принята “резолюция № 1973”, фактически развязавшая руки НАТО на бомбёжки ливийских городов — разумеется, исключительно для “защиты мирного населения”. Сам Муаммар Каддафи по настоянию прокурора Международного уголовного суда был объявлен Интерполом в международный розыск.
Война продолжалась недолго — уже в августе 2011 года Каддафи покинул Триполи и под непрерывными бомбардировками бросился искать спасения в родной город Сирт.
Через полтора месяца отряды ополчения взяли Сирт штурмом. Раненый Каддафи попал в плен и стал жертвой самосуда: ополченцы забили его насмерть, сняв казнь на видео. Вместе с Каддафи погибли его сын Мутаззим и главнокомандующий Ливийской армией генерал Абу Бакр Юнис Джабер, который когда-то отдал приказ уничтожить Хафтара и его семью.
* * *
“Достоинство Ливии”
12 января 2017 года. Вертолёт Ка-29 завис над палубой авианесущего крейсера “Адмирал Кузнецов” и начал осторожно снижаться. Вице-адмирал Виктор Соколов оглянулся на расчёт морской пехоты, облачённый по случаю приезда высокого гостя в белоснежные мундиры. Любо-дорого посмотреть — не зря весь поход капитан гонял их строевым шагом по палубе.
— Равняйсь! Смир-р-рно!
Морпехи дружно ударили прикладами карабинов. Дверь кабины вертолёта распахнулась, пропуская человека в обычном зелёном плаще. Оглядев строй богатырей, он улыбнулся и воскликнул на чистом русском практически без акцента:
— Здравствуйте, товарищи!
Так начался визит маршала “Ливийской национальной армии” Халифа Хафтара на авианосец “Адмирал Кузнецов”, который впечатлил западных “партнёров” России куда больше, чем сам рейд российского авианесущего крейсера к берегам Сирии.
Превращение агента ЦРУ в союзника России состоялось всего за несколько лет торжества “демократии”, когда после свержения режима “джамахерии” страна Ливия фактически распалась на десяток обособленных “эмиратов”, где хозяйничают “Братья-мусульмане” и фанатики ИГИЛ (группировка запрещена в России). В некоторых племенных районах до сих пор действует власть Зелёных комитетов туарегов — первичных организаций джамахирии. В стране работают два правительства и два парламента: в Триполи заседает Правительство национального единства, признанное США и ООН, которое, правда, контролирует лишь пригороды столицы. Альтернативная столица находится в Тобруке, где под защитой маршала Хафтара и его “Ливийской национальной армии” работает непризнанный Национальный парламент.
В оппозицию маршал Хафтар ушёл ещё в 2014 году, когда он потребовал распустить номинальное правительство — Всеобщий национальный конгресс, депутатов которого он обвинил в бездействии и попустительстве исламистам.
В ответ американцы обвинили самого Хафтара — в попытке военного переворота и узурпации власти. И дело даже не в том, что в восстановлении страны он сделал ставку на Россию, заключив выгодные договоры о военно-стратегическом и экономическом сотрудничестве, — сегодня вся западная пресса пестрит громкими заголовками и о переброске российского спецназа и ударных беспилотников на границу Египта и Ливии, и о заключении соглашения между “Роснефтью” и ливийской Национальной нефтяной корпорацией.
Нет, главный грех Хафтара совсем в другом — как и в 60-е годы, он восстал против самой идеологии Pax Americana, рассматривавшей исламских фанатиков и всех “Братьев-мусульман” как удобный и эффективный инструмент “переформатирования” всего Ближнего Востока. Дескать, говорят американские стратеги, это как тушить пожар в прерии — навстречу стене огня нужно пустить вторую стену огня, и тогда пожар сам себя уничтожит. Да, в огне погибнут старые плохие и авторитарные государства, зато на их руинах мы сможем построить новое и прекрасное здание демократии.
Проблема была лишь в том, что маршал Хафтар никак не желает видеть в своём народе “топливо” для очередного геополитического пожара.
Но такого американцы не прощают.
Источник: “Life”
