Чем живет Байконур — российский город в Казахстане, который скоро может перестать существовать
Байконур — это не только космодром, но и построенный в казахской степи город, где сейчас живут более семидесяти тысяч человек, большинство из которых не имеет отношения к космосу. Как и территория всего комплекса «Байконур», город находится в аренде у России: главу его администрации назначают совместным указом президентов РФ и Казахстана, здесь две полиции, два ЗАГСа, два суда — а родные братья, живущие в одной квартире, могут оказаться гражданами разных государств. Договор аренды истекает в 2050 году, и что с комплексом будет дальше — неизвестно: свои космические запуски Россия постепенно переносит на космодромы внутри страны. Специально для «Медузы» Катерина Кузнецова и Юлия Паскевич отправились в Байконур, чтобы выяснить, как устроена жизнь города федерального значения в 800 километрах от российской границы — и чего боятся его жители.
Космонавт в шлеме смотрит вниз с плаката, прикрепленного к торцу типовой панельной девятиэтажки. Рядом с ним — надпись большими буквами: «Подними голову!!» (именно так — с двумя восклицательными знаками). Голову, впрочем, поднимать особенно некому — в разгар рабочего дня город Байконур пустеет и выглядит так, будто все давно уже улетели в космос, и остались только кошки, которые печально бродят вдоль домов. К вечеру сильно больше людей на улицах не становится — заняться в городе все равно особенно нечем. Здесь есть несколько общественных пространств — аккуратная пешеходная улица, парки, чистые центральные проспекты. Есть несколько кофеен, бильярдная, пара полупустых клубов, где за 150-200 рублей перед посетителем сурово ставят на стол бутылку пива, не предложив бокала. И есть Парк культуры и отдыха — но работает он только в теплые месяцы. В начале апреля он еще пустовал. Из посетителей здесь — разве что бегающие по территории суслики. В сумерках парк погружается в темноту, из которой тревожно выглядывает местное колесо обозрения.
Город Байконур неразрывно связан с одноименным космодром — вместе они составляют комплекс, который, как ни странно, называется «Байконур». После распада СССР комплекс отошел Казахстану, но уже в декабре 1994 года Борис Ельцин и Нурсултан Назарбаев подписали договор аренды, по которому Россия могла пользоваться этой территорией за 115 миллионов долларов в год. Сперва договор должен был действовать 20 лет, потом срок продлили до 2050 года. На это время Байконур наделили статусом, соответствующим городу федерального значения (других таких всего три — Москва, Санкт-Петербург и — с недавних пор — Севастополь).
Сейчас Байконур живет по российским законам. Глава администрации назначается указом двух президентов по представлению российской стороны. На территории работают две полиции: российская и казахстанская, два суда, два ЗАГСа. Из семидесяти с лишним тысяч человек, живущих в городе, на космодроме (до которого отсюда несколько десятков километров) работают только 12 тысяч, но местных жителей это не смущает: как говорит замначальника отдела по связям со СМИ городской администрации Александр Сорокин, «мы считаем, что все байконурцы трудятся на космос».
Без космоса и без барбершопов
Учитывая специфический статус города, здесь, чтобы никому не было обидно, отмечают и российские государственные праздники, и казахстанские. Гражданка Казахстана и главный голос Байконура Роза Рзаева (руководитель музыкального коллектива Song при местном ДК) поет за всех.
«На День России мы исполняем “Возрождайся, Россия”, “Цвети, моя Россия”, “Родина моя», — рассказывает Рзаева. — А на казахстанские [праздники] исполняем «Туган жер», в переводе на русский это означает «Родной край», «Мой Казахстан» или «Земля Казахстана». Слова очень красивые: “В небе беркут, свободная птица,/ В небе солнце над степью ковыльной./ И хочу я земле в пояс поклониться,/ Той земле, на которой довелось мне родиться”». Песни про Казахстан, впрочем, тоже исполняются на русском — многие дети в хоре на казахском не говорят.
Есть с государственными праздниками и другие проблемы — поэтому торжества и ограничиваются в основном культурной программой. «На Байконуре одинаково празднуются и российские и казахстанские государственные праздники, — объясняет Сорокин. — Торжественное мероприятие и праздничный концерт в городском дворце культуры, по особым случаям — вечерний блок на центральной площади города. Конечно, никто не запрещает нам выходить на улицы города с российскими или казахстанскими флагами, но у нас как-то это не принято. Шествий, демонстраций, митингов на День России и на День независимости Казахстана у нас не бывает».
Вывешиваются на этих концертах сразу три флага — России, Казахстана и Байконура (на полотнище голубого цвета — две ладони, из которых на фоне звездного неба и планеты Земля стартует космический аппарат); порядок зависит от того, кто именно организует мероприятия.
От греха подальше здесь не отмечали даже годовщину крымских событий. «Это же территория Казахстана, — объясняет глава управления культуры, молодежной политики, туризма и спорта Евгений Гертер. — Надо грань соблюдать». Нет здесь и протестов («У нас все работают, некогда глупостями заниматься», — поясняет Гертер и добавляет: «Может, хорошо спецслужбы работают»), да и собственно политики — глава городской администрации назначается сверху, а на федеральных выборах байконурцы голосуют как избиратели Щелковского района Московской области. Бывали там единицы.
Впрочем, это не означает, что не вовлеченные в политику жители всем довольны. «Город не растет и не развивается. Здесь люди [живут], как в дыре, если честно. Дом — работа, дом — работа, — жалуется Рзаева. — Здесь нет даже нормальных развлекательных центров. С магазинами тоже плохо. Никаких брендов! Нам что-то подсунут из одежды, мы уже довольны. В больших деревнях, наверное, и то лучше».
В Байконуре нет не только модных брендов, но и ни одного продуктового ритейлера — по словам еще одного чиновника горадминистрации Елены Митрофановой, местные власти обращались к руководству «Магнита» с предложением открыть магазины сети в городе, однако те отказались: слишком далеко от России. Из-за отсутствия знакомых вывесок и рекламы кажется, что город застрял в 1980-х. «Барбершопы? Что это? — недоуменно переспрашивает сотрудница единственного в городе брачного агентства, а узнав, что это парикмахерские в том числе для бород, отвечает: — Нет, у нас религиозных не очень много».
За модной одеждой местные выбираются в Кызылорду, соседний казахстанский город с населением в 270 тысяч человек. Там и выбор больше, и дешевле. Туда же отправляются, чтобы отдохнуть: сходить в аквапарк или в кино — до недавних пор в Байконуре был один кинозал, где несколько лет подряд крутили «Аватар».
В том, что Байконур не развивается, Роза Рзаева винит исключительно Россию. «Россия ничего не делает, — обиженно говорит она. — Например, аким в Кызылорде все сделал для своего города. А у нас ничего нет, даже травы нормальной [на газонах], дороги ужасные. Наверное, в России думают: “А зачем вкладываться в город, мы же все равно после 2050 года уедем?” А я не понимаю, почему бы не оставить после себя красивый след? Не только же ракеты запускать. Я думаю, если Россия уйдет, то мы, может, и лучше заживем».
Космос в пустыне
Проблемы Байконура во многом связаны с его прошлым. Все силы вкладывались в космодром, а город был хотя и важным, но все-таки придатком. Место для строительства главной советской космической базы (впрочем, изначально речь шла даже не о космосе, а о полигоне для испытаний ракетной техники) выбирали из нескольких вариантов — на Северном Кавказе, Дальнем Востоке и в Казахстане. «[Сергей] Королев в выборе места не участвовал, но были его представители от гражданских, — говорит ветеран космодрома Виктор Кулепетов. — От военных был маршал [Митрофан] Неделин. Мы хлебнули лиха на этом полигончике. Тогда говорили, что где-нибудь на Кавказе рядом с морем было бы легче. Но я думаю, что это место было выбрано объективно».
Участок пустыни у разъезда Тюретам подходил идеально: обширный, малонаселенный район был близок к экватору (это экономически выгодно: ракета-носитель может наиболее полно использовать энергию вращения Земли, тем самым удешевляя вывод полезной нагрузки на орбиту), к тому же рядом проходила железнодорожная магистраль, да и доступ к воде был относительно легким.
Первые строители прибыли в январе 1955 года. Условия на месте оказались тяжелыми: разброс температур в регионе составлял 80 градусов — по сорок в обе стороны от нуля по Цельсию. Коченея, рабочие жили в палатках и землянках. Для начала возвели бетонный завод (это было необходимо для заливки площадки под будущие старты) — и только к весне принялись за «деревянный городок», бараки вдоль реки Сырдарьи. Поселок был необходим: строителей было под две тысячи, еще несколько сотен — рабочих и служащих с семьями, а рядом не было никакого жилья. Вскоре построили школу, заложили парк; через несколько лет открылся и летний кинотеатр.
84-летняя жительница Байконура Мария Яроцкая, участница запуска первого спутника и полета Юрия Гагарина, попала на полигон в октябре 1956 года. «Родом я из села, — рассказывает она. — Поступила на работу в воинскую часть в соседнем Капустином Яре, а ее сюда перевели. Так на Байконуре в 23 года и оказалась. Занималась здесь обработкой траектории ракеты».
В 35 километрах от поселка строителей, получившего название «Заря», вырыли котлован глубиной с двенадцатиэтажный дом под стартовую площадку, с которой потом улетал Гагарин. «Техники поначалу не хватало, — вспоминал в интервью “Российской газете” прораб “Гагаринского старта” Сергей Алексеенко. — Каких-то пять скреперов, два бульдозера, столько же экскаваторов, пять самосвалов. Все равно, что Азовское море вычерпывать ложкой». Тем не менее, справились за четыре месяца.
Космодром строился в строжайшей секретности. Жители окрестных сел думали, что военные поднимают целину; впрочем, не были в курсе того, чем именно они занимаются, и сами строители. «Сюда приезжали в послевоенные годы в добровольно-принудительном порядке, — поясняет главный специалист отдела спецсопровождения космического центра «Южный» Татьяна Джумалина. — Когда рыли первый котлован, они даже не знали, что роют. То ли это большой стадион, то ли просто какой-то бассейн».
«Работали и днем, и ночью, — рассказывает Яроцкая. — Мы ничего не понимали и не знали, что делаем. Очень секретно все было. Формулу дали нам, расписали и считаем. Один считает, другой проверяет. Потом сравнивали результаты – на две руки работали. Когда Гагарина запустили, к нам пришли из политотдела и сказали: окна открывайте и слушайте. Мы не знали, что человек в космос полетит».
Первые годы Яроцкая жила в общежитии: в казармах выделили две комнаты для женщин. Умывальник один был, туалет на улице. Не было даже бани. Потом начали выдавать более комфортное жилье. После замужества Яроцкая переехала в трехкомнатную коммуналку. Удобств не было и там: летом соседи устанавливали во дворе самодельный душ. «Родным абсолютно ничего о своей работе не писали, — вспоминает ветеран. — Особый отдел письма проверял. Обратным адресом у нас Ташкент-90 значился. Когда в отпуск ехали, в поезде всем говорили, мы в Ташкент или из него. Хотя я там ни разу и не была».
Быт более-менее наладился в 1960-х, когда поселок рассекретили. В 1966 году космодром посетил первый иностранный гость — президент Франции Шарль де Голль. К его приезду в поселке установили две стелы с надписью «Звездоград», но красивое название не прижилось. В 1969 году населенный пункт получил статус города и официальное имя — Ленинск. В Байконур его переименовали уже после распада СССР — в 1995-м указом Нурсултана Назарбаева.
Назад, в СССР
Нынешним жителям города романтика полетов к звездам близка не слишком. «Мы с космосом никак не связаны. Мы просто живем здесь, мы свидетели, — говорит Роза Рзаева. — Когда мы учились в школе, ходили на пуск [ракеты]. Это было часто, это было надо. Ездили на космодром, смотрели. Ну, полетела и полетела».
Зато байконурцы с тоской вспоминают о советских временах. О том, как изменилась жизнь города за последние тридцать лет, наглядно свидетельствуют брошенные дома с заложенными кирпичами окнами, на которые неизбежно натыкаешься, погуляв по Байконуру хотя бы десять минут. Появляться «законсервированные» здания стали в начале 90-х — когда после распада СССР жители стали массово покидать город. К трудностям новых времен Байконур оказался не готов.
«Мы же были разбалованы. Нам все поставляли сюда, — с ностальгией вспоминает главный архитектор города, начальник отдела архитектуры и градостроительства Малик Муталиев. – Вина были изысканные, вкусные, сейчас таких не найдешь. А в универмаге работал ювелирный магазин. Там было все, и дешевое!».
«Мы не знали, что такое дефицит. У нас были черная и красная икра, шоколад, кофе, баранина, — добавляет Сорокин. — Как нас еще обеспечивали? Летит, допустим, индийский космонавт, Индия заваливает нас своими тканями, одеждой. Летит чех, в магазинах появляется чешская обувь. Готовится к старту поляк, Польша отправляет нам яблоки. Летит Венгрия, у нас в магазинах появляются вина. И магнитофоны с телевизорами у нас продавали, и машины. “Жигули” были по записи, а “москвичи” — в свободной продаже. В магазине стояли. В общем, у нас здесь был как коммунизм!».
Об СССР в Байконуре с ностальгией говорят все: и русские, и казахи, и даже те, кто в силу возраста просто не может помнить советские времена. «Мне бы хотелось вернуть СССР, честно, — признается 26-летняя Рзаева. — Он был мирный, тихий. Если даже что-то происходило, люди не знали об этом. У всех все было одинаковое, никто друг друга не убивал…»
Спокойная байконурская жизнь закончилась в начале 90-х годов. Город оказался в составе молодой республики Казахстан, которой в те годы было не до освоения космоса. «У нас был очень тяжелый период 1993-1994 годов, когда многие думали, что это конец, — вспоминает директор школы №1 Оксана Гузикова. — Мы тогда без отопления пережили очень суровую зиму. Полы дома помыть было нельзя, они замерзали. Но мы справились».
Справились, конечно, не все. Город, по генплану рассчитанный на 250 тысяч человек, стал пустеть (на 1 апреля 2017 года по данным администрации города население Байконура составило 76 453 человека). Сорокин вспоминает, что приезжие из ближайших сел и городов выбивали двери и занимали брошенные квартиры. Уже к середине 90-х годов количество граждан России и Казахстана в Байконуре примерно сравнялось.
Поскольку старого жилья предостаточно, новое в Байконуре не строят. Россия, например, с начала 1990-х годов не возвела здесь ни одного здания. На счету Казахстана, по словам Сорокина, одна отремонтированная пятиэтажка (плюс социальная инфраструктура: школа с садиком и медицинский центр). При этом именно Россия поддерживает инфраструктуру города: ремонтирует дороги, коммунальные сети, дома. Деньги на это выделяются из бюджета Байконура (37 его процентов — это помощь федерального правительства).
Главный архитектор города Муталиев надеется, что период без стройки в Байконуре скоро закончится. Несколько лет назад приняли генплан развития города до 2035 года. Его разработали по заказу городской администрации. Согласно плану, в Байконуре должен появиться квартал коттеджей, четыре моста через Сырдарью, новая набережная, пляжи, аквапарк. Правда, инвесторов до сих пор не нашли — а именно на частные деньги собираются в основном реализовывать план.
«Все боятся [вкладывать деньги]. Многих людей, и не только инвесторов, пугает, что Россия сейчас достроит космодром “Восточный” [в Амурской области] и уйдет из Байконура», — признается Муталиев. Жители города опасаются, что тогда про них просто забудут.
Казахи, русские и бог
Пока Россия и Казахстан бездействовали, развитием города занимались местные жители и офицеры космодрома. Например, на их пожертвования в Байконуре в 1997 году начали строить единственный православный храм (до этого был только молитвенный дом, переделанный из магазина велотоваров). Без помощи федеральных предприятий космической отрасли, впрочем, тоже не обошлось — а открыли церковь в 2005 году на пятидесятилетие космодрома.
Ее настоятель отец Сергий — крупный мужчина с очень быстрой речью. Поверх рясы он носит черную форменную куртку с нашивками «духовник Роскосмоса» и своим именем. С 1998 года он освящает ракеты перед пуском и уже 17 лет благословляет космонавтов. По его словам, пока еще никто не отказывался. «Я составил специальный молитвенный чин, который был одобрен Святейшим Патриархом Алексием», — рассказывает священник. Обычно он произносит такую фразу: «благословляется и освящается корабль сей воздушный». По его словам, не освящал он только белорусский спутник «БелКа» и наш «Протон». Оба аппарата упали.
В православном храме, среди прихожан которого есть и русские, и казахи, царит характерная для Байконура дружба народов. Местным куда проще называть себя байконурцами, чем разбираться, у кого какое гражданство. А с ним здесь полная неразбериха. «У мамы казахстанское гражданство, а у отца российское, — говорит одиннадцатиклассник байконурской школы №1 Айдаулет. — У моего братишки-первоклассника тоже казахское, а у старшего российское. И учимся мы в одной школе».
В ЗАГСах поступают следующим образом: если оба родителя имеют паспорта одного цвета, вопросов не возникает. Если они граждане разных стран, то имеют возможность выбирать за ребенка. «Пока дети живут здесь, это не имеет значения. Они могут ходить в любую школу», — объясняет Митрофанова. Бывает, что выбор гражданства зависит от того, какое образование и где будет получать ребенок после школы.
Случается путаница и среди взрослых: муж может быть этническим казахом с российским паспортом, жена — русской с казахстанским гражданством. По словам Митрофановой, раньше на территории города находилось представительство консульства России, что облегчало решение вопросов с гражданством. Как рассказывает экскурсовод музея истории космодрома Байконур Галия Искакова, в манипуляциях с паспортами был и экономический смысл: «Некоторые меняли гражданство на российское, получали квартиру (отработавшим на Байконуре больше 10 лет выдавали жилье в России — Прим. “Медузы”), потом снова становились гражданами Казахстана». Теперь людям, которые хотят стать сменить гражданство, приходится ехать в одну из столиц — Алматы или Астану. Сейчас в городе граждан Казахстана большинство — около 59 процентов.
К российско-казахстанским отношениям здесь относятся очень трепетно и стараются никого не обижать. На стене в кабинете директора школы №1 Оксаны Гузиковой висят две фотографии: Владимира Путина и Нурсултана Назарбаева. На столе стоит еще один снимок в массивной позолоченной раме: там два президента запечатлены во время визита на космодром.
В школе, которую возглавляет Гузикова, учатся на русском языке и по российским федеральным образовательным программам. Подобных учебных заведений в Байконуре восемь, местные для удобства называют их «русскими». Еще пять городских школ занимаются по казахстанским образовательным стандартам и на казахском языке. Впрочем, до 2015 года и там учились по российским программам (правда, с добавлением «регионального компонента» в виде преподавания истории Казахстана и казахского языка) — а поначалу и по российским учебникам, переведенным на казахский язык.
«В самых первых учебниках было сказано, что столицей нашей страны является Москва, а президентом Владимир Путин, — рассказывает заведующая сектором Кармакшинского районного отдела образования Анар Саденова. Она в Байконуре курирует казахстанские школы. – Естественно, учителя говорили детям, что на самом деле наш президент Нурсултан Назарбаев, а столица – Астана. И эти учебники быстро исправили».
На казахстанский стандарт образования байконурские школы перешли по просьбам некоторых родителей. Те хотели, чтобы их детей готовили не к ЕГЭ, с которым в казахстанские вузы не поступишь, а к ЕНТ (единое национальное тестирование в Казахстане), куда, среди прочего, входит экзамен по русскому языку.
Впрочем, учеников что российских, что казахстанских школ объединяет и между собой, и с взрослыми одно желание — поскорее уехать с Байконура. Каждый школьник, с котором говорили журналистки «Медузы», упоминал об этом.
«Я точно уеду. Думаю, в Россию. Гражданство у меня казахстанское, но я что-нибудь придумаю, — говорит ученица 10 класса школы №1 Багжан Акансериева. — Я хочу в Москву. Я ее люблю, хотя никогда там не была».
Падение стены
«Вот наш забор. Если постоять здесь вечером полчаса, то можно увидеть, как ребята из соседних казахстанских поселков Акай и Тюратам перелезают через него и попадают на территорию Байконура». Проработавший больше 10 лет полицейским в Байконуре Артем Балаев (имя изменено по его просьбе), проводя экскурсию по городу, первым делом ведет корреспондентов «Медузы» не к памятникам и не к музею, а к серому бетонному забору, который окружает Байконур по периметру. Его поставили в 1980-х, чтобы жители окрестных поселков не могли пробраться на режимный объект.
Байконур и сейчас является городом с особым режимом функционирования — это значит, что въезжают сюда только с разрешения городских властей (регистрация осуществляется через специальную режимную комиссию). Забор со своей задачей уже давно не справляется — во многих местах он крошится и разваливается. Получать официальное разрешение на въезд долго; перелезть — проще.
«Тут даже бабушки лазают. Внучок ее там подкинет, а здесь люди поймают, — рассказывает Балаев. — Видите, рядом конечная остановка автобусов? Они специально здесь перелезают, чтобы потом сразу сесть в автобус и поехать, куда нужно».
За стену жители казахстанских сел стремятся потому, что работы в Акае и Тюратаме мало (в первом населенном пункте проживает примерно четыре тысячи человек, во втором в два с небольшим раза больше). Во времена СССР в Акае был совхоз, который полностью обеспечивал Байконур. Когда развалился Союз, все закончилось: и совхоз, и работа. Тюратаму повезло чуть больше — там градообразующим предприятием является железнодорожная станция, которая закрыться не может. Равно как и обеспечить работой весь поселок.
В Байконуре средняя зарплата около 25 тысяч рублей, поэтому устроиться в городе можно куда лучше. Особенно повезло с материальными благами полицейским. Офицеры здесь получают около 70 тысяч рублей — при этом полиции в городе две: российская и казахстанская. Первая имеет власть только над гражданами России. Поймав человека с паспортом Казахстана, она должна передать его коллегам из казахстанской полиции.
«Бывает, задержанных выпускают [полицейские РК], либо за деньги, либо по знакомству, — говорит Балаев, уволившийся из органов “по личным причинам”. — У них же там все родственники, братья. Россия, чтобы не ругаться с Казахстаном из-за какого-то одного гражданина, просто закрывает на это глаза».
Периодически стену патрулируют. Но толку от этого мало — к тому же в некоторых местах никакой стены уже и нет: бетонные плиты кое-где просто рухнули. Когда мы подходим к одной из таких дыр, к нам вскоре подъезжают полицейская машина и джип, из которого выходит полицейский форме. Впрочем, он быстро узнает бывшего сослуживца и расслабляется.
«По территории республики Казахстан дойти до тех дальних гаражей ближе, чем по российской дороге. Наверное, поэтому здесь забора и нет», — поясняет полицейский (свое имя он называть не захотел). Он признает: за всеми не уследишь, и никакого КПП, которое бы давало правоохранителям право останавливать переходящих границу, здесь нет. «Что мы делаем? Смотрим, чтобы никто ничего не украл, воришек ловим», — разводит руками сотрудник полиции.
«С каждым годом россиян в Байконуре становится меньше, — подхватывает Балаев. — Тут город перебежчиков: пожить, получить какие-то материальные блага, состояние, а потом уехать отсюда. Я тоже уеду. В Подмосковье. Хотя мне этот город нравится больше, чем Россия».
Администрация города верит, что у Байконура богатое туристическое будущее (глава управления культуры и спорта Гертер считает, что бренд города «манит людей»), однако в 2016 году сюда через турфирмы приехали всего 560 туристов — видимо, потому что за двухдневный тур госоператор «БайконурГрандСервис» просит 29 700 рублей, не считая транспортных расходов и питания. К тому же номер в гостиницах города стоит не менее 4000 рублей в сутки (и не во всех есть интернет), а сувениров из Байконура никаких не привезешь. Туристов, которые добираются своим ходом, здесь не считают.
Многие местные не слишком верят в радужные перспективы и ждут, пока им выделят в России квартиры. Тогда они смогут уехать из города. С 1996 года жилье в рамках городской целевой программы «Отселение» выдавали всем горожанам, которые проработали на предприятиях комплекса «Байконур» не менее 10 лет. «Городская администрация закупала квартиры в разных уголках России, заключала договора с застройщиками в Твери, Клину, Ногинске, Йошкар-Оле и так далее», — рассказывает Елена Митрофанова. В середине 2000-х недвижимость стали распределять в рамках федеральной программы «Жилище» — однако с 2013 года Байконур в нее не входит: по словам чиновника, сейчас идет работа над тем, чтобы исправить эту ситуацию.
«Мы надеемся, что эта проблема как-то решится, потому что очень многие у нас сейчас ждут жилья, — грустно говорит Балаев. — Байконур — это город на чемоданах. Здесь все люди с гражданством РФ боятся, как бы Россия не поссорилась с Казахстаном. Если это случится, про нас могут просто забыть».
Впрочем, есть в городе и оптимисты, которые верят, что даже после 2050-го года Россия из Байконура не уйдет.
«Мое предположение [такое], что аренду продлят, — говорит отец Сергий. — Потому что в любом случае космос нужен. И работы там еще непочатый край. Поэтому мы будем развиваться, потихонечку осваивать его. И город будет жить».
Катерина Кузнецова, Юлия Паскевич
Источник: “Meduza”
