Живой бизнес

Что было на уме у молодого Макрона, амбиции лидера нации вы замечали?

Он не говорил, что хочет стать президентом. Он интересовался многими вопросами в экономике и даже советовался, стоит ли ему идти в бизнес. Мы стали друзьями за эти более чем 10 лет.

Что хотел и хочет изменить Макрон в экономике?

У Франции за долгие годы накопилось много проблем: она была быстрорастущей экономикой в 1945–1973 годах, а затем развитие стало очень медленным. Нужно было принимать меры, но консерваторы выступали против реформ. С Макроном мы много соприкасались и во время президентства Франсуа Олланда, когда упор был сделан на реформирование отраслей. К тому времени Макрон уже набрался знаний. Сейчас президент Макрон воплощает то, что мы пытались внедрить еще семь лет назад. Он прагматик и ориентирован на результат. Он взялся за реформу налогового законодательства и Трудового кодекса. Сейчас он реформирует государственное управление и госбюджет.

Какая из реформ является самой сложной для президента, где больше всего политического противодействия?

Это как раз налоговое и трудовое законодательство. Попытки реформировать эти сферы стоили некоторым политикам их карьеры. Реформы были частью экономической программы Макрона еще в период предвыборной гонки, и конкретика мер позволила ему одержать победу, в то время как его соперники пользовались старыми политическими заготовками.

Конкуренты Макрона на пост президента не хотели ничего менять?

Серьезных изменений не хотели ни правые, ни левые партии. Только центристы настаивали на масштабных преобразованиях.

Макрона часто критикуют за то, что он действует в интересах богатых людей и корпораций. Макрон снизил налог на капитал, и это правильный шаг: налогообложение капитала во Франции было чрезмерным и ограничивало мобильность финансовых потоков. Снижение налогов сделает французскую экономику более привлекательной и будет способствовать сокращению оттока капитала из Франции в другие юрисдикции. Сейчас президент уделяет много внимания реформе образования. Это очень важная сфера, поскольку определяет конкурентоспособность всей экономики. Макрон пытается подстегнуть социальную мобильность, что важно для качества экономического роста.

Нет, можно расти еще быстрее.

Когда реформы Макрона принесут плоды?

Трудно сказать, но уже сейчас во Франции благоприятный деловой климат, и многие бизнесмены с удовольствием инвестируют в эту страну. Конечно, среди иностранцев существует стереотип восприятия Франции: ее связывают с высокой модой, элитными брендами и роскошью. Но многие не знают о том, что происходит во французской экономике. Судя по взрывному росту стартапов, а это 10 000 компаний, Франция — страна инноваций. Макрон и сам однажды пытался запустить образовательный стартап. Инновации действительно очень важны — это двигатель роста экономики. Если страна перестает производить инновации, она перестает расти. Это один из моих главных постулатов. И Макрон понимает, насколько важны инновации для экономики. Всегда существует конфликт между новыми и старыми деньгами. А олигархи стараются сдержать рост и блокируют инновации: они создают барьеры, которые их ограничивают.

Конечно. Поработав инвестбанкиром, он знает, по каким законам живет бизнес и реальная экономика. Политикам часто не хватает такого опыта.

А какую роль государство играет в реформах?

Государственное управление нужно реформировать: государство должно стать более гибким. Для инновационно ориентированной экономики прежняя система госуправления не подходит. Экономисты говорят, что российская и французская экономики во многом схожи: социальная ориентированность государства, развитость тяжелой промышленности, зарегулированность отраслей.

России нужны те же реформы, что и Франции?

Я не могу выступать патроном и давать советы России относительно того, что делать в экономике. Мне кажется, в вашей стране люди сами знают, что делать. Но если Россия увидит что-то полезное в экономическом опыте Франции, то это можно использовать. В любом случае бизнес-среда должна быть более активной, должно появляться больше новых компаний. Когда доминирует крупный бизнес, это не идет на пользу экономике. Нужно создавать питательную среду для роста новых бизнесов.

Вклад государства и госкомпаний в российский ВВП, по некоторым расчетам, достигает 70%. Такая экономика не способствует росту новых бизнесов. Нужно снижать долю госсектора, но проблема в том, как это делать. Если запустить приватизацию, это приведет к росту числа олигархов, но не принесет пользы для экономики. Быстрая приватизация всегда приводит к появлению новых олигархов, которые блокируют преобразования в экономике. Посмотрите на Китай: там не стремятся активно снижать долю государства, а делают ставку на произрастающий снизу капитализм.

Госэкономика может быть эффективной?

Многие экономисты считают, что большой госсектор подавляет бизнес. Так ли это? Многое зависит от того, существуют ли в такой экономике возможности для инноваций и насколько высоки барьеры для входа на рынок. Если барьеры высоки, возможно, нужно провести приватизацию в каких-то секторах, что позволит новым предпринимателям выйти на рынок и получить финансирование.

Нужно решать проблему повышения производительности труда и увеличивать долю инновационного сектора. Но начинать нужно с образования. Экономику знаний невозможно построить без хорошей системы образования. Нужно привлекать в страну больше иностранных ученых и создавать условия для роста разных видов бизнеса. У нас многие бизнесы схлопнулись из-за политики. Санкции ЕС и США сильно ударили по российской экономике. Россия ответила залпом контрсанкций, которые нанесли симметричный удар по европейским странам, по Франции в том числе.

Как вы относитесь к санкциям?

Я против санкций. Санкции надо отменять, они никому не приносят пользы и не решат никаких проблем. Это глупо. Нужно остановить холодную войну.

Как это сделать?

Надо добиться выполнения Минских соглашений, и Путин должен предпринять усилия, чтобы выполнить эти договоренности. Мы должны признать, что Крым является частью России, и мы должны дать понять, что НАТО не будет расширяться на Восток — все ближе и ближе к границам России. Европа и Россия должны сотрудничать в борьбе с исламским терроризмом. Но заметьте, это мое личное мнение: так считаю я, Филипп Агийон, а не Макрон.

В поддержку отмены санкций выступает лишь несколько европейских стран, остальные против. Добиться общей позиции со стороны Евросоюза будет сложно, поскольку некоторые страны разделяют другую точку зрения. Но такие страны, как Франция, Германия, Италия, должны инициировать новые переговоры и двигаться в сторону решения проблем. Нужно садиться за стол переговоров.

Естественно, все проблемы быстро решить не удастся. Но надо разговаривать, надо стараться разрубить этот узел проблем.

Курс на экономическое сближение с Россией дает какой-то выигрыш для Евросоюза?

Другого пути нет. Иначе Россия будет сближаться с Китаем. Макрон как раз выступает за сближение России с Западом и встречается с Путиным чаще других лидеров. Это очень хорошо. Плохо, что остальные лидеры этого не делают. Макрона много критикуют в Европе за пророссийскую позицию. Он приезжал на последний Петербургский экономический форум.

А одним из его первых решений после избрания президентом было приглашение Путина в Версаль, что раззадорило многих европейских политиков. Приглашение Путина в Версаль было дальновидным решением. Нужно разговаривать и вести конструктивный диалог. Макрон же выражал позицию страны по целому спектру проблем и говорил о том, с какими позициями России он не согласен.

У Путина и Макрона есть много общего, раз они так часто встречаются?

Я не знаю. Я знаком с Макроном, но не знаю Путина.

Екатерина Кравченко

По материалам: “Forbes”