Почему Верховный суд закрыл дело Петра Якира
Верховный суд (ВС) признал право на посмертную реабилитацию Петра Якира — сына расстрелянного командарма, узника ГУЛАГа и советского диссидента с противоречивой судьбой. Вынесенный ему в 1945 году и оставленный в силе в 1955 году приговор в части разглашения сведений о секретном сотрудничестве с НКВД отменен в закрытом режиме за отсутствием состава преступления. Дело остается под грифом «совершенно секретно» наряду с материалами об аресте Петра Якира в 1972 году и данных им под давлением КГБ показаниях на правозащитников. По мнению экспертов, дела о политических репрессиях должны пересматриваться публично, чтобы российское общество извлекало из них уроки.
«Слушанье без изучения»
25 июля военная коллегия ВС удовлетворила кассационное представление Генпрокуратуры об отмене приговора Особого совещания (ОСО) НКВД от 10 февраля 1945 года и определения военной коллегии ВС СССР от 18 июня 1955 года в отношении Петра Якира — умершего в 1982 году историка и диссидента, почти треть жизни которого прошла в лагерях и ссылках. Его оправдания добилась, обратившись в прокуратуру, Вероника Любарская, представитель внучки Петра Якира Натальи Ким и дочь одного из его соратников по правозащитному движению Кронида Любарского. Пересмотр дела Якира продемонстрировал весь комплекс проблем с реализацией закрепленного в законодательстве РФ принципа открытости правосудия.
По данным сайта ВС и переписки заявителя с Генпрокуратурой и судом (есть у “Ъ”), дело Петра Якира зарегистрировано под номером 201–Н18–8СС, что по правилам номерообразования судебных дел расшифровывается как восьмое из поступивших в высший суд в 2018 году «дело о реабилитации» (Н) под грифом «совершенно секретно» (СС). Процедура пересмотра определена судьей-докладчиком Олегом Дербиловым как «слушанье без изучения дела»: судьи согласились с прокуратурой, заседая в закрытом режиме. В резолютивной части решения говорится, что дело прекращено «за отсутствием составов преступлений», предусмотренных ст. 58–10 «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти» и ст. 121 «Разглашение должностным лицом сведений, не подлежащих оглашению» УК РСФСР сталинского периода. Сообщить “Ъ” суть выдвинутых против господина Якира в 1945 году и аннулированных спустя 73 года обвинений из мотивировочной части решения в ВС отказались. «То, что эти решения проходят вне зоны общественного контроля, ничем не обусловлено. Если людей репрессировали, то эти обстоятельства заслуживают внимания общества, которое должно извлекать из них уроки»,— считает адвокат Иван Павлов.
«Общность враждебных взглядов»
Из открытых источников и сведений, полученных в архивах ФСБ госпожой Любарской, можно понять, в чем обвиняли в 1945 году 22-летнего Петра Якира. За два года до ареста он был завербован НКВД и стал секретным осведомителем в обмен на освобождение из лагеря. Впервые он попал туда в 14-летнем возрасте в 1937 году вместе с двоюродным братом Юрием Гарькавым после расстрела их отцов, командующих Киевским и Уральским военными округами Ионы Якира и Ильи Гарькавого, и ссылки в Астрахань. ОСО НКВД приговорило подростков к пятилетнему сроку по 58-й статье (ч. 10 и ч. 11) о контрреволюционной деятельности УК РСФСР — за «пропаганду анархических идей среди учащихся школы» и «организацию анархической конной банды» с тренировками в калмыцких степях, «ставившей себе целью действовать в тылу во время будущей войны». Выходя из лагеря, Петр Якир «дал подписку о сотрудничестве с органами», получив задание «встречаться с детьми репрессированных, заводить с ними провокационные разговоры и доносить, как они на них реагируют и кто при этом присутствует». «Меня тяготила эта связь, задание я считал несправедливым и выполнять его не собирался, а потому рассказал о нем» знакомым, с которыми встречался «по заданию и при помощи органов»,— зафиксировано впоследствии в его показаниях.
Встречи с ровесниками из бывшей советской элиты в Свердловске и Ташкенте перемежались серией арестов Петра Якира в 1943 и 1944 годах и закончились коллективным приговором. Вступивший в «дружеские взаимоотношения на почве общности враждебных взглядов» Петр Якир получил восемь лет лагерей, вместе с ним на пять лет были осуждены Светлана Тухачевская, Владимир Уборевич и Аркадий Толстопятов — дети расстрелянных в 1937 году замнаркома обороны Михаила Тухачевского, командующего Белорусским военным округом Иеронима Уборевича и замнаркома труда Ивана Толстопятова. Все проходили по статье 58–10 «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти» УК РСФСР, были оправданы в 1955 году ВС «за недоказанностью обвинения» и — за исключением Петра Якира — реабилитированы. Якир же остался со снятой, но не аннулированной судимостью по ст. 121 УК — «за разглашение сведений должностным лицом». Прокурору он подтвердил, что рассказывал друзьям о своем сотрудничестве с органами и обвиняли его по этой статье «правильно».
Уголовное или политическое
Проведенное “Ъ” расследование опровергает широко распространенную версию СМИ, что в деле Якира 1945 года речь шла о госизмене и разглашении гостайны: для этого в сталинском УК предусматривались иные статьи. К тому же право на реабилитацию господина Якира ВС признал в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом (УПК) РФ, а не законом «О реабилитации жертв политических репрессий», что свидетельствует об отсутствии в пересмотренном деле политической составляющей.
Аналогичные незасекреченные решения об отмене обвинения по ст. 121 УК РСФСР в судебной практике РФ выносились как минимум трижды. В феврале 2018 года ВС оправдал священника Нила Путилова, который, по данным ОГПУ, был арестован в 1926 году по делу монархической группировки Донского монастыря, но освобожден из-под стражи «как давший обязательство работать в качестве секретного сотрудника». Однако «никакой работы по выявлению антисоветского элемента не вел, систематически отказывался от данных ему поручений и расконспирировал себя». В 2011 году Мособлсуд оправдалосужденного в 1934 году дьякона, который, «являясь секретным осведомителем, рассказал об этом служителям культа и своим детям, предупредил известных ему лиц о том, что ими интересуется ОГПУ». В 2002 году ВС была оправдана подруга сотрудника французского посольства, обвиненная в 1942 году в том, что, являясь сексоткой НКВД, «двурушничала и разгласила гостайну, сожительствуя с агентом иностранной разведки». Во всех этих делах суды РФ отказывались признавать секретных сотрудников и осведомителей органов госбезопасности «должностными лицами», что автоматически исключало состав о «разглашении». Это, по-видимому, сыграло ключевую роль для ВС и в деле не имевшего должностей юного политзэка Петра Якира. Отметим, что в обвинительном заключении НКГБ он фигурировал как «бывший боец отдельного отряда особого назначения НКВД», что могло повысить секретность дела.
Эволюцию подходов к реабилитации жертв сталинских репрессий за минувшие полвека отражает замена Верховным судом в деле Якира «недоказанности обвинения» по 58-й статье на «отсутствие состава преступления». По современному законодательству составы об «антисоветской агитации и пропаганде» и ряду других частей 58-й статьи сталинского УК о «контрреволюционной деятельности» попадают под реабилитацию независимо от фактической обоснованности обвинений. Но ВС при пересмотре таких дел оценивает анекдоты и высказывания обвиняемых на предмет содержания в них призывов к свержению строя.
Еще более жестко ВС, исходя из его решений, проверяет на соответствие предусмотренным в тот период УК составам преступлений обвинения по «неполитическим» статьям. И вместо оправдания тех, кто был незаконно расстрелян или отсидел по 10–25 лет, высший суд РФ зачастую «смягчает» задним числом наказание жертвам. Например, осужденный в 1931 году на десять лет, сбежавший из ГУЛАГа и скрывавшийся у своего брата по фиктивным документам Андрей Рыков был реабилитирован по статьям о шпионаже и побеге, но за подделку документов ВС назначил ему в 2004 году шесть месяцев лишения свободы. Также побег Ивана Василькова из лагеря, признанный контрреволюционным саботажем, за который осужденный был расстрелян в 1941 году, ВС в 2004 году переквалифицировал в просто побег, назначив вместо приведенной в исполнение высшей меры всего один год, а с учетом неотбытого наказания — десять лет лишения свободы. Итогом пересмотра нередко становится отказ признать подлежащим реабилитации осужденных по 58-й статье, чаще всего — военнопленных, служивших в немецкой армии и полиции.
По словам вице-президента Союза адвокатов РФ Сергея Попова, принципиальным отличием признания права реабилитации в соответствии с УПК (а не законом «О реабилитации жертв…») является право наследников взыскать с казны РФ возмещение имущественного ущерба. Это дает возможность родственникам Петра Якира доказать наличие нанесенного ему при аресте ущерба в суде, истребовав все подтверждающие материалы. Прецедент позволит выяснить важные исторические подробности об изъятых у арестованного вещах и одежде, а также его материальном состоянии на момент ареста, отметил адвокат. Госпожа Любарская сказала “Ъ”, что обращение с таким иском в суд «не исключено».
Темные стороны гражданского движения
По закону «О реабилитации жертв политических репрессий» их досье выдается родственникам только в составе материалов «прекращенных дел реабилитированных лиц», что и потребовало реабилитации Петра Якира по делу 1945 года после отказа Центрального архива ФСБ в его выдаче, говорит Вероника Любарская. Дела о его первом и последнем аресте (в 1937 и 1972 годах) таких ограничений не имеют: с первого снято эмбарго 75-летнего срока и с ним могут ознакомиться все желающие, последнее, согласно ответу архива, пока не рассекречено, но «готовится к просмотру». Оно относится к инициированному в 1972 году КГБ во главе с Юрием Андроповым массовому преследованию диссидентов, выпускавших самиздатовский правозащитный бюллетень «Хроника текущих событий» (ХТС), который распространялся в СССР и на Западе. Все они получили различные сроки «за антисоветскую агитацию в целях подрыва или ослабления Советской власти» (ст. 70 УК РСФСР).
Для Петра Якира этот четвертый и последний в его жизни арест обернулся личностной катастрофой. Сломавшись под давлением КГБ (фигурантами дела, в частности, были его беременная дочь Ирина и ее муж, поэт Юлий Ким, что могло быть предметом шантажа), Петр Якир дал показания на других участников ХТС. Так же поступил и бывший узник ГУЛАГа Виктор Красин. После приговора оба диссидента публично раскаялись перед иностранными журналистами, что привело к кризису правозащитного движения. В 1990-е годы все осужденные по этому делу, включая помилованных после года ссылки Якира и Красина, были реабилитированы, после чего госпожа Любарская смогла получить и передать в архив общества «Мемориал» десять томов вещественных доказательств (самиздата) из того же дела по обвинению своего отца Кронида Любарского. Петр Якир был яркой личностью, многие из его окружения его простили, отмечает она.
Сотрудник общества «Мемориал» историк Алексей Макаров говорит, что «процесс реабилитации жертв политических репрессий в России не закончен». Такие судебные решения, как по делу Якира, позволят лучше узнать темные стороны этого «безбашенного харизматика» и других активистов, имевших важное значение для гражданского движения, говорит господин Макаров. Пересмотр сфальсифицированных уголовных дел, по его словам, по-прежнему актуален: «механизмы провокаций и очернения людей не изменились, и общество должно лучше понимать, как они устроены», считает историк.
Анна Пушкарская
По материалам: “Коммерсантъ”
