Как деятели культуры становятся фигурантами уголовных дел
В последнее время усилились две тенденции: искать и «находить» в произведениях искусства признаки всякого рода «экстремизма», а также рассматривать гражданско-правовые отношения через призму уголовного права.
Искусство, в частности, театр и кинематограф, находятся сейчас в зоне правового риска. Это произошло потому, что обычаи делового оборота, существовавшие десятилетиями, неожиданно вошли в противоречие с действующим законодательством либо с изменившейся вместе с «генеральной линией» практикой правоприменения.
За примерами далеко ходить не надо. Это и Кирилл Серебренников, и режиссер фильма «Матильда» Алексей Учитель, и сегодняшний пример ситуации с фильмом «ВМаяковский» Александра Шейна. Согласно анонимным «источникам» СМИ, у кого-то якобы возникло подозрение в хищении 1 млн рублей, выделенного Фондом кино на производство фильма в виде субсидии и кинематографиста Шейна требуется немедленно наказать.
Заметно усилилась тенденция искать и «находить» в произведениях искусства признаки всякого рода «экстремизма»: действий, направленных на «возбуждение ненависти либо вражды, на унижение достоинства человека либо группы лиц», а также «оскорбления» разнообразных чувств и попытки уголовного преследования авторов и исполнителей по таким обвинениям (статьи 280, 282, 148 УК РФ).
Содержащиеся в законодательстве расплывчатые формулировки дают большой простор для их субъективного восприятия и толкования. Это нередко приводит к необоснованному уголовному преследованию, провоцирует травлю, находя поддержку у людей в погонах и мантиях.
Вся проблема в том, что в последнее время появилась тенденция рассмотрения гражданско-правовых отношений через призму уголовного права. Рассмотрим закупки или гражданско-правовой аспект. Все знают об особенностях 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд», по которому осуществляются государственные закупки. Но при применении его к творческому процессу проблемы становятся зачастую нерешаемыми.
Основная проблема на этапе исполнения контракта — изменение существенных условий контракта. Это объясняется творческим процессом создания спектаклей или фильмов, в ходе которого меняются требования, например, к декорациям и исполнителям. Изменить же предмет контракта (размеры декораций, цвет костюмов и т. п.) законным способом невозможно. Важно отметить, что внесение изменений в существенные условия контракта является нарушением не только закупочного законодательства, но и антимонопольного, поскольку внесение изменений в контракт на стадии его исполнения есть не что иное, как создание преференций конкретному участнику, что влечет возможность наступления не только административной, но и уголовной ответственности.
Следующая проблема — это максимальный размер аванса по государственной закупке, который составляет 30% от цены контракта. Надо понимать, что основные лица, с которыми работают учреждения культуры, это субъекты малого предпринимательства или физические лица, которые не имеют реальной экономической возможности работать без предоплаты и вкладывать свои собственные средства. Поэтому аванс в размере до 30% от цены контракта не позволяет им выполнить обязательства по контракту в полном объеме, а зачастую не позволяет даже приступить к исполнению таких обязательств (например, 30% аванса недостаточно для закупки материалов для изготовления костюмов). Но работать же как-то надо, и люди работают, но в обход неумного закона: фиктивно оформляют исполнительную документацию, чтобы показать выполнение контракта на бумаге и получить свои денежные средства. Которые, надо заметить, таким способом вовсе не похищаются, а используются для создания фильма, спектакля или иного творческого продукта.
Но именно отсюда, особенно при наличии государственного финансирования (субсидирования), и проистекают самые основные и тяжелые риски — уголовно-правовой репрессии «в лице» статей Уголовного кодекса 159 («мошенничество»), 160 («присвоение или растрата»), 174 («легализация»), 199 («уклонение от уплаты налогов»).
Каким образом гражданские риски становятся уголовными? Приведу несколько примеров из нашей практики.
Например, Фондом кино были выделены деньги для съемок фильма, заключено соглашение о выделении субсидий. После этого режиссера вновь посетила муза, в результате чего поменялся согласованный сюжет и сценарий на 60%. Однако в установленные первоначальным соглашением сроки фильм не был создан, при этом выделенные из бюджета денежные средства были израсходованы. Правоохранители, как у них водится, пытались квалифицировать это как уголовно наказуемое мошенничество. Безуспешно.
Или еще пример: в ходе работы над кинопроектами постоянно возникает необходимость оплаты разовых услуг по наличному расчету. Это могут быть совершенно спонтанные вещи, которые нельзя спланировать и предусмотреть в бюджете заранее. Особенно остро этот вопрос поднимается в экспедиционных условиях работы, когда, к примеру, съемочной группе где-нибудь в Архангельской области необходимо переплыть на остров, а кроме местных рыбаков, лодок ни у кого нет. В этих случаях приходится платить наличными, без заключения договора с лодочником и, соответственно, без отражения таких операций в бухгалтерском учете. НДФЛ в бюджет, разумеется, тоже никто не платит. Это может быть квалифицировано по статье 199 УК РФ.
Понятно, что надо реформировать систему государственных закупок. Здесь у меня, после недавнего выступления на эту тему на круглом столе в Совете Федерации, есть осторожное ощущение, что верхняя палата может играть первую скрипку, а мы, адвокаты, готовы в качестве экспертов подсказать узкие места и совместно проработать их.
Сложнее дело обстоит с правоохранителями. Они никак не хотят уяснить, что для привлечения к уголовной ответственности необходимо установить, что действия несут большую общественную опасность и, самое главное, что лицо имело умысел на совершение конкретного корыстного преступления, то есть ситуация неразрешима в рамках гражданского права. Полагаю, что в правовом просвещении оперативно-следственного аппарата могли бы помочь судьи. Тогда необоснованную криминализацию нормальной хозяйственной и творческой жизни можно будет остановить через разъяснения пленума Верховного суда и создание адекватной судебной практики по конкретным делам.
Помимо этого, надо обязательно учитывать опыт зарубежных коллег, пусть пока и на стадии правового эксперимента. Так, согласно приказу генерального прокурора от 19 сентября 2014 года № 89, в Республике Казахстан при наличии доказательств, указывающих на принадлежность деяния к гражданским правоотношениям (что может подтверждаться контрактами, расписками, товарными чеками и т. д.), оно не может быть предметом уголовного разбирательства до того, как будет вынесено решение суда по гражданскому делу. Только после вынесения соответствующего решения суда и опираясь на факты, установленные судом, гражданин может обратиться в правоохранительные органы.
В заключение хочу обратиться напрямую к деятелям искусства и донести простую мысль: в своей творческой деятельности вы — участники гражданских правоотношений, поэтому несете предпринимательский риск наравне с другими. Да, закон суров и порой несправедлив, но это все равно закон, единый для всех.
Антон Именнов
По материалам: “Forbes”
