Парадоксальность российского правосудия заключается в его абсолютной непредсказуемости. Убийцы, чья вина очевидна, вполне могут “обойтись” минимальными сроками заключения, а то и вовсе условным наказанием, а иногда человека, чья вина не доказана, могут надолго отправить в сонную глушь мордовских лесов. Михаилу Черкашину, одному из самых известных и востребованных юристов Курской области, к сожалению, “посчастливилось” оказаться именно во второй категории подсудимых.
Юриста, нотариуса Михаила Черкашина приговором Кировского районного суда города Курска 12 октября 2018 года признали виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктом «б» части 3 статьи 132 УК РФ и приговорили к наказанию в виде 7 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима без единого прямого свидетельства вины! Но обо всем по порядку.
Эта трагическая история началась 2 мая 2017 года, с небольшого корпоратива в нотариальной конторе Михаила Черкашина, где после окончания рабочего дня он с несколькими сотрудницами отмечал рождение у одной из них ребенка.
Ближе к вечеру все отправились по домам. Поехали на машине. Черкашин вышел недалеко от своего дома, вместе с ним автомобиль покинула недавно принятая на работу бывший секретарь суда Р., которая также жила рядом. По словам участников корпоратива, её рвало ещё в офисе и, находясь в машине, она несколько раз просилась «на воздух».
Что произошло далее — остается тайной для всех участников тех событий, и не только для них. Вечер 2-ого мая, центр города, еще светло, оживленная улица около высотного многоквартирного дома. Как следует из материалов уголовного дела, около 21.00 прохожие увидели картину: мужчина пытается поднять с земли девушку (как в скором времени выяснится, гражданку Р.), зовет на помощь и просит вызвать скорую. По словам свидетелей, было действительно, похоже, что девушка нуждается в медицинской помощи: на ее теле и одежде были видны следы рвотных и каловых масс, крови, а кроме того, она не могла самостоятельно передвигаться.
Девушка в итоге попала в больницу, где у нее помимо алкогольной интоксикации диагностировали травму прямой кишки и перианальной области. Потерпевшая заявила врачам, а затем следователям, что она не помнит, что происходило с ней, и как была получена травма. Все, что произошло дальше, превратилось для Черкашина и членов его семьи в самый настоящий ад, который не прекращается уже второй год.
На второй день лечения родная тетя гражданки Р. написала заявление в полицию о привлечении Черкашина к уголовной ответственности за совершение насильственных действий сексуального характера. В правоохранительных органах заявление приняли и вопреки требованиям уголовно-процессуального законодательства и в отсутствие очевидцев преступления в качестве основной версии стали рассматривать именно действия, подпадающие под пункт «б» части 3 статьи 132 УК РФ.
Исходя из действий следственных органов, можно сделать предположение, что иные версии развития событий оперативников вообще не интересовали. Свидетелей и очевидцев похождений Черкашина и Р. никто и не пытался искать, хотя дело происходило в не позднее время в центре города, рядом с оживленной городской улицей. Факты, указывавшие на невиновность Черкашина, игнорировались. Гипотеза о том, что полученные девушкой травмы могли иметь абсолютно некриминальное происхождение, не проверялась и не разрабатывалась. Специалисты не исключали, что травма у потерпевшей, вероятно, образовалась при резком приседании на острый предмет, оттуда повреждение и кровотечение. Учитывая характер местности, где были обнаружены Черкашин и Р., последняя, находясь в измененном состоянии, в попытке справить большую или малую нужду вполне могла «присесть» на обломанную ветку, камень с острыми краями или кусок арматуры, торчащий из-под земли (рядом с многоэтажкой расположены дома частного сектора).
Однако и тут следствие нашло выход. Местные эксперты послушно сделали вывод, что разрыв в анальной области произошел от введения пальца и полового члена, правда обосновать этот вывод применительно к Р. и Черкашину ничем не смогли.
Более того, никто даже не попытался озаботиться проверкой личностей и действий свидетелей, которые, как следует из материалов дела, первыми заметили Черкашина и Р. А зря, потому что, как минимум, один из них – личность крайне примечательная: гражданин Конкин — четырежды судимый наркоман со стажем с московской пропиской. Ставились ли его показания под сомнение? Проверялись ли алиби этого человека? Нет, хотя здравый смысл подсказывает, что пользуясь де-факто беспомощным состоянием Р., он вполне мог сделать с ней все что угодно и только потом позвонить в скорую и полицию.
Дело тем временем, шло своим чередом, в нем появились медицинские документы о том, что следствием неустановленных событий вечера 2 мая 2017 года стало получение Р. тяжких телесных повреждений. Впрочем, этот вывод основывается… ни на чем. Медработники двух больниц, где лечилась Р., таких повреждений у потерпевшей не обнаружили, и это зафиксировано в медицинских документах. Откуда же тогда взялся тяжкий вред? Все очень просто, он был установлен со слов еще одного врача. И это ни в коем случае не опечатка: именно со слов. То, что в медицинских документах этого нет, значения не имеет.
Сама «потерпевшая» в ходе следствия давала путанные и взаимоисключающие показания. С одной стороны, это можно объяснить стойкой амнезией, вызванной тяжелым алкогольным опьянением (это состояние Р. официально зафиксировано в медицинских документах, имеющихся в деле), с другой – желанием выставить ситуацию в выгодном для себя свете, переложив всю ответственность за произошедшее на другое лицо. Но стоит отдать ей должное, Р. нигде ни разу прямо не указывала, что в произошедшем с ней виновен именно Черкашин.
Разумеется, подробные показания по существу дела дал и Черкашин. В ходе допросов вину в совершении преступления, предусмотренного пунктом «б» части 3 статьи 132 УК РФ он категорически отрицал, настаивал на том, что выйдя из автомобиля вместе с Р., он видел, как она пошла справить нужду, и через какое-то время нашел её лежащей на земле, со следами кала, крови и рвоты на одежде. Мыслей скрываться у него не было, наоборот, он пытался оказать девушке помощь, что подтвердили и свидетели, и сотрудники правоохранительных органов. Поучаствовал Черкашин в необходимых медицинских экспертизах, результаты которых подтвердили его слова. Исследование смывов с полового члена, кистей рук, подногтевого содержимого дало отрицательный результат: клетки букального, ректального, влагалищного эпителия и эпителия слизистой матки в образцах обнаружены не были! Информация о наличии биоматериала Черкашина на одежде Р. и в области ее раны отсутствует. Ничего не дал и лабораторный анализ одежды Черкашина, на которой не удалось обнаружить ни следов спермы, ни менструальной крови, ни влагалищного, ни ректального эпителия. И это при том, что в деле есть документальное подтверждение того, что на момент госпитализации Р. находилась в менструальном цикле.
Эти документы есть в материалах уголовного дела, и их истинность никто не оспаривал. Они однозначно указывают на то, что Черкашин ни одной частью своего тела не касался гениталий Р., и уж тем более ни одну из них не вводил ей ни во влагалище, ни в анальное отверстие. Повлияло ли это на позицию следственных органов? Ни капли.
А вот результатов многочисленных экспертиз, которые сторона защиты просила совершить следствие, в том числе: психофизиологических экспертиз (проверка показаний с использованием полиграфа), почвоведческой экспертизы (для того, чтобы установить точное место загрязнения предметов одежды) и ситуационной медико-криминалистической экспертизы в материалах дела нет. Нет их там по той простой причине, что следствие отказало защите в их проведении. Почему? Скорее всего, потому что их результаты шли бы в разрез с предъявленным Черкашину обвинением, и оно рассыпалось бы как карточный домик. Да что там говорить, за год следствия так и не состоялась очная ставка между Р. и Черкашиным (из-за наличия у Р. справки об ОРВИ), хотя в отсутствие очевидцев правонарушения сделать это было необходимо хотя бы с точки зрения восполнения неполноты расследования.
Кроме того, с первых дней расследования этого уголовного дела его обстоятельства систематически становились фактурой многочисленных публикаций в местной прессе. Причем, это было отнюдь не беспристрастное освещение резонансного происшествия, а самая настоящая травля. Местные журналисты с упорством, достойным гораздо лучшего применения, линчевали Черкашина и подталкивали суд к вынесению обвинительного приговора. Они беззастенчиво выдавали желаемое за действительное, не гнушаясь распространением заведомо ложной информации, порочащей честь и достоинство человека, вешая на него самые страшные ярлыки еще задолго до вынесения приговора. Остаётся загадкой, для чего прессой были выдуманы такие ужасы, как употребление им ранее наркотиков, травмирование Р. бутылкой, разрывы ее детородных органов и потерю девушкой возможности рожать. Ведь это откровенная ложь! Возникает вопрос: почему сама Р. не остановила своих «друзей-газетчиков», зная, что все это неправда?
Возмутительный факт: в руки журналистов периодически попадала информация, доступа к которой не имели даже адвокаты сторон! Количество следователей, работающих над делом, информация об их движении по карьерной лестнице, данные о процессуальных действиях, ход экспертиз. Как такая строго конфиденциальная информация оказывалась доступна широкой общественности? Не потому ли, что Р. и многие следователи, работающие над делом Черкашина, обозначены в социальной сети ВКонтакте как «друзья»?
Пожалуй, активнее прочих «топил» курского нотариуса неоднократно привлекавшийся к административной и даже уголовной ответственности за езду в пьяном виде бывший редактор одного из местных еженедельников. Говорят, что он мог лишиться своей должности из-за периодической невозможности исполнять свои обязанности в связи с необходимостью прохождения лечения в медицинских учреждениях психоневрологической направленности.
Беспрецедентная информационная кампания оправдала себя на 100 процентов. Суд первой инстанции даже не пытался изображать соблюдение принципа состязательности сторон. Многочисленные ходатайства защиты остались без удовлетворения. Суд неотступно следовал за позицией прокурора и логично дошел до обвинительного приговора, назначив Черкашину в ситуации, когда не доказано само событие преступления, наказание в виде лишения свободы на 7 лет в колонии строгого режима и 2 миллиона рублей в качестве выплаты потерпевшей.
P.S.
Российским уголовным законодательством должны предприниматься все необходимые меры к защите любого человека от незаконного и необоснованного обвинения. Никто не отменял и конституционный принцип презумпции невиновности — все сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого и он сам не обязан доказывать свою невиновность. Но на деле любой человек в нашей стране может стать заложником случайных обстоятельств и его судьба будет сломана. Примеров, когда осуждали, и даже лишали жизни невиновных, увы, предостаточно, однако никто из тех, кто вершил судьбы и калечил жизни сам наказания не понёс. И пока существует такое отношение к человеку, надеяться на справедливость бессмысленно. Что касается Черкашина, то позиция редакции такова: мы не можем утверждать о невиновности этого человека, не являясь очевидцами тех событий, мы не можем исключать возможность совершения им каких бы то ни было противоправных действий. Вот только вину человека в преступлении все-таки нужно доказать, предъявить такие факты, чтобы ни у кого не осталось ни малейших сомнений в правосудности вынесенного решения. В случае с приговором Михаилу Черкашину таких сомнений более чем достаточно. К сожалению, в нашем обществе и есть стойкий стереотип, что если человек арестован, то он обязательно должен быть осужден. Это неправильно и опасно, поскольку при таком подходе мы все становимся заложниками обвинительной системы, которая подменяет собой правосудие. Мириться и считать такое положение дел нормальным ни в коем случае нельзя.
По материалам: “Новый взгляд”
