Что показало вскрытие трупа?
Никакой картотеки до 8 декабря – судьбу миллиардов могут решить запасы налички в кассах и письмо «Азнакаевского горизонта».
Едва ли не решающее сражение за все время банкротства Татфондбанка ожидается сегодня в Арбитражном суде РТ. Будет рассматриваться вопрос, с какого дня банк Роберта Мусина стал неплатежеспособным. «БИЗНЕС Online» удалось ознакомиться с отчетом о судебной экспертизе. Если ее примут, то многие татарстанские компании смогут вздохнуть с облегчением — «черная» дата сдвинется с 29 ноября на 8 декабря, а часть исков АСВ о возврате денег, возможно, удастся отбить.
9 дней, которые потрясли ТФБ
Арбитражный суд Татарстана начал рассматривать в банкротном деле Татфондбанка (ТФБ) судебную экспертизу, назначенную для ответа на вопрос о том, был ли банк неплатежеспособным с 14 ноября по 15 декабря 2016 года и обладал ли достаточным количеством ликвидных активов для погашения клиентских обязательств.
Период указан не случайно: 15 декабря в банк зашло АСВ. По закону агентство вправе оспаривать сделки, проведенные за месяц до своего прихода. И один из главных аргументов в таких спорах — наличие на дату операции так называемой картотеки, то есть неисполненных обязательств перед другими клиентами. Иными словами, когда банк одним не платил, а другим — пожалуйста, это повод для того, чтобы сделку с предпочтением отменить, а деньги взыскать обратно — в конкурсную массу.
Формально картотекой считается только появление у банка счета 47418 («Средства, списанные со счетов клиентов, но не проведенные по корреспондентскому счету кредитной организации из-за недостаточности средств»). В ТФБ это печальное событие произошло 8 декабря 2016 года. Казалось бы, все, на этом можно ставить точку.
Но представители АСВ развили теорию о наличии у ТФБ «скрытой картотеки» — якобы в нарушение правил бухгалтерского учета списанные со счетов клиентов, но непереведенные суммы прятались на счете 30223 («Средства клиентов по незавершенным расчетным операциям при осуществлении расчетов через подразделения Банка России»). Там обычно отражаются проводки, которые по тем или иным причинам не удалось провести одним днем (например, поручение пришло поздно). В итоге в судебных решениях в качестве даты «отсечки» фигурирует 29 ноября 2016 года. Именно с этого момента, по версии АСВ, у ТФБ появились просроченные и неисполненные платежки.
Между тем, по данным «БИЗНЕС Online», как раз в те 9 дней — с 29 ноября по 7 декабря 2016 года — юрлица провели много операций по выводу денег со счетов. В основном это были платежи по погашению кредитов в самом же ТФБ. По сведениям нашего источника в юридической среде, речь идет о сумме до 20 млрд рублей. Иски об отмене этих сделок и возврате денег (или восстановлении долга) получили «Татэнергосбыт», «Татспиртпром», предприятия холдинга «Ак Барс» и многие другие.
Еще в феврале республиканское минэкономики сообщало, что вопрос о дате картотеки рассматривался на совещании у президента РТ Рустама Минниханова, а правительство Татарстана обращалось с запросом по этому поводу в прокуратуру РТ.
Весной оппоненты АСВ одержали первую тактическую победу на примере ИнтехБанка. 18 апреля 2018 года в татарстанском арбитраже разыгралась целая битва, в которую вступили и рядовые сотрудники «Интеха»: начальница отдела учета и отчетности, составлявшая отчеты для ЦБ РФ, Роза Шайдукова и начальница казначейства Екатерина Грицко. Они утверждали, что АСВ неверно трактует дату неплатежеспособности банка с 12 декабря 2016 года, подчеркивая, что, во-первых, на выплату требований клиентов есть законные три дня, а во-вторых, деньги у банка были, просто клиентский наплыв застал сотрудников врасплох. В ход пошли и письма от ЦБ, в которых было четко прописано, что 14 декабря картотеки нет, а также «прилетевшее» требование от регулятора досрочно погасить заем от самого Банка России. В итоге дату картотеки ИнтехБанка перенесли на 14 декабря.
В июне в дело вступил «Татэнергосбыт» (через АО «Связьинвестнефтехим» на 100% принадлежит минземимуществу РТ). АСВ оспаривает операцию по снятию компанией 1 декабря 2016 года 1,56 млрд рублей со своего депозита и гашение этими же деньгами кредита, полученного 20 июля того же года. В ответ энергетики потребовали провести независимую судебную экспертизу. В конце концов, о том, что происходило в банке в те дни, мы можем судить только со слов самого АСВ, у которого есть доступ к документам. Заседание по рассмотрению ходатайства заняло четыре часа, стороны упорно бились, но в итоге судья Наиля Гарапшина приняла, можно сказать, историческое решение о назначении экспертизы. Ответственная миссия провести ее выпала АО «Средне-Волжское экспертное бюро» (СВЭБ), а конкретно — его гендиректору Александру Фалалееву и сотруднице Юлие Росляковой.
Фалалеев и Рослякова проанализировали более 70 документов, полученных от АСВ (и не без борьбы) на четырех CD-R дисках и на бумаге: оборотные ведомости, выписки по счетам, внутрибанковские документы, копии писем и пр. Результаты были предоставлены суду еще 23 ноября, но АСВ попросило паузу на ознакомление с ними. Все это время получить документ мог и любой из участников дела. В итоге «БИЗНЕС Online» копию документа на 62 страницах передали юристы одной из заинтересованных в исходе дела компаний.
Наличные — тоже деньги?
Главной же гирей на весах в пользу платежеспособности банка стали наличные средства — в кассах, банкоматах, в пути. Этот подход необычен. До этого АСВ придерживалось упрощенной трактовки: не хватает средств на корсчете в Нацбанке РТ (подразделении ЦБ РФ), значит, банк несостоятелен.
Во время судебных слушаний, на которых рассматривалось ходатайство о назначении экспертизы, основная битва развернулась как раз вокруг того, что считать критерием платежеспособности. Несмотря на отчаянное сопротивление АСВ, суд принял формулировку, предложенную «Татэнергосбытом». Аудиторам предписывалось изучить именно всю совокупность высоколиквидных активов, а не только средства на корсчете.
Подход выглядит логически безупречно — в самом деле, что может быть более ликвидным, чем хрустящие банкноты и презренный металл? В экспертизе даже анализируется договор ТФБ на обслуживание с Нацбанком, который позволяет оперативно закинуть наличку на корсчет.
Правда, возникает вопрос, как в таком случае быть с клиентами-физлицами. Представим, что в трудную минуту ТФБ начал бы выгребать наличные из банкоматов и касс, чтобы расплатиться с юрлицами. Вероятно, временная администрация АСВ пришла бы в банк еще раньше. Впрочем, это теория, а на практике никаких ограничений на снятие наличных в ТФБ не было как минимум до 7 декабря, когда появилась публикация в «Коммерсанте» о тяжелом финансовом положении данного учреждения. Столпотворение в банке началось 8–9 декабря. 10–11-го (в субботу-воскресенье) большая часть отделений банка просто не открылась. И лишь в понедельник, 12 декабря, банк официально объявил о введении ограничений на снятие наличности.
Что же получается в сухом остатке? Эксперты делают вывод, что к началу декабря в ТФБ еще были остатки средств из высоколиквидных активов: 5 декабря — 2,9 млрд рублей, 6 декабря — тоже 2,9 млрд, 7 декабря — 2,8 млрд, 8 декабря — тоже 2,8 миллиарда.
А вот объем неисполненных клиентских требований (тот самый счет 30223) выглядел следующим образом: 5 декабря — 715 млн рублей, 6 декабря — 1,6 млрд, 7 декабря — 2,3 млрд, наконец, 8 декабря — 3,7 млрд рублей.
На графике видно, как две эти линии пересекаются 8 декабря. Именно в тот коварный четверг Татфондбанк, по версии экспертов, не смог бы покрыть своими ликвидными активами требования на целых 933 млн рублей. Даже если бы выгреб из касс все до копейки.
Каков состав высоколиквидных активов? Например, на 29 ноября, от которого АСВ считает правильным отсчитывать дату картотеки, у банка лежало в кассе 1,5 млрд рублей, еще 524 млн было заправлено в банкоматы, 64,8 млн находилось в пути, а 15,7 млн хранилось в виде физического золота, слитков и золотых монет.
При этом на корсчете в ЦБ РФ на конец того дня лежали жалкие 77,2 млн рублей, еще 180 млн — на корсчетах в других банках. Заметим, что объем средств на корсчете менялся весьма показательно. В середине ноября остатки к концу дня колебалась в пределах 200–500 млн рублей. Пика значение достигло 24 ноября — 721 млн рублей. Затем кривая пошла вниз: уже 25 ноября на корсчете осталось 105 млн рублей, к 1 декабря остаток скукожился до 19,9 млн рублей, затем начала немного расти, достигнув к 8 декабря аж 314 млн рублей. Но это была уже лебединая песнь. За день до прихода АСВ, 14 декабря, на счете было 6,8 млн рублей.
А что с требованиями клиентов? Оборотная ведомость по счету 30223 дает некоторое представление. В ноябре, пока внешне все было в ажуре, оборот по этому счету был минимальным, то есть банк проводил основную часть платежей день в день. С 14 по 17 ноября исходящий остаток чуть превышал 2 млн рублей. Потом пошли первые признаки неблагополучия — с 18 по 28 ноября непокрытый остаток колебался от 86 до 195 млн рублей. Эти остатки гасились и возникали вновь. 29 ноября были закрыты требования сразу на 1,2 млрд рублей, исходящий остаток опустился до 7,7 млн рублей. Но в последующие дни переходящие на другой день обязательства только росли и росли — практически по экспоненте, достигнув к 8 декабря 3,7 млрд рублей, а к 14 декабря — 7,6 млрд рублей.
Спасибо «Азнакаевскому горизонту» и зеленодольским корабелам
Но, повторим, по мнению экспертов, до 7 декабря включительно банк мог заплатить все, что от него требовали, — нужно было лишь поскрести по сусекам.
Отдельно эксперты СВЭБ дали разъяснения по операциям ОАО «Азнакаевский горизонт» и АО «Зеленодольский завод им. Горького», входящего в холдинг «Ак Барс». Эти компании 28 ноября и 6 декабря попросили Татфондбанк выдать им крупные депозиты — на 284 млн рублей и 222 млн рублей (двумя траншами) соответственно, однако этого сделано не было. Именно эти требования АСВ интерпретировало как доказательство наличия скрытой картотеки.
Но тут нас поджидает сюрприз. Как оказалось, уже на следующий день обе компании сами отказались от своих заявок и попросили ТФБ вернуть деньги в статус депозитов. Доказательства этого тезиса — письма самих директоров данных предприятий. Почему-то в ТФБ выгодному для банка распоряжению не последовали, деньги зависли на счетах незавершенных операций. Тем не менее в СВЭБ делают вывод, что эти требования не должны учитываться как неудовлетворенные клиентские требования при установлении даты картотеки.
Конечно, такое поведение вкладчиков выглядит странно, если не сказать подозрительно: а не задним ли числом они подписали свои письма? Так или иначе, теперь очень многое в судьбе крупных татарстанских компаний зависит от подписи жителя Удмуртии Сафуана Бадриева — директора и соучредителя (61%) компании по бурению нефтескважин, работающей как в республике, так и за ее пределами. В твердости «показаний» Рената Мистахова, на тот момент директора Завода им. Горького, сомневаться не приходится.
Большая часть выведенных денег схемные?
К сожалению, представленные в экспертизе документы не дают возможности оценить весь объем выведенных со счетов ТФБ денег. Если суммировать все удовлетворенные с 29 ноября по 14 декабря требования с погашением на следующий день, то получится 5,6 млрд рублей. Но были ведь еще и требования, погашенные внутри дня. Напомним, наши источники называли сумму до 20 млрд рублей.
Некоторые из этих операций известны по судебным делам. Так, 24 ноября 2016 года 574 млн рублей с депозитных счетов забрало АО «Татспиртпром». 1 декабря «Татэнергосбыт» провел операцию по снятию 1,56 млрд рублей со своего депозита и гашение этими же деньгами кредита, полученного 20 июля того же года. 6 декабря со счетов ТФБ свой 1 млрд рублей снял«Нэфис Косметикс». А еще тремя траншами — 6, 12 и 14 декабря — 1,5 млрд забрал Казанский МЭЗ.
Хочется спросить: если Роберт Мусин раздал столько денег, да еще и в кассе что-то осталось, может, все было не так плохо, а потопило банк как раз бегство клиентов? К сожалению, очень похоже, что большая часть этих миллиардов были нарисованными, для того чтобы маскировать проблемы.
Суть схемы уже давно подробно изучена «БИЗНЕС Online» на примере Госжилфонда при президенте РТ, который в январе-феврале 2016 года разместил в «Тимер Банке» три депозита на общую сумму 812,7 млн рублей. Ими ГЖФ поручился за кредиты фирм Рашида Аитова, которые ЦБ РФ требовал перевести в пятую категорию качества, создав под них 100% резерва. Госжилфонд в накладе не остался. Деньги тут же были в виде межбанковского кредита переданы в ТФБ и с премией возвращены фонду в качестве кредитов. В критический момент депозит и обязательства должны были взаимно аннигилироваться. Но… как известно, АСВ захлопнуло ловушку и не без успеха отсуживает у ГЖФ эти деньги — с учетом процентов почти миллиард рублей.
По такому же принципу в западню схематоза попали и другие крупные компании и организации республики. Пытались спасти Мусина, а оказались должны крупные суммы, которые на самом деле были виртуальными. Никто их никуда не тратил, не инвестировал, а отдавать приходится из своих кровных. Самое обидное, что, если эти деньги окажутся в конкурсной массе, львиную долю средств заберет себе АСВ — именно его требования составляют основную часть в составе первой очереди кредиторов. Лишь крохи перепадут «превышенцам» — клиентам-физлицам. До третьей же очереди, где представлены юрлица, по всей вероятности, деньги не дойдут.
Что произойдет, если описанная экспертиза будет закреплена судебным решением? Часть экспертов, опрошенных нами, считают, что для судов это может стать вновь открывшимся обстоятельством, достаточным для пересмотра уже принятых судебных решений. Некоторые наши собеседники, впрочем, не столь уверены — возможно, прецедент затронет только процессы, которые еще идут. В любом случае значение процесса трудно переоценить.
«БИЗНЕС Online» будет следить за развитием ситуации.
«Это уникальная ситуация: даже у тех, кто все «проиграл», есть шанс отстоять свои права»
«БИЗНЕС Online» спросил у вкладчиков и юристов, что они думают о влиянии судебной экспертизы на ход банкротства Татфондбанка.
Ирина Шамова — главный юрисконсульт юридической фирмы «Татюринформ»:
— Не секрет, что в судебной практике сложился формальный подход: конкурсный управляющий любой финансовой организации в лице АСВ оспаривал практически все сделки, совершенные за месяц до введения временной администрации. При этом закон в большинстве случаев освобождал его от бремени доказывания недобросовестности лиц, совершивших эти операции. То есть априори все сделки признавались недействительными по тому признаку, что было отдано предпочтение одному кредитору перед другими. АСВ работает по алгоритму, невзирая ни на судьбы людей, ни на работу предприятия.
Агентство признавало сделки по списанию недействительными и восстанавливало соответствующее предприятие в реестре своих кредиторов. Но в реестре ты восстанавливаешься только тогда, когда полностью отдал АСВ все деньги. Десятки предприятий в результате этой процедуры прекратили свою деятельность, сотни людей лишились рабочих мест и источников дохода.
До сих пор у сотен граждан, не предпринимателей, снявших свои вклады, эти средства пытаются забрать. Кто-то копил на квартиру, кто-то, наоборот, продал свое жилье, кто-то откладывал на свадьбу или, будучи профессионалом высокого класса в своей области, получал высокие гонорары. Стоит ли говорить, что крах банка принес этим вкладчикам горе… хотя сейчас речь не об этом.
Наконец-то в рамках дела о банкротстве Татфондбанка проведена судебная экспертиза, целью которой было определение абсолютно точной даты, на которую банк не смог фактически исполнять свои обязательства перед клиентами.
Ранее этой датой считалось 29 ноября 2016 года: было мнение АСВ, поддержанное некоторыми судами, что с этого числа в ТФБ существовала скрытая картотека. Экспертиза говорит о том, что до 8 декабря, когда возникла официальная картотека, банк был платежеспособен. Он был в состоянии воспользоваться своими высоколиквидными активами, причем такими, которые в течение ближайшего календарного дня могли быть переведены в денежные средства для того, чтобы исполнить поручения всех клиентов.
Экспертиза позволила сдвинуть дату, после которой сделки могут быть оспорены конкурсным управляющим в лице АСВ, еще на несколько дней. Не могу не отметить: так как экспертиза проведена не просто в рамках обособленного спора, а в рамках всего дела о банкротстве, она распространяется на всех участников.
Это новое доказательство для рассматриваемых ныне в суде сделок. В случае, если данные экспертизы будут положены в основу решения суда по делу, в рамках которого она проводилась, то все лица, чьи сделки были датированы до 8 декабря 2016 года и были оспорены, признаны недействительными, прошли все судебные инстанции, смогут обратиться в суд с заявлением о пересмотре.
Одним словом, это уникальная ситуация. Даже для тех, кто все инстанции «проиграл», есть шанс все вернуть назад. И это огромная масса денег: миллиарды рублей.
Юлия Майорова— руководитель гражданского департамента юридического агентства «ЮНЭКС»:
— Большая часть юридического сообщества, так или иначе связанная с банкротством Татфондбанка, с предвкушением ожидала этого заключения. Честно говоря, мало кто верил, что оно действительно сможет сдвинуть дату образования скрытой картотеки.
Теперь надеемся, что экспертиза сможет найти свое отражение и устоит во вступившем в силу судебном решении. В таком случае велика вероятность отмены ранее принятых актов по вновь открывшимся обстоятельствам.
Однако нужно исходить из того, что не любые решения по оспариванию сделок в период скрытой картотеки подлежат пересмотру. Так, если по ряду дел было доказано, что клиент банка действовал недобросовестно (являлся аффилированным лицом, обладал какой-либо инсайдерской информацией и тому подобное), то экспертиза не сможет повлиять на пересмотр.
«Мы с этой экспертизой абсолютно не согласны, мы на стороне АСВ»
Елена Косоурова — член инициативной группы пострадавших клиентов Татфондбанка и ИнтехБанка, председатель общественной организации «Союз кредиторов банков-банкротов РТ»:
— Для вкладчиков банка, ставших кредиторами первой очереди, это абсолютно негативная новость.
Очень много людей в первых числах декабря 2016 года обратились в Татфондбанк за своими деньгами — и никому из них их не дали. По данным СМИ, не менее 3 тысяч человек пытались забрать свои вклады: в общей сложности 4–6 миллиардов рублей.
Да, официальная картотека в ТФБ появилась 8 декабря, но до этого банк нарушал ведение бухгалтерского учета. Была скрытая картотека: он на определенном счете отражал требования, которые не мог отражать. Да, нам тоже известно, что в кассе на эти числа была большая сумма денег. Но тогда возникает вопрос: почему нам, первоочередникам, их не давали? Как могли юрлица в эти даты раньше нас получить деньги?
С 7 или 8 декабря были ограничения на снятие средств в банкоматах, в кассах ТФБ стояли очереди. А сейчас нам говорят, что до 8 декабря банк был платежеспособен! А 8-го там сразу дыра, что ли, образовалась? Ну не может такого быть! Неужели мы бы не сняли свои деньги, если бы банк был платежеспособен? Среди нас есть те, у кого в эти даты вообще закончился срок вкладов… И они не успели забрать свои кровные.
Мы с этой экспертизой абсолютно не согласны. В суде мы на стороне АСВ. Напомню: все вкладчики, чьи сделки в так называемый сомнительный период были оспорены, судились до конца, дошли вплоть до Верховного суда РФ, но получили отказ в возврате своих средств. Те же, кто смог вывести деньги, в том числе приближенные, аффилированные компании, такие как «Татэнергосбыт», которые были в курсе ситуации, сейчас благодаря экспертизе уходят от ответственности: им ничего возвращать не надо.
«Никакой скрытой картотеки не существует. Она либо есть, либо нет!»
Нерсес Григорян — лидер вкладчиков Пробизнесбанка (Москва):
— Называть эту новость позитивной для кредиторов я бы не стал. Если бы оказалось, что картотека в ТФБ возникла раньше, это могло бы способствовать тому, чтобы оспорить как можно больше сделок, а тут получается, что наоборот.
Некоторые граждане и организации теперь, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, могут подать заявления в суд о пересмотре, если, конечно, их операции признали недействительными, опираясь исключительно на факт открытия в банке картотеки.
Сейчас же даже сделки «физиков» стали оспаривать на том основании, что они якобы знали о существующих проблемах: «Была скрытая картотека. Верни-ка, дорогой, деньги в банк».
Это уловка АСВ, которое вводит и суд, и участников в заблуждение. На самом деле никакой скрытой картотеки не существует: она либо есть, либо ее нет! Это подтвердилось на примере Татфондбанка и Военно-промышленного банка.
Парадоксально, но у нас в Пробизнесбанке тоже выяснилось, что никакой скрытой картотеки не было. Не могу сказать, что я об этом не догадывался. Но подспудно крах кредитной организации всегда ассоциируется с тем, что регуляторы пришли тогда, когда банк уже лежал. А тут получается, что ликвидность была.
К сожалению, это негативно повлияло на оспаривание сделок, так как сократился период, когда это может быть сделано (а мы уже год как самостоятельно оспариваем сделки Пробизнесбанка с дочерними банками, что было обязано сделать АСВ).
Я вам так скажу: вижу эту ситуацию больше в негативном свете.
Елена Иванова, Любовь Шебалова, Александр Андреев
По материалам: “Бизнес Online”
