Михаил Плоткин: «Я помог Алле заработать на первую свадьбу и познакомил ее с третьим мужем»
Нынешняя весна щедра на юбилеи в шоу-бизнесе. Помимо самых крутых представителей современного эстрадного мира — Валерия Леонтьева и Аллы Пугачевой, полуюбилеи отметили Лайма Вайкуле и Борис Моисеев, а также композитор Владимир Евзеров. А в субботу бомонд с удовольствием поздравлял с 75-летним еще одну легенду шоу-бизнеса — Михаила Плоткина, человека, который стал первым продюсером еще Страны Советов и сохранил свое звание поныне. Еще бы! Ведь он был создателем легендарных ВИА «Лейся, песня» и «Надежда», под его крылом делали первые шаги на сцене Филипп Киркоров, Владимир Кузьмин и, страшно сказать, сама Алла Пугачева!
О юности звезд шоу-бизнеса, о времени и о себе Михаил Плоткин рассказал за чашкой чая журналисту «МК» и еще одному юбиляру нынешней весны — Владимиру Евзерову, который в свою очередь добавил эксклюзивных подробностей к нашему разговору.
— Миша, можно ведь вас называть по-свойски, основываясь на старой дружбе?
Недавно на своем юбилейном концерте в Кремле Алла Пугачева сказала, что ей многие помогали, и, посетовав на то, что, дескать, всех не перечислить, назвала только одну фамилию — не вашу. Вам не было обидно?
— Я этого не слышал, меня ведь на концерт не пригласили. Но я не в обиде.
Действительно, много было тех, кто помогал Алле, всех не упомнишь.
— Как получилось, что вы стали тем, кто сделал первые гастроли тогда еще никому не известному аккомпаниатору Алле Пугачевой?
— Тут надо сразу внести ясность. Я делал гастроли не конкретно ей, а студентам циркового училища, это был курс Юрия Павловича Белова. В той бригаде были Олег Непомнящий, впоследствии администратор Пугачевой и первый директор Киркорова, Миколас Орбакас, который и стал первым мужем Аллы, известный сегодня актер Юра Чернов, знаменитый ныне иллюзионист Сос Петросян, один из номеров которого внесен в Книгу рекордов Гиннесса, Толя Марчевский, который впоследствии возглавил екатеринбургский цирк. Но Пугачева у Белова не училась, она окончила музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова. Многие путают, думают, она тоже училась на циркача.
— Как же она попала к цирковым?
— Это был 1969 год. Мы создали программу, которая называлась «Бумажный кораблик». И нужен был аккомпаниатор. Привели девочку вот такую, Аллочку Пугачеву, чтобы она работала пианисткой. Она мне безумно понравилась… И я пошел за нее хлопотать, чтобы ей дали побольше денег.
— Сколько тогда платили студентам?
— Ничего не платили. Это же была практика. Более того, им даже не оплачивали дорогу назад — за свой счет они должны были возвращаться.
Поэтому Белов и обратился ко мне с просьбой помочь. Чтобы не просто отработали практику, но и хоть что-то получили. И я устроил им гастроли. Да еще на море! Официально оформил их через «Росконцерт»! А еще пришел к начальнику планово-финансового отдела и сказал: «Лилия Георгиевна, помогите одной девочке! Очень хорошо играет, поет, бесставочница. Как бы ей сделать побольше?» А меня все любили в «Росконцерте», я же никогда без цветов, конфет не приходил. И Лилия Георгиевна сказала: «Мишечка, мы ей сделаем ставку как вокалистке, плюс накинем четвертушку от аккомпанемента». А вокалистка — это целых 5 рублей! И четвертушка — 1 рубль, 25! Поэтому Алла получала у меня 6 рублей 25 копеек за концерт! Впрочем, они все получали хорошо.
— Алла Борисовна на тех гастролях и познакомилась со своим первым мужем или они уже к тому моменту были вместе?
— За этим я не следил, но вот когда позже делал им «елки», она уже была беременна Кристиной. А «елки» оплачивались так: если три в день, то одна по полной цене, а две — по половине. Так я им нашел четвертую! И они получали за две полных и еще по половине. Миколас тогда сказал мне: «Мы на тех первых гастролях у вас заработали с Аллой на свою свадьбу!» — «На которую вы меня и не пригласили!» — ехидно ответил я ему.
— Кстати, не только вас, но и Миколаса на концерте Пугачевой не было, во всяком случае, на сцену в составе семьи он не выходил.
— Он же со своей нынешней женой Мариной живет в Прибалтике. Возможно, Алла его и приглашала, но просто дорого оказалось приезжать. Ведь когда зовут, например, на телепрограмму, все оплачивают: дорогу, гостиницу и еще платят гонорар.
— А вы не звонили Пугачевой, не спрашивали пригласительный?
— Конечно, нет. Я уже после концерта позвонил директору Аллы Лене Чупраковой, сказал: «Не хотел беспокоить, передай привет и поздравления». Надо же знать меня! А потом мне же не надо было выпрашивать пригласительный у Валерия Леонтьева на его юбилейный концерт в Кремле, который вызвал не меньший ажиотаж. Тоже было не достать билетов, но меня же пригласили! Конечно, Валера не сам позвонил и позвал, но он распорядился, чтобы мне оставили место, и очень хорошее. Вот что значит Валерий Яковлевич! А ведь он мне вообще ничем не обязан. Наоборот, это он одно время помогал мне с моей начинающей группой — брал нас в свой концерт. А когда прошли гастроли, дал мне деньги: вот тебе премия! Хотя мы были им нагрузкой просто. В другой раз мы три дня работали с ним на очень крутой свадьбе, и опять Валера дал мне деньги со словами: «Ты тоже член моего коллектива!».
Хотя кому мы там были без него нужны?
Но он единственный в шоу-бизнесе, кто может себе такое позволить.
— Но если попросить, Алла Борисовна, наверное, тоже поможет?
— Если попросить — поможет, просто у Леонтьева не приходится просить! Скажем, когда я несколько лет назад заболел, вот мой друг, композитор Владимир Евзеров, не даст соврать, он ему об этом сказал, и Валерий Яковлевич сразу прислал ко мне своего директора. Тот привез продукты и крупную сумму денег, которой хватило впоследствии и на лечение, и на реабилитацию. Хотя я совершенно этого не ожидал и никогда не решился бы просить.
А у Пугачевой один раз просил, да. Когда делал свой творческий вечер и меня кинули с рекламой. Ситуация была патовая, и мне все стали говорить: «Позвони Алле!». А у нее тогда было свое радио. И я решился. Достал телефон, позвонил. «Кто спрашивает?» — «Миша Плоткин…» — «Позвоните тогда-то!». И я звонил потом с разных номеров, но как-то неудачно. А потом Алла позвонила сама: «Мишка, а чего ты меняешь телефоны?» Я объяснил ей ситуацию, она говорит: «Позвони завтра в двенадцать!». А я человек ночной, думаю, как бы не проспать… Вдруг в одиннадцать она сама звонит: «Миш! Пугачева! Запиши телефон!». Я прихожу в итоге к названному мне по цепочке человеку, он вынимает письмо, а там 5 миллионов 600 тысяч! Я чуть не умер, нет же таких денег! Думаю: «Господи! Зачем я ей только позвонил?!» А тот выдержал длинную театральную паузу и вынимает второе письмо — 90 процентов скидка! А в итоге — ни копейки! Ну вот… Спасибо за это!
— В «Веселые ребята» Пугачеву тоже вы пристраивали?
— Нет. В начале 70-х Алла работала в ансамбле «Москвичи», его возглавлял Юлий Слободкин, а он был дядей Павла Слободкина, знаменитого основателя «Веселых ребят». Видимо, там-то Павел Аллу и увидел.
— Увидел и влюбился без памяти…
— Этого я не знаю, но Павел, конечно, тот человек, чье имя ей не забыть. Ведь это он создал для нее «Арлекино», которое и сделало Аллу знаменитой.
Кстати, эту песню в Россию также принес я.
— Расскажите эту историю про появление «Арлекино».
— Ее исполнял сам автор — болгарский певец Эмил Димитров, в 1962 году он победил с этой песней на музыкальном фестивале в Сопоте. А я начал свою карьеру в шоу-бизнесе с работы у Эмиля Горовца, тот был тогда безумно обожаемый женщинами. Безумно! Я у него занимался разными важными вещами: достать, организовать. И вот он захотел ревербератор — это прибор, который делает голос объемным и позволяет ему звучать как бы удаленно. Сегодня эти эффекты делают на компьютере. В СССР его было достать невозможно. И я договорился с Димитровым, что он продаст Эмилю этот прибор. Тот был счастлив! Пригласил Димитрова в Ялте в ресторан, ну и меня тоже… И там Димитров спел «Арлекино». Горовцу так понравилась песня, что он взял ее в свой репертуар, а оттуда она уже попала к Слободкину. Но он создал для Аллы другую, просто блестящую аранжировку, сделал ей номер, вложился, конечно, в нее по полной.
Отсюда и результат. Конечно, Алла должна быть ему благодарна.
Владимир Евзеров: Паша Слободкин был очень талантливым человеком. Сейчас мало кто помнит, что Алла на «Золотом Орфее» пела и его собственную песню, к которой он не просто сделал аранжировку, как к «Арлекино», а которую сам и написал. Она называлась «Посреди зимы»: просто потрясающая вещь, которая позволяет услышать, как звучит голос исполнителя. И Слободкин, кстати, до конца своих дней оставался в работе. Он в частности сделал «Хор метро», да много еще чего.
— В понедельник вы отмечаете юбилей, пригласили Аллу Борисовну?
— Я всегда ее приглашал, и она приходила. А один раз пришла без приглашения и встретила на моем дне рождения своего третьего мужа — Евгения Болдина.
Да-да, я специализируюсь по части устройства личной жизни Пугачевой. (Смеется.) Женя Болдин тогда вернулся из армии: молодой, красивый! Вы помните молодого Болдина?
— Помню. Я была в него влюблена ребенком. Но он уже был тогда мужем Пугачевой. Глаза синючие, взгляд кошачий!
— Вот-вот… Все от него умирали. Еще и машина своя! Я его встретил на заправке случайно, он говорит: «Я без работы, пристрой меня куда-нибудь!». И я устроил его в «Союзконцерт» на место ушедшего оттуда Алика Непомнящего. А сам я тогда был худруком «Лейся, песня», которую сам и создал. Тогда по моему приглашению в коллектив пришел второй барабанщик — муж никому в ту пору не известной Нади Бабкиной Володя Заседателев. Когда оба барабанщика играли одновременно, это смотрелось круто. И у меня был солист Игорь Иванов, он до этого пел в ресторане «Октябрь» на Арбате, у него были усы, которые пришлось сбрить — тогда мужчин с растительностью на лице не особо пускали на телевидение.
И еще один солист был — Влад Андрианов, которому тогда начинающий композитор Слава Добрынин, с которым я познакомился на отдыхе в Сочи, уступил «Кто тебе сказал» и «Где же ты была». А знаменитую «Прощай» Иванов записал на первую пластинку «Лейся, песня». В общем, мы были уже в полном шоколаде. И тут так сложилось, что Льву Лещенко, у которого были запланированы гастроли по Казахстану, отказали в ансамбле «Мелодия», который должен был ему аккомпанировать. И Лев Валерьянович предложил «Лейся, песня» поработать с ним. «С удовольствием, — ответил я. — Только у нас на фирме «Мелодия» как раз в эти сроки назначена запись пластинки».
Лещенко тут же договорился, чтобы нам перенесли запись, и мы отправились с ним в Казахстан. «А вот это человек, который организовывает тур, — Женя Болдин!» — познакомил меня Лещенко. Я очень смеялся. У Жени была тогда административная работа: билеты купить, в гостиницу заселить, суточные артистам раздать. Закончился тур, и аккурат подоспел мой день рождения. Я праздновал его в ресторане «Интурист». Лещенко пришел с первой женой Аллой Абдаловой, Болдин — с первой женой Милой. А Пугачева — с руководителем своего тогдашнего коллектива «Ритм» Александром Авиловым.
Владимир Евзеров: Авилов был очень талантливым человеком. Но его потом посадили за какие-то «левые» документы, которые он подписывал на гастролях.
Алла, насколько я знаю, о нем хлопотала и после освобождения пристроила его на работу. Он был до последнего дня с ней рядом, она его поддерживала.
— Саша умер в 2002 году. Могу только сказать, что я ее встретил через несколько дней после того дня рождения, и она говорит: «Познакомься, мой новый директор!». И это был, как вы догадываетесь, Евгений Болдин! Кстати, на ту самую мою тусовку она пришла без приглашения со словами: «Ты что, думаешь, я не помню, когда у тебя день рождения?»
— Ну так, может, и в понедельник праздновать с вами придет без приглашения?
— Не знаю. Я многих видел великих на сцене. Делал первый концерт в России Димитрову, и он тогда спел прекрасную песню, смысл которой сводился к тому, что ты знаменит, а потом проходит время, и ты сидишь и ждешь: кто бы тебя пригласил! Я видел, каким бешено популярным был Горовец, Игорь Крутой хотел устроиться ко мне на работу, вспоминал недавно, как я встретил его в халате, а он тогда был аккомпаниатором у Валентины Толкуновой. Но потом он не пришел ко мне — случилась перестройка, и ему поперло не только в творчестве, но и в бизнесе. И слава богу! Видел нищую студентку Пугачеву, которая стала звездой. Владимир Кузьмин у меня в коллективе заработал на свои первые ботинки. Филиппу Киркорову я организовал первую халтуру. Я дружу с Александрой Пахмутовой и Николаем Добронравовым, очень трепетно и нежно к ним отношусь. Им просто нет цены, тому, что они сделали в музыке, в песне! А некоторые сегодня не знают этих имен. Говоришь: «Надежда!» Нет, не слышали… «Ласковый Миша!» Снова нет… Очень она проходяща, земная слава… И я помню, как мы были у них дома однажды очень узким кругом. И Юлиан, который тогда исполнял их песни, разлегся у них на диване в гостиной… Мне было так стыдно за него! Но он счел возможным так выпендриться… Но когда живешь долго, видишь взлеты и падения, ко многому начинаешь относиться по-другому…
— У вас есть какие-то звания… Заслуженного артиста, например?
— Нет. К моему 65-летию один значимый человек при должности и вхожий во властные круги сам позвонил и сказал: «Собирай документы!». Я как дурак бегал, собирал… Ничего не дали.
Владимир Евзеров: Чему удивляться, если Эдита Пьеха до сих пор не имеет звания Почетный гражданин Санкт-Петербурга. В этом году ей было отказано в этом звании в шестнадцатый раз!
— В советское время вас больше ценили?
— Артисты куда больше, ведь я все умел: достать, устроить, договориться… И в творческом плане все сделать как надо. А власть — конечно, нет. Более того, в советское время меня вообще чудом не посадили. Чудом! Хотели прижать, используя мои личные физиологические особенности, и заставить стучать. Ну откуда я мог знать, что моя подруга, которой я полностью доверял, на меня донесет? Но я не способен стучать по своей природе, я же абсолютно честный, открытый человек! И они это быстро поняли.
А не посадили, потому что за меня вступился судмедэксперт, который сделал честное заключение.
— О чем вы мечтаете?
— Ни о чем. Когда ты свойский, тебе потом, когда ты становишься не у дел, проще общаться. Я один из немногих, кто никогда ни о чем не попросил, и счастлив этим. Мог бы о чем угодно попросить Махмуда Эсамбаева, он меня обожал! Уникальный был человек. Но я не обращался. Унижение? Никогда! Я нахожусь в своем возрасте, и я не нищий: что еще нужно человеку?
Татьяна Федоткина
По материалам: “Московский комсомолец”
