Как нападение на танкеры может обрушить цены на нефть
Еще совсем недавно любые геополитические потрясения оборачивались стремительным ростом котировок. Но мир изменился.
Скандал вокруг нападения на танкеры в Оманском заливе набирает обороты — руководство США и Саудовской Аравии обвиняет во всем Иран, Тегеран отрицает все претензии. Для мирового рынка нефти настоящим открытием стало то, что даже в момент острого кризиса в Персидском заливе цена толком не выросла. Такое невозможно было представить себе лет 20–30 назад, когда цены очень чутко реагировали на любые геополитические потрясения, пусть даже и самые малые. При этом существует неплохо аргументированное мнение о том, что нынешняя напряженность в Заливе может на самом деле обрушить цены на нефть — при условии, что карта ляжет правильно.
Без энтузиазма
В конце прошлой недели эталонная марка Brent на фоне новостей о подрыве танкеров немного подросла в цене, перевалив за отметку в $62 за баррель. Событие случилось крупное — не каждый день в районе Персидского залива атакуются большие нефтеналивные суда. C учетом растущего напряжения вокруг Ирана, на который администрация США постоянно усиливает давление, угроза серьезного конфликта, который может обернуться большой войной, замаячила на горизонте вполне отчетливо.
Обычно в таких случаях происходит постепенная эскалация, что мы видим и сейчас. Публикация американской разведкой новых данных с обвинениями в адрес Корпуса стражей исламской революции показывает, что официальный Вашингтон очень хочет добить эту тему, даже несмотря на звучащие в оппозиции сдержанные голоса. Но воинственная риторика в этот раз не очень-то хорошо разогревает трейдеров. После первой спекулятивной реакции цена стабилизировалась и в начале этой неделе сползла обратно к $60. А за последний месяц нефть и вовсе подешевела на 20%, несмотря на летний сезон в США, когда спрос на бензин традиционно растет.
Такое развитие событий может быть удивительно для тех, кто привык считать геополитические риски существенным фактором изменения цен на нефть. Действительно, в прошлом даже слухи, не говоря уж про реальные события, ведущие к эскалации конфликтов в Заливе, имели огромное влияние на ценообразование. Сейчас это не совсем так, и последние события — просто наиболее характерный пример. Более того, аргументирует профессор Ник Батлер, бывший вице-президент британской нефтегазовой корпорации BP, нынешнее противостояние может, напротив, обвалить цены.
Новая норма
По мнению Батлера, которое он изложил на страницах The Financial Times, сейчас на мировом нефтяном рынке установилась «новая норма» цен. Произошло это после кризиса 2014 года, когда пала «старая» норма, составлявшую от $90 до $120. Сейчас нефть колеблется в пределах $50–80, чаще всего — в коридоре $60–70 за бочку.
Этот новый коридор стабилизировался не просто так, а стал равнодействующей сразу нескольких основных факторов. Во-первых, многие производители «неконвенционной» нефти, прежде всего сланцевой в США, сумели существенно снизить издержки. На 2013 год сланцевую нефть редко было выгодно добывать при рыночной цене менее $80. Сейчас, за счет давления на поставщиков оборудования, которым пришлось несколько ужаться, и массового возведения инфраструктуры на месторождениях, удалось снизить цену выхода в ноль примерно вдвое. В итоге, даже несмотря на обвал цен, рост добычи в США за последние 10 лет составил около 5 млн баррелей суточно.
Во-вторых, хотя спрос на нефть продолжает расти, происходит это все-таки медленнее привычного. Мир по большей части восстановился от последствий мирового финансового кризиса 2008 года, но вернуться к темпам роста 2000-х годов пока не получается.Китай и Восточная Азия замедлились, их ВВП сейчас увеличивается на 5–7% в год против двузначных показателей 15-летней давности. В Европе потребление даже снижается из-за государственной политики по сокращению углеродных выбросов, энергоэффективности и ставки на «зеленую» энергетику.
При этом многие традиционные производители, хоть и приняли участие в введении квот на добычу в конце 2016 года, находятся в трудном положении. За период высоких цен они так и не сумели в достаточной степени диверсифицировать свои экономики, а значит, низкая цена на нефть принуждает их компенсировать недостаток объемами. К примеру, Саудовской Аравии для балансировки бюджета нужна цена в $80–85 за баррель — или существенное повышение добычи. На данный момент проблема решается благодаря колоссальным резервам, но насколько хватит Эр-Рияда, никто достоверно не знает.
Таким образом, основные факторы находятся в относительном равновесии при нынешних ценах. И здесь ключевую роль начинает играть собственно Иран. Удаление около половины его экспорта (примерно миллион баррелей в сутки) во многом помогло удерживать цены на достаточно приличном уровне выше или поблизости от отметки в $60 за баррель.
Обострение ситуации вокруг Ирана подает инвесторам неоднозначный сигнал. С одной стороны, мало кто верит, что США на самом деле решат по-настоящему объявить войну Тегерану. Все помнят о том, что одним из предвыборных обещаний Трампа было прекращение бесконечных войн, обходящихся Америке в копеечку и не приносящих никакого толку. И лоббистам ВПК здесь будет трудно одолеть сложившийся в обществе консенсус о том, что воевать ни с кем не стоит.
С другой, если речь о войне не идет, а за эпизодом с танкерами последуют лишь новые санкции, которые (допустим по максимуму) остановят экспорт нефти из Ирана, то нефтяной рынок не особенно это почувствует. Миллион баррелей в день — это много, но данный объем может быть без проблем закрыт другими участниками, которые в данный момент старательно самоограничиваются в результате соглашений «ОПЕК+».
Неожиданный поворот
Напротив, ситуация с Ираном может повернуться совсем неожиданно. Традиционно эскалация конфликта между государствами — это в том числе и повод сесть за стол переговоров и наконец наводить порядок в отношениях. Все отлично помнят Карибский кризис и его результат — начало 20-летней разрядки между СССР и США. Абсолютно нельзя исключать, что и сейчас события могут пойти по схожему сценарию: Трампу перед выборами нужен громкий внешнеполитический успех, а Иран из-за санкций находится в очень тяжелой экономической ситуации. Инфляция превысила 40%, а ВВП страны может обвалиться в этом году на 5,5%, без особой надежды на последующее восстановление. После довольно долгого периода роста и развития жить в состоянии осажденной крепости иранцам тяжело. Так что уступки возможны с обеих сторон, а на крайний случай всегда можно объявить себя победителем.
Что произойдет в таком случае? Иран сможет в кратчайшие сроки нарастить экспорт в два или даже в три раза — во время прошлого периода послаблений были сделаны существенные инвестиции в нефтегазовую инфраструктуру. Это значит, что на рынке в течение нескольких месяцев появятся лишние 1,5–2 млн баррелей нефти. Эту проблему уже не удастся решить введением очередных квот, поскольку производители ОПЕК не готовы ограничивать себя и дальше.
Под давлением этих колоссальных новых объемов предложение на рынке будет на постоянной основе превосходить спрос. Равновесие рухнет, и «новая норма», установившаяся в последние четыре года, отправится в историю вслед за «старой». Затем последует многомесячный период перекалибровки, после которого и будет установлена «новейшая» норма, которая запросто может оказаться в коридоре $30–40 за баррель (для России неприятно, но все-таки не смертельно, для ближневосточных производителей — куда более болезненно, для американских сланцевиков — выход из бизнеса с 90-процентной вероятностью). Единственным способом сохранить «новую норму» на ближайшие несколько лет остается жесткое эмбарго против Ирана. В этом политические и экономические интересы США и Саудовской Аравии полностью совпадают.
Дмитрий Мигунов
По материалам: “Известия”
