Экс-глава Пентагона опубликовал в США книгу, сразу ставшую политической «бомбой».
Прежде всего, спокойствие, граждане! Речь не о терактах и террористах и не о том Гейтсе, о котором вы подумали. Речь о политической «бомбе» – о только что опубликованной в США книге экс- главы Пентагона (2006-2011) Роберта Гейтса «Солдатский долг: воспоминания министра обороны периода войны» ( “Duty: Memoirs of a Secretary at War”). Впрочем, о террористах тоже уместно вспомнить, поскольку не они являются предметом главной озабоченности бывшего главы военного ведомства, а «политический паралич в Вашингтоне, ведущий к бессмысленным бюрократическим мерам типа «секвестрирования бюджета», которые, в свою очередь, сокращают военные траты самым неправильным образом и ослабляют военную мощь страны».
Кто бы мог подумать, что такие суровые и взрывные для нынешней администрации слова могут быть сказаны именно этим джентльменом. Хорошо помню Роберта Гейтса во время слушаний в сенате по его утверждению в должности, потом на пресс-конференциях и других контактах с масс-медиа и общественностью. Он всегда был воплощением коhректности, образцом сдержанности , самоконтроля и непроницаемости его внутреннего мира и чувств, переживаемых в данный момент. «У меня лицо хорошего игрока в покер», признается он в мемуарах. Особенно сильно контраст в манерах Гейтса чувствовался в сравнении с его непосредственным предшественником «на Пентагоне» Дональдом Рамсфельдом – несдержанным, раздражительным, порой острым на язык, но очень при этом скандальным. Кажется, уже на второй день сенатских слушаний по поводу назначения появилась карикатура, изображавшая Гейтса с приложенной к сердцу рукой и словами: «Клянусь, что я не Дон Рамсфельд и никогда им не был». И тем не менее, неприглаженная критика в отношении вашингтонских дисфункций в столь острой форме прозвучала не от задиры Рамсфельда, его-то воспоминания прошли в общем-то незамеченными, а от корректного Гейтса, вокруг которого страсти разгорелись еще до того, как «Солдатский долг» дошел до книжных прилавков.
Дополнительную весомость критическим мнениям Гейтса придают и такие обстоятельства, как знание вдоль и поперек всех тайных коридоров политического Вашингтона – на различных должностях, включая короткое директорство в ЦРУ (1991-1993), он провел в нем половину из своих 70 лет, а также его репутация «лучшего министра обороны после окончания второй мировой войны». Интересно и то, что до него ни один из высопоставленных мемуаристов не решался так откровенно высказываться об действующей администрации и президенте, которому до до окончания срока еще целых три года.
Больше всего досталось Конгрессу: «на него лучше смотреть издали, и чем дальше, тем лучше, ибо вблизи это безобразное зрелище» По словам Гейтса, большинство законодателей на Капитолийском холме представляет собой «лишенную гражданских чувств, некомпетентную в исполнении базовых конституционных обязанностей, ограниченную в интересах, лицемерную и эгоистичную массу, которая часто ставит собственные интересы и стремление к переизбранию впереди интересов страны». Нет сомнения, что эта убийственная характеристика не раз и не два будет цитироваться во всяких разных местах, включая российскую Госдуму вместе с Советом Федерации и записных критиков США по всему миру. «Я долго обдумывал это предложение и не слишком ли оно сильно , – сказал Гейтс в телеинтервью Си-Би-Эс. – И в конце концов решил, что это именно так, как я думаю». Показуха в Конгрессе стала общим местом, считает экс-министр. Сенаторы захлебываются в красноречии, предъявляют требования к иракским и афганским политикам и т.д., а сами не способны на простую вещь – одобрить бюджет. Даже проталкивание закона о финансировании производства бронетранспортеров для американских войск в Ираке и Афганистане с повышенной защитой от мин и самодельных взрывных устройств оказалось изнурительным и треплющим нервы предприятием. У Гейтса для некоторых членов комитета по иностранным делам палаты представителей нашлись еще более резкие выражения, чем для их коллег в сенате: он назвал их «грубыми, противными и глупыми».
Но и обамовский Белый дом не слишком радовал бывшего главу Пентагона. С одной стороны, президент Обама порой был способен на решительные поступки и рискованные решения. В частности, к таковым Роберт Гейтс относит приказ о проведении рейда по уничтожению Усамы бен Ладена. Ведь все могло случиться. Недостоверная информация. Уничтожение невинных граждан. Проосто технические сбои, как уничтожившее политически президента Картера в апреле 1980 г. столкновение американских военных вертолетов, посланных на выручку заложников в Тегеране. Но президент не колебался и поступил вопреки советам многих своих помощников и доверенных лиц..Да и вообще Обама выглядит для Гейтса «первоклассно» в смысле интеллекта и темперамента и президентский подход к решению проблем напоминает Гейтсу стиль Абрахама Линкольна. Но с другой стороны, согласно автору, Обама не верил в успех военной стратегии в Афганистане, он согласился послать туда войска сражаться и умирать, ожидая провала: «Я никогда не имел сомнений, что Обама поддерживает наши войска, но я сомневался, что он верит в их миссию в этой стране». Гейтс вспоминает одно из таких напряженных совещаний в военном бункере Белого дома с участием тогдашнего главкома войск США и НАТО в Афганистане генерала Дэвида Петреуса, которому предъявили массу претензий. «Я сидел и думал: президент не доверяет своему командиру, он на дух не переносит президента Карзая, не верит в собственную стратегию и не рассматривает эту войну как свою. Ему нужно только одно, поскорее оттуда убраться».
И тут уж автор дает полную волю чувствам относительно президентского окружения и атмосферы в ближайшем окружении Обамы. По его словам, аппарат сотрудников обамовского Белого дома «самый централизованный и контролируемый» со времен никсоновской администрации. Гейтс жалуется, что недоверие к военным, микроменеджмент и вмешательство в дела Пентагона на оперативном уровне достигли при Обаме неслыханного уровня. При этом в Белом доме царило просто помешательство по поводу утечек в СМИ чувствителной информации. Аппарат президента дружно валил вину на военное ведомство, типа все оттуда утекает. Гейтсу эти намеки тоже были как нож по сердцу. Тем более, что в доверительных с ним беседах сам Обама жаловался на собственных сотрудников, которых не удавалось схватить за руку за такие шалости. Гейтсу эти легковесные игры и интрижки не нравились, он чувствовал себя неловко. Ночами министр обороны сидел за столом и собственноручно, вчитываясь в собранные помощниками материалы, писал персональные письма семьям погибших с сообщением о постигшем их горе и выражением соболезнования. (Кстати, этим он также отличался от Рамсфельда, отделававшегося трафаретными посланиями, изготовленными под копирку). На этом фоне бюрократические происки бездушных чиновников, впрямую не соприкасашихся с необходимостью посылать людей на смерть и потом делить горе с их семьями, удручали Роберта Гейтса более всего. Как человек, служивший в администрациях 8 (!) президентов, он, видимо, имеет право заявить, что ничего подобного не видел: «Если бы в командах помощников по нацбезопасности Генри Киссинджера, Збигнева Бжезинского или Бента Скоукрофта происходило нечто похожее на то , что случалось в этом Белом доме, то виновные были бы немедленно уволены».
Особенно же досталось от него вице-президенту Джо Байдену. Как человека, Гейтс оценивает вице-президента неплохо, ставя ему в заслугу «цельность и прямоту». Но как политику, экс-министр, за глаза прозванный «Йодой» по имени героя «Звездных войн», известного своей мудростью, выносит Байдену прямо-таки обвинительный приговор. Прегрешения бывшего сенатора начались еще давным-давно, когда он голосовал против предоставления военной помощи Южному Вьетнаму. «Это была частью пакета договоренностей нашего ухода из Южного Вьетнама – помочь южновьетнамцам выжить самим, – вспоминает Гейтс в радиоинтервью. – Когда шаха Ирана свергли в 1979 г. Байден назвал это шагом вперед в торжестве прав человека в этой стране. Он был против каждого элемента в защитной стратегии, предлагавшейся президентом Рональдом Рейганом. Он голосовал против финансирования бомбардировщиков Б-1 и Б-2, танка МХ и так далее. Он был против первой войны в (Персидском –НЗ) Заливе» (за освобождение Кувейта от оккупации Ираком во времена Саддама Хусейна-НЗ). И уничижительный вывод о Байдене : «Я думаю, он был неправ почти по всем вопросам внешней политики и национальной безопасности в течение последних четырех десятилетий». Он громогласен, не в меру болтлив и предан политиканству больше, чем делу. Вице-президент, по Гейтсу, главный подозреваемый в отравлении отношений президента со своими генералами: «Байден подвергал Обаму китайской пытке каплями воды, каждый день жужжа в президентские уши, что военным нельзя доверять».
Вдобавок, у аппарата выработалась привычка ставить себе в заслугу все достижения, игнорируя вклад карьерных военных и людей в окопах, и валить на других все неудачи. «Может быть, это сильнее всего выводило меня из себя, -пишет Гейтс,- и не одного меня, в такой же мере это не нравилось госсекретарю Хиллари Клинтон» . Глава внешнеполитического ведомства США в первой администрации Обамы, таким образом оказалась единственным «принципалом», удостоившимся позитивных оценок от экс-министра обороны. «Она оказалась умной, идеалистичной, но прагматичной, упорной, неподверженной усталости, с чувством юмора – очень ценным коллегой по кабинету и великолепным представителем Соединенных Штатов по всему миру».
Битье головой по бюрократическим стенам, бедность положительных эмоций часто ставило перед Гейтсом, по его признанию, вопрос об отставке. Но чувство солдатского долга, ответственность перед теми, кому он отдавал приказы и чьи жизни подвергал риску заставляли нести свой крест. Он не стеснялся слез, когда говорил о погибших. И военным экспертам не удалось найти ничего похожего в архиве Пентагона, подобного речи министра перед военнослужащими удаленного военного поста в Афганистане в декабре 2010 г. «Я чувствую личную ответственность за всех и каждого из вас, – сказал он тогда. – Я чувствую вашу жертвенность, ваши тяготы и потери больше, чем вы можете себе представить. Я просто хочу сказать вам спасибо и то, что я вас люблю». Двойственность в исполнении долга породили сложность его собственной оценки пребывания на посту. С одной стороны, он горд тем, что служил родине в сложное время войны. С другой, его очень рассердил вопрос одного журналиста, нравилось ли быть министром обороны. «Меня это совершенно не радовало, – отрезал он, – нет ничего приятного в работе, когда нужно подвергать опасности жизни мужчин и женщин в военной форме во имя родины».
Когда же он все-таки ушел, то первым делом уехал куда подальше от столицы, на тихоокеанское побережье США, в штат Вашингтон, в окрестности Сиэттла, туда же, где живет его знаменитый однофамилец Билл Гейтс. Там, на берегу озера в домике, купленном еще во время его первого исхода из правительства в 1993 г., он и паписал свои спорные и сенсационные воспоминания. Без помощников и секретарей, как когда-то написал свою первую книгу о службе в ЦРУ «Из тени: инсайдерский рассказ о пяти президентах и как они выграли «холодную войну». Свой выбор места жительства он объясняет очень просто: «Это самое удаленное от столицы место, какое я смог найти…».
Николай ЗИМИН,
Вашингтон, специально для «Новых Ведомостей»
