Как экономика Сербии привела страну к беспорядкам
Прокатившиеся по Сербии протесты оппозиции имеют, в том числе, экономическую основу. Несмотря на рост ВВП и приток иностранных инвестиций доходы сербов ниже, чем в других европейских странах. А безработица выше, особенно среди молодежи. Сербы сравнивают себя с остальной Европой, что в результате приводит к митингам.
Сербия уже два дня балансирует на грани политического переворота. В четверг, 9 июля, премьер Сербии Ана Брнабич сообщила о новом ужесточении мер, в частности, запрете на собрания в помещениях и на открытом воздухе свыше 10 человек. Тем самым, власти страны отказались от идеи введения комендантского часа, которая привела к массовым протестам граждан.
Беспорядки в Белграде и нескольких других городах начались в ночь на 8 июля после ужесточения карантина в связи пандемией коронавируса. Как ранее сообщало агентство Reuters, жители Белграда пошли на штурм здания парламента в знак протеста против карантинных мер, введенных правительством. Силовики применили слезоточивый газ и оттеснили протестующих. За два дня пострадали 118 сотрудников полиции, 153 человека были задержаны, возбуждены уголовные дела, сообщил директор полиции Владимир Ребич.
Сербы возмущались комендантским часом в будние дни, неудовлетворительными мерами господдержки экономики и использованием антивирусных запретов для решения политических задач.
Бедные жмутся к богатым
Горячая политическая ситуация тесно связана с неудовлетворительным экономическим положением сербов, считают опрошенные «Газетой.Ru» эксперты. Балканы в целом, и Сербия в частности — это многовековая «горячая точка» Европы, именно по этому региону проходит и географический, и политический, и экономический водораздел интересов между Западом и Востоком, отмечает главный аналитик TeleTrade Марк Гойхман.
«Эта «трещина» то зарастает и становится относительно ровной дорогой, то вновь превращается в разлом. Нынешнее кризисное противостояние власти и оппозиции в Белграде — очередное проявление этой давней ситуации», — считает эксперт.
При этом, формально Сербия демонстрирует хорошие макроэкономические показатели. С 2015 по 2019 годы растут инвестиции, их доля в ВВП увеличилась с 16,8% до 22%. Рост ВВП по итогам прошлого года составил 4% и оказался даже выше прогноза, тоже, кстати, вполне обнадеживающего — 3,5%. Быстрый рост экономика Сербии показывала и в 2018 году (4,4%), тогда Financial Times отмечала, что страна вышла на первое место в мире по прямым иностранным инвестициям относительно величины экономики.
В отчете Европейской комиссии по странам, претендующим на членство в ЕС Сербия была признана самой быстрорастущей экономикой в регионе. Страну называли «балканской звездой».
Прогноз на текущий год по ВВП тоже в положительной зоне. Власти даже не исключали роста зарплат и пенсий в стране. Правда, глава статистического ведомства Миладин Ковачевич предупредил, что для такого повышения рост ВВП должен составлять ежегодно не менее, чем 4,5%.
Возможно, Сербия и росла бы такими темпами, но карты спутала пандемия и карантин. Запреты для граждан и бизнеса резко обострили экономические проблемы. Например, в стране чрезвычайно низкая инфляция — 0,7%. Но это проявление не силы, а, скорее, слабости экономики, свидетельство низкого уровня платёжеспособного спроса. «Население просто не имеет достаточных средств, чтобы цены пошли в рост. А это в свою очередь означает для производителей сложность сбыта, ограничения в росте ВВП и доходов», — говорит Гойхман.
Первый квартал этого года показал снижение ВВП на 0,6%. Проявлением слабости экономики и материального положения населения выступает и очень высокий уровень безработицы — 9,7%. Среди молодёжи безработных и вовсе 25%.
Также на экономике Сербии негативно сказывается государственный сектор, масштабы которого остаются все еще значительными с советских времен, считает инвестиционный стратег УК «Арикапитал» Сергей Суверов.
К этому стоит добавить относительно высокий уровень коррупции, неблагополучную демографическую ситуацию, неэффективную, по классическим европейским меркам, судебную систему, а также замедление темпов структурных реформ, наметившихся в последнее время.
«Кроме того, добавила проблем и пандемия коронавируса, из-за которой уменьшился объём экспортных потоков со стороны основных торговых партнеров Сербии в ЕС. В результате, уровень безработицы в стране стал гораздо выше, чем в целом по Европе», — отмечает Суверов.
Такие страны, как Сербия, Венгрия, Молдавия, Армения, а в последнее время и Белоруссия пытаются для решения своих экономических проблем находить баланс между выстраиванием отношений с Европой и одновременно с Россией и с Евразийским союзом, отмечают эксперты. Выгоду такие страны ищут и тут, и там — и на Востоке, и на Западе. И в этом нет ничего удивительного, поскольку исторически так сложилось, что страны юго-восточной Европы беднее развитых стран, образующих костяк Евросоюза, отмечает старший аналитик «Альпари Евразия» Вадим Иосуб.
Связь Сербии с Россией оказалась настолько тесной, что посол России в Белграде Александр Боцан-Харченко был вынужден опровергать информацию Центра евроатлантических исследований о том, что в сербских беспорядках прослеживается «русский след».
«Удивляет то, насколько искривлено может быть восприятие реальности у «экспертов», отыскавших «российский след» в организации беспорядков в Сербии», — приводит слова посла «Интерфакс».
«Венгрия — одна из самых развитых стран европейского региона, а по меркам «старой Европы» — середнячок. Экономика Сербии существенно отстает, а Молдавия — одна из самых бедных стран Европы, если судить по такому показателю, как ВВП на душу населения, рассчитанного по паритету покупательной способности», — отмечает Иосуб.
По итогам прошлого года на одного венгра приходилось $33 033 (это больше, чем в России — $30 521). На одного серба — в два раза меньше, $16 761, а на жителя Молдавии еще почти в два раза меньше — $7 664, этот показатель меньше, чем у Украины, добавляет Иосуб.
Понравиться и нашим, и вашим
Сербия и ряд восточноевропейских стран действительно пытаются «усидеть на двух стульях», активно контактируют с Москвой и Брюсселем. «Россия является для стран Восточной Европы даже в условиях санкций важным рынком сбыта их экспортной продукции, в том числе сельскохозяйственной, а также зачастую источником кредитования, как в случае с Молдавией. Эти связи частично объясняются исторической традицией, а также наличием пророссийских настроений у части политической элиты этих стран», — считает Суверов.
«Попытки понравиться и Москве, и Брюсселю во многом вынужденные. Для Сербии эта тактика не приносит особых преимуществ. С позиции, как ее оценивает руководство ЕС, идейная близость Белграда к Москве – скорее, негатив», — считает Гойхман.
Например, Сербия не может присоединиться к европейским экономическим санкциям против России хотя бы потому, что получает постоянную помощь от России в различных формах. А это повод для беспокойства со стороны ЕС.
С другой стороны, у значительной части сербского населения, ориентированной на «братскую Россию», огромный скепсис вызывает перспектива сближения с ЕС.
Преимущества такого сближения кажется некоторой части сербского электората неочевидными.
«В результате эти два вектора в политике не дополняют, а, скорее, противоречат друг другу, поскольку предъявляют разные, порой несовместимые требования к экономической практике, к законодательству Сербии», — отмечает Гойхман из Телетрейд.
Политика «двух стульев» приносила финансовые выгоды, когда страны Восточной Европы сильно зависели от поставок российского газа, сами цены на газ для той или иной страны были увязаны с уровнем «дружбы» с Россией, напоминает Иосуб. «Однако после принятия Европейской энергетической хартии, рынок энергоресурсов в Восточной Европе все очевиднее переходит на рыночные рельсы, открывает возможности для конкурирующих поставщиков энергоресурсов и ценообразование теперь менее политизировано», — говорит Иосуб из «Альпари Евразия».
Имеется еще один «минус» сближения восточноевропейских партнеров с Россией. «Двойная политика может нести риски недовольства не только Брюсселем, но и Вашингтоном, и даже нести санкционные риски для ряда компаний этих стран, сотрудничающих, например, с российской оборонной отраслью», — уточняет Суверов.
И наконец, руководство Евросоюза в последнее время само не стремится расширять границы за счет приема новых членов, поощрять их экономически и финансово, отмечают эксперты. В ЕС усиливаются центробежные силы после проблемы с госдолгом Греции и брекситом, а миграционный кризис и коронакризис только усиливают этот тренд.
Рустем Фаляхов
По материалам: “Газета.ру”
