Что поможет вернуть утраченное доверие граждан и власти?
Чем топ-менеджер национальной корпорации отличается от 18-летней студентки, не имеющей родственников в политико-олигархической среде?
Любой школьник ответит на этот вопрос без запинки – дело не в возрасте или образовании, и даже не в размере доходов. Разница в том, что первый может приказать водителю своего лимузина, только что сбившего малыша, двигаться дальше, не опасаясь последствий, а вторую, окажись она в неурочном месте да еще с крамольной белой ленточкой на одежде, могут схватить, заковать в наручники и обвинить в разжигании смуты и нападении на полицейских, чтобы другим неповадно было. А солидные, грамотные люди будут обсуждать ее преступление и тратить гигантские деньги на многостраничное сочинение новых правил наказания демонстрантов, забыв о других государственных делах.
То, что в стране давно уже сосуществуют два типа людей – облеченные властью и все прочие, и что живут они как будто на разных планетах, многократно уже описано и показано. Как и то, что административный, то есть бюджетный ресурс использовался в основном для улучшения жизни привилегированного класса (это, кстати, было и в советское время). Новое – в другом: в том, что существующая неприятная диспропорция и очевидная несправедливость получила в последние дни легальный статус. Подтверждение тому – в десятках решений и назначений, в законодательных инициативах и официальных комментариях.
По сути дела, основной месседж последних дней не дает возможности усомниться в том, что приоритет новой власти – защита самой власти и полезных ей людей и правил. Причем – любой ценой. Все остальное – второстепенно, а те, кто сомневаются, – враги, отщепенцы и никчемный народишко. Они побеждены в ходе триумфально прошедших выборов, равных которым по чистоте еще не знала страна, да и весь мир. Недрогнувшим голосом, глядя прямо в экран на миллионы телезрителей, эти слова произносит новый тайный орденоносец и, как он утверждает, истинный православный, руководитель ведомства.
Обыватель изумлен искренне. Он такого еще не слышал – ни при Брежневе, ни после. Изумление, впрочем, довольно быстро захлестывают другие эмоции, дремавшие где-то на обочине сознания, не привычные обленившемуся уму.
«К вранью мы привыкли. И даже готовы понять. Вот перебарщивать не надо», – так сказал заслуженный педагог, старый знакомый, рассказывая о развитии событий после выборов в подмосковном городе, который по официальным сводкам победы «Единой России» приблизился к рекордам Северного Кавказа. Город давно известен как образец полного беспредела в правовом и социальном плане, ярчайший пример глубокого сращивания криминала и местной власти.
Ни обращения в суды, ни выступления СМИ, ни жалобы в Москву годами ничего не меняли. Люди, которые остались там жить, казалось бы, ко всему привыкли. Понятно, нарушения во время избирательной кампании и самих выборов тут были покруче, чем в других местах, – с похищением заезжих наблюдателей, драками, угрозами и прочим. Но и эти, и другие нарушения произвели странный эффект – горожане перестали бояться. Перестали бояться учителя, которых заставляли сбрасывать бюллетени, перестали бояться рядовые полицейские, лавочники, домохозяйки, видевшие расправу с неугодными. Люди начали рассказывать и писать, выходить на улицы – их волновали не московские события, а свои, «доморощенные»…
«Просто достали они всех, бесстыжие» , – закончил мой собеседник, и в его словах прозвучал тот главный невысказанный лозунг, который объединил сотни тысяч очень разных людей на улицах российских городов и поселков. А также миллионы тех, кто не вышел на улицы, но при этом имеет глаза и уши, и не разделяет восторгов от того, что богатые станут еще богаче, начальство – еще более неподсудным, а простые труженики будут работать больше, получать меньше, платить за все и не иметь возможности участвовать в процедуре принимаемых от их имени решений.
Стыд – категория, конечно, не политическая. Но имеющая прямое отношение к судьбам политиков и политики. Наличие стыда – признак присутствия не только некоторых нравственных понятий, но и простого здравого смысла. Другими словами, необходимое условие того взаимного доверия власти и граждан, без которого невозможно стабильное развитие страны. Вернется здравый смысл – начнет возвращаться и утраченное доверие, о котором сегодня мечтают и демонстранты на улицах, и контролирующие их полицейские, и ветераны, и школьники, и правые, и левые, и верующие, и принципиально беспартийные атеисты.
Надежда АЖГИХИНА
