Почему в России стреляют?
Не успели отгреметь выстрелы в московской школе, как случилась страшная трагедия в главном кафедральном соборе Южно-Сахалинска. После расстрела московским школьником своего учителя и полицейского я слышал по радио сетования, что трагедию можно было бы предотвратить, если бы охранником в школе был профессионал, а не пенсионер, и вообще, нужно, чтобы школы охраняла полиция. А в сахалинский храм ворвался профессиональный охранник с помповым дробовиком, которого никакая полиция бы не остановила. Депутаты и руководство МВД изощряются в ужесточении контроля над продажей и хранением оружия. А сахалинский стрелок отслужил в армии, поступил на службу в охранную фирму, прошел медкомиссию, в том числе психиатра и нарколога. Никто не выявил у него никаких отклонений, и сахалинец получил право на ношение огнестрельного оружия.
Убита монахиня и неизвестный мужчина, горюют прихожане, им соболезнует вся страна. Но я уже не хочу слушать радио, потому что там опять начнутся никчемные дискуссии – а не охранять ли церкви с помощью армейского спецназа в бронежилетах или сразу танк у входа ставить. О телевидении не говорю, потому что смотреть российские телеканалы не могу физически. Рейтинг и реклама – вот боги, которым молятся продюсеры и ведущие нашего ТВ, хотя на самом деле это не боги, а черти с рогами.
В России неадекватны не только радио с телевидением, но и многие другие социальные институты. Вот начальство города Петербурга решило охранять общественный порядок с помощью патрулей, усиленных представителями национальных диаспор. Подразумевается, что потенциальные хулиганы, представители нацдиаспор, будут более сговорчивыми, если их увещевать будут соплеменники. По умолчанию принимается как должное, что полицию нарушители спокойствия могут и не послушать. Следующим шагом, если следовать такой логике, должно быть включение в состав спецназа, зачищающего от боевиков дагестанские леса, представителей тех самых боевиков.
Абсолютно всем ясно, что никакие из предлагаемых и уже предложенных мер борьбы с разгулом насилия не помогут. Всем ясно, почему предлагаемые меры недостаточны. Потому что истинные причины лежат настолько глубже, что говорить об этом никто не решается.
Сейчас главная надежда – на запрет или строгую цензуру информационного потока. Западные кинобоевики, иноземные «шутеры», то есть компьютерные игры-стрелялки наверняка будут если не запрещены, то уж точно строго осуждены и взяты под неусыпный контроль. По- хорошему, надо бы запретить и обсуждение трагических происшествий в средствах массой информации, потому что это делает расстреливающих людей изуверов всенародно известными и даже популярными личностями, на что они возможно и рассчитывают. В интернете уже появились поклонники у московского школьника-убийцы.
Готов поспорить, что все нынешние и будущие запреты не помогут. Как вы знаете, в природе есть закон сохранения энергии. А в человеческом обществе есть закон сохранения социальной энергии. И положительной и отрицательной. И если социальное напряжение достигает определенной черты, то оно ищет выхода и прорывается там, где может. Запреты лишь перемещают направления этого прорыва в сторону незапрещенных зон.
Кстати, в Америке, откуда к нам пришли кинобоевики и компьютерные стрелялки, и где стрелки-социопаты убивают людей довольно часто, раньше такого разгула насилия не было.
А оружие в свободной продаже в США было всегда. Но стрелки-убийцы появились и размножились всего несколько десятилетий тому назад. Когда американское общество стало меняться. Идеолог анархии и индивидуальной свободы Петр Кропоткин считал Америку первой половины 19-го века идеальным обществом свободных людей. О нынешней Америке он такого бы не сказал и не подумал. Времена покорения Дикого Запада ушли в прошлое. Америка изменилась, и эти изменения отразились в первую очередь в американском кинематографе. Раньше не было фильмов ужаса вообще. Сейчас их множество и они играют, как уверяют их авторы, психотерапевтическую роль. Возможно, так оно и есть. Но, заметим, что даже боевики про наемных убийц раньше были другими. Да и актеры, которые в них играли, были не похожи на нынешних.
Один из самых знаменитых американских актеров, Оди Мерфи, был самым настоящим героем Второй мировой войны. Невысокого роста и щуплого сложения, когда началась война, он приписал себе год и пошел на фронт добровольцем. Он был дважды ранен, совершил множество подвигов – спасал попавших в засаду товарищей, брал штурмом укрепленные пункты немцев, проявлял абсолютное бесстрашие. Мерфи получил военных наград больше, чем любой другой воин во всех армиях союзников.
После войны Оди Мерфи испытал депрессию и стал наркоманом. Когда ему предложили медицинскую помощь, он отказался. Заперся в отеле на неделю, и вышел оттуда здоровым человеком. Ему предложили сниматься в кино. В одном из фильмов Мерфи сыграл наемного убийцу, который прибывает в небольшой городок и держит в напряжении всех обывателей. Кого он должен застрелить – неизвестно. Все боятся за себя, потому что все не без греха. У каждого свои скелеты в шкафу. Каждый совершил что-то нехорошее и достоин наказания. В итоге выстрел так и не раздается, тот, кого должен был убить киллер, умирает от страха, а герой Оди Мерфи жертвует собой, не желая причинять зло невинным людям. «Нет имени на пуле» – так назывался тот фильм. И на самом деле это был вовсе не фильм-стрелялка, которых сейчас не счесть, а социальная драма, вскрывающая болезни общества.
Сейчас таких фильмов в арсенале не только американского, но и в целом западного кинематографа практически нет. Нет, благородный герой (таких играл, например, Джон Уэйн), насовсем не исчез. Но борется он, как правило, с внешним злом – с террористами. А средством социальной психотерапии стали фильмы ужасов.
И вот весь этот ассортимент информационных лекарств, предназначенных для чужого социального организма, выплеснут в мозги наших граждан. О наших фильмах я даже и говорить не хочу. Они не имеют к нашей жизни никакого отношения. И кстати, тот боевик, в котором сыграл американский герой Оди Мерфи, вполне можно было бы переложить на российский лад.
Представьте себе, в город Мухославск, приезжает знаменитый на всю Россию киллер Никола Питерский, одно имя которого заставляет дрожать от страха. Все знают, что если он появился в городе, значит кто-то умрет. Дрожат от страха продажный судья, коррумпированный ментовской начальник, разбогатевший на откатах мэр, не спят по ночам кидалы-бизнесмены. Они подползают на полусогнутых к грозному мстителю – возьми, мол, деньги и уезжай, мы тебе стократ больше, чем твой наниматель, заплатим. «Нет имени на пуле» – отвечает им благородный киллер, – «Кто ни в чем не виновен, тому нечего бояться, а кто грешен, тот, по-любому, от возмездия не уйдет».
Боюсь, что такому фильму никто не поверит. Назовут социальной утопией. Сотни и тысячи российских коррупционеров, продажных ментов и изворовавшихся бизнесменов живут-поживают и добра наживают. Давайте скажем вслух – в России построено общество вопиющей социальной несправедливости. Она во всем – в неравенстве доходов и возможностей, в равнодушии к страданию ближних и дальних, в публичном сборе средств на лечение миллионеров и забвении тысяч больных детей и стариков.
Главным психотерапевтическим средством в России стало шоу. То есть – аттракцион, как сказал бы великий Сергей Эйзенштейн. Сейчас мы принимаем сильнодействующее социальное лекарство – сочинскую олимпиаду. Оно помогает не всем. Поэтому раздаются выстрелы в школах и церквах. Некоторые российские начальники (те, которые не спят в открытую на массовых мероприятиях) понимают, что негативную социальную энергетику одной олимпиадой не уймешь. Поэтому таких психотерапевтических мероприятий будет много. Нас будут лечить чемпионатами и универсиадами. К ним добавятся обещанные полеты на Луну и даже на Марс.
…Лечить социальные болезни развлечением можно. Только толку от этого не будет. Нынешняя российская молодежь (а сахалинский стрелок и московский школьник-убийца – молодые люди) называет себя потерянным поколением, у которого нет будущего. Спортивных высот могут достичь только единицы, а остальным что делать?
Депутаты и правоохранители сейчас, наверное, ломают голову – а что бы еще запретить? Наверное, запретят уже запрещенную нацистскую символику – ведь сахалинский стрелок весь обвешался свастиками.
А может быть полностью запретить социальный протест, даже неосознанный? Эффект –то будет тем же самым – нулевым.
Наверное, должно пройти немалое время, чтобы даже самые инфантильные из российских начальников (ну то есть те, которые спят в открытую на массовых мероприятиях), поняли, что запреты не могут искоренить социальное зло. А зрелищные шоу только загоняют его вглубь.
Если говорить начистоту, то сегодня единственной национальной идеей являются деньги. Все остальные придумки – обман трудящихся. В этом источник всех социальных болезней. Общество, устроенное таким образом, по определению недолговечно. Но пока оно существует, то здесь, то там будут появляться известные и неизвестные люди с оружием в руках. Они злы на весь мир, эта злость их терзает и не дает покоя. Они не могут уничтожить весь мир, и поэтому будут стрелять в тех, кто рядом. Нет имени на пуле.
Владимир ПРОХВАТИЛОВ
