Уровень благосостояния россиян может упасть на 3–9% к 2050 году
Всемирный банк (ВБ) в очередном докладе по российской экономике, опубликованном 1 декабря, проанализировал разные сценарии глобального «зеленого» перехода и их влияние на Россию.
Сценарии делятся на базовый инерционный (страны ограничиваются базовыми национальными вкладами в сокращение парниковых эмиссий, предусмотренными Парижским соглашением), кооперативный (все страны, включая Россию, вводят всеобщую «цену на углерод») и два некооперативных инерционных («цену на углерод» вводят только страны — чистые импортеры топлива, но в одном случае они ограничиваются только этим, а в другом — вводят еще и пограничные корректирующие углеродные налоги на углеродоемкую продукцию из таких стран, как Россия). Вероятности реализации этих сценариев не оценивались.
Выгода от глобальной кооперации
Возможно, есть такие «уникальные внешние условия», при которых России выгоднее сохранить статус-кво и не прибегать к амбициозным внутренним реформам по декарбонизации, но даже такой путь делает страну уязвимой к введению пограничных корректирующих углеродных налогов другими государствами, подчеркивает ВБ. Как заявил в интервью РБК директор и постоянный представитель ВБ в России Рено Селигманн, «сохранение статус-кво — более рискованный выбор». «Независимо от того, что думает Россия, в каком направлении ей двигаться, наш анализ показывает, что негативное воздействие на ВВП России и ее доход будет сильнее вдвойне в случае бездействия, чем если Россия будет активно приспосабливаться к изменениям», — подчеркнул он.
Во всех сценариях, рассмотренных Всемирным банком, спрос на углеводороды со стороны экономик, которые принимают внутренние меры по предотвращению глобального потепления, упадет существенно, поэтому ВВП и уровень благосостояния России снизятся к 2050 году относительно базового сценария. Наиболее выгоден для России инерционный некооперативный сценарий, когда страны — импортеры топлива в одностороннем порядке вводят цену на углерод, но без пограничных углеродных налогов: в таком случае, согласно результатам моделирования ВБ, уровень благосостояния России сократится на 3%, а ВВП — лишь на 0,9%. Однако ВБ предупреждает, что делать ставку на такой сценарий России не стоит: «Определить вероятность и сроки формирования широкой коалиции стран, желающих ввести пограничный корректирующий углеродный налог, невозможно, но если такой налог будет введен, то это может максимально негативно сказаться на росте экономики и благосостоянии граждан России».
В некооперативном сценарии с пограничными углеродными налогами уровень благосостояния России падает на 9,2% к 2050 году относительно базового сценария, а ее ВВП — на 4,6%. «Следовательно, участие в совместных действиях по борьбе с изменением климата — более действенная стратегия для России», — утверждает ВБ. В конце октября российское правительство приняло Стратегию низкоуглеродного развития до 2050 года, однако в ней не говорится о намерении ввести «цену на углерод» — этот инструмент называется лишь в числе возможных мер целевого сценария применительно к наиболее неэффективным углеродоемким отраслям. Между тем плата за выбросы углерода — центральный элемент борьбы с изменением климата, который обычно принимает форму налога или торгуемых разрешений (квот) на выбросы, отмечает ВБ. Российская стратегия «не раскрывает подробностей в отношении инструментов политики, которые помогут в достижении этих целей, но, например, исходя из «интенсивного» сценария, можно сделать вывод о возможности реформирования энергетических субсидий и введения «цен на углерод» в той или иной форме», интерпретирует ВБ.
Перспективы «цены на углерод» в России
В Минэкономразвития РБК не подтвердили, что Россия может ввести национальную плату за углерод после 2030 года. Министр экономического развития Максим Решетников в октябре объяснял, что в этом отношении страна скорее пойдет по пути региональных экспериментов и инициатив, которые в случае успеха могут быть расширены на большее количество территорий. «В рамках «сахалинского эксперимента» [по организации торговли углеродными единицами] планируется провести оценку достижения углеродной нейтральности через экономические механизмы регулирования выбросов парниковых газов. Эксперимент предусматривает меры по углеродному регулированию в наиболее углеродоемких отраслях, в том числе и углеродное ценообразование. По сути, это и есть торговля квотами», — передал РБК заместитель министра экономического развития Илья Торосов.
По словам Торосова, сейчас в правительстве обсуждаются разные варианты стимуляции бизнеса к сокращению углеродного следа. «Сюда входит и вариант с созданием сертификационной системы, суть которой в независимом подтверждении соответствия технологий производителя наилучшим доступным технологиям (НДТ). Если такой вариант будет поддержан, сертификат будет означать, что технология фактически низкоуглеродная. Соответственно, такой сертификат может стать аргументом при урегулировании вопроса трансграничного углеродного налога в ЕС», — отметил он.
Еврокомиссия объявила о планах введения трансграничного углеродного механизма (CBAM) в июле этого года — первого в мире косвенного налога на парниковые выбросы, осуществленные в процессе производства товара. Российские власти обеспокоились этими планами, даже несмотря на то что в нынешней версии европейский CBAM не будет распространяться на нефть и нефтепродукты, газ, уголь. Но анализ ВБ показывает, что изолированные планы Евросоюза ввести импортный углеродный налог почти не затронут российскую экономику. Результаты моделирования показали, что сокращение экспорта в ЕС из-за CBAM будет частично компенсировано увеличением экспорта в другие страны, которые такого налога не вводят. С учетом всех эффектов снижение российского экспорта в ЕС к 2035 году может составить всего 0,4–1,2%. «Макроэкономический эффект от этой меры в масштабах всей экономики оценивается как незначительный», к 2035 году российский ВВП будет лишь на 0,06% меньше, чем в базовом сценарии без введения европейского углеродного налога, резюмирует ВБ.
Оптимальный сценарий для нефтегаза
«Зеленая» трансформация также может привести к снижению стоимости ресурсов ископаемого топлива, отмечает ВБ. Наиболее угрожающий сценарий для российского углеводородного сектора — дополнительный кооперативный, при котором страны мира не только вводят единообразную плату за углерод, но и устанавливают ее на высоком уровне, чтобы удержать рост глобальной температуры в пределах 1,5 градуса по Цельсию по сравнению с доиндустриальной эпохой. В этом случае стоимость российских ресурсов нефти, газа и угля может упасть на $400 млрд (в ценах 2018 года) к 2050 году, подсчитал Всемирный банк. Она рассчитана как чистая приведенная стоимость (NPV) доходов от ресурсов, формируемых на протяжении срока эксплуатации отдельных месторождений с 2018 по 2050 год. В сценарии высокой цены на углерод во всем мире больше всего упадет стоимость российского газа — на $267 млрд, а вот стоимость нефтяных ресурсов пострадает меньше всего — минус $63 млрд, что связано с по-прежнему важной ролью нефтепродуктов для транспортного сектора независимо от сценария.
Реализация «обычного» кооперативного сценария, при котором страны введут «нормальную» цену на углерод, приведет к меньшей потере стоимости российских нефтяных ресурсов по сравнению с потерями для газа и угля и по сравнению с другими сценариями, утверждает ВБ. Поэтому совместное установление цен на углерод во всех странах, включая саму Россию, «может отвечать стратегическим интересам российских нефтяных компаний», указывает ВБ. При таком сценарии российские ресурсы нефти дешевеют только на $21 млрд (а, например, природного газа — на $186 млрд). Несколько парадоксально, но в нормальном кооперативном сценарии стоимость российских ресурсов нефти упадет меньше, чем в обоих некооперативных (с введением пограничных углеродных налогов или без). По данным Всемирного банка, это связано с тем, что в сценариях с установлением платы за углерод только в странах — импортерах топлива, таких как государства ОЭСР, Китай и Индия, цена на топливо для зарубежных потребителей вырастет быстрее и процесс замены двигателей внутреннего сгорания, особенно на транспорте, ускорится.
«Возможно, углеводородная отрасль считает, что если Россия просто ничего не будет делать, то есть будет следовать принципу business as usual, это будет менее рискованным, чем активно адаптироваться к новой реальности. <…>. Вы говорите, что нефтегазовое лобби хочет сохранить статус-кво. Но нефтегазовый сектор не контролирует спрос на ископаемое топливо. А Международное энергетическое агентство уже предсказало, что к 2050 году спрос на нефть, газ и уголь обрушится. Что вам нужно делать, если стоимость одного из ваших активов падает? Вам нужно инвестировать в другие активы, в человеческий капитал, возобновляемый природный капитал (леса, океаны, биоразнообразие), которые дают выгоды вашей экономике в долгосрочной перспективе», — сказал Селигманн.
Иван Ткачёв
По материалам: “РБК”
