Как женщина-медик отправилась работать в госпиталь на передовой
Ольга Левитина, которая с начала СВО занималась волонтерством, в мае уже сама надела погоны — подписала контракт с Министерством обороны и в звании рядового приступила к работе в одном из госпиталей.
Ее позывной — «Звезда». В дни дежурства Ольга ассистирует хирургу, делает перевязки, ставит капельницы. Но и волонтерскую деятельность не бросает: между дежурствами ездит по позициям и населенным пунктам в прифронтовой полосе. Попасная, Бахмут, Рубежное, Авдеевка — бойцы находящихся там подразделений получают присланную помощь. Ольга рассказала «МК в Твери» о месяцах, проведенных в зоне боевых действий.
«Медики давно уже — главная мишень»
— Каждое наше утро начинается с гимна, тут, конечно, реальные патриоты, не на словах, а на деле готовые отдать жизнь за свою страну, — рассказывает Ольга. — У стороннего наблюдателя может сложиться иллюзия, что когда человек находится непосредственно в зоне боевых действий, он знает больше всех остальных. Но на деле мы видим только то, что происходит прямо перед нами, а дальше по крупицам собираем информацию с подразделений, которые сражаются на других участках. Таким образом, довольно трудно создать законченную картину того, как именно сейчас протекает СВО, можно говорить только о личном опыте.
Сейчас противник ведет контрнаступление. Возможность атаки на нашем направлении такая же, как, например, дождь в октябре, то есть может случиться в любой момент. Мы все об этом знаем и готовимся.
Дни бывают очень разные, противник ведь не может наступать на всех направлениях сразу, у него нет таких ресурсов.
Обычно по количеству раненых мы понимаем, что начался штурм — наши ребята взламывают оборону врага. Штурмовать позиции мы можем днем, если очень в себе уверены. Тогда ночью эвакуационные группы начинают работать и собирать «трехсотых» и «двухсотых» — раненых и убитых. Это очень опасная работа. Медики давно уже не надевают красные кресты — они главная мишень для противника. Если пойдет группа — три бойца и медик, то первого уберут медика.
Есть «серые зоны», из которых неделями не могут вытащить бойцов. Кто остался жив, приезжает к нам истощенный, с ранениями и инфекцией ран.
Иногда читаешь комментарии в Интернете, и такое чувство, что люди насмотрелись боевиков и думают: вот надел бронежилет и побежал вытаскивать. Это так не работает. Носилки одному тяжело тащить, бегут двое или трое. Обычно это лесополоса, и, как правило, она уже вся просматривается и простреливается врагом. Только ступили в «серую зону», началась работа минометов. Бывает, что вся эвакуационная группа погибает.
Пока на Запорожском направлении бои, а на нашем направлении случается затишье — мы готовимся, стягиваем резервы, отдельные бригады ездят тренироваться на полигон. Мой дивизион ПВО хоть и находится в относительном тылу и не рассчитан на прямой боевой контакт с противником, но командир всех гоняет. Ведь вражеские диверсионно-разведывательные группы — ДРГ — еще никто не отменял. Ну, и охота противника на наши комплексы ПВО, как охота на льва в саванне, — дело престижное. Это притягивает к нам внимание, повышает уровень риска.
Поэтому мы постоянно отрабатываем всю полевую тактику: штурм окопов, защита, эвакуация, занимаемся огневой подготовкой. Иностранные наемники, а их на стороне ВСУ немало, не берут пленных, в наших интересах уметь себя защитить.
При этом, чтобы нас уничтожить, врагу не обязательно подходить близко. На днях прилетел «Град» с кассетным зарядом: целились в КПП, попали в мирных жителей. Всех доставили к нам в медбат, много было с тяжелыми ранениями, но после экстренных операций их состояние стабилизировали и отправили в тыловые госпитали.
С огнестрельными ранениями, кстати, к нам поступает мало, в основном — минно-взрывные и осколочные. Минометы 82-го, 120-го, 150-го калибров — противник ничего не жалеет. Работают кучно и прицельно. Основная борьба идет за высоты, кто контролирует высоту — у того тактическое преимущество.
Кодовое «шампанское»
— Когда Бахмут, он же Артемовск, взяли, я встретилась с нашими друзьями из «оркестра». Это была долгожданная встреча, — продолжает Ольга. — Мы с ними начали работать, когда они только заходили. Было четыре единицы техники и кое-что еще из бытовых принадлежностей, негусто, одним словом. И не сказать, что мы обеспечили их всем, но помогли переждать перебой с обеспечением. А они такого не забывают.
Им уже Ягодное штурмовать, и мы тут со своими «КамАЗами» гумпомощи. Подружились. Отряд, которому мы помогали, — артиллеристы. Все видео из популярных телеграм-каналов, где показывали «дорогу смерти» на Хромово и Часов Яр, — это работа наших парней из «оркестра». Почти семь месяцев мы общались ребусами и загадками. Выработали свой язык. С одной буквы угадывали населенные пункты, кто где находится. А когда встретились, то было ощущение, что человек родной.
Был момент, пропали на месяц. Я все понимаю, боевая обстановка… Мысленно я с ними попрощалась. Девчонкам нашим в тверской штаб ничего не сообщала — они бы переживали очень. Надя наша всегда собирала их как самых родных, назвала их «пупсики», а они, кстати, без обид.
А потом вышли на связь! Если честно, я очень отругала их. Говорю, хоть смайлик пришли, букву, слово, дай знать, что живы. Нам поэм не нужно. С тех пор всю мясорубку в Бахмуте выходили каждый день на связь. Живы, работаем. У нас была секретная фраза «шампанское уже нужно открывать?» Это означало, на каком этапе идет зачистка. То его нужно было просто купить, потом поставить в холодильник, ну, и итог — сами все помните. Вся страна открыла шампанское за парней, которые проделали просто титаническую работу.
Связь и взаимодействие
— Работа у наших бойцов сложная, и речь не только о противнике. Есть моменты, которые настоятельно требуют решения. Например, связь. В одном полку саперы могут быть на «хайтерах» (тип рации. — Авт.), минометчики — на «кирисанах», а штурмовики — на «моторолах», а ведь надо корректировать огонь, вызывать эвакуацию, решать другие задачи. Мы как можем решаем этот вопрос, собираем средства, закупаем рации, чтобы у как можно большего числа подразделений они были однотипными.
Я тут вижу, как работают спецназовцы, с которыми мы взаимодействуем. Они в связке с танкистами, с артиллерией, обнаруживают цели и уже дальше корректируют огонь. От такой работы всем хорошо.
СВО — это стайерская дистанция. Тут спринтеров нужно брать только на отдельные задачи. И очень нужны стратеги, которые могут посмотреть на все с высоты, кто может видеть на шаг вперед и кто любит свою страну.
Молодые нужны, смелые, кто умеет принимать решения и может думать не по шаблонам. Боевые действия сейчас не те, что были в Афгане или Чечне.
Сейчас очень много современных технологий, скоро будут ходить киборги и роботы, тем, кто курвиметром измеряет расстояние на карте, придется очень непросто. Но за полтора года наша армия многому научилась, исправлены многие ошибки, ребята у нас храбрые и мотивированные, я верю, что у нас все получится.
Фото: pixabay
Игорь Докучаев
По материалам: “Московский комсомолец”
