В России эта идеология приобретает смысл консервации.
Консерватизм в российской политике сегодня стал востребованным и модным явлением. Его сторонники называют эту идеологию серьезной, предполагающей экономический либерализм, сильную внешнюю и оборонную политику. Однако в России консерватизм приобретает новые, не свойственные ему изначально черты.
Как пишет «Московский комсомолец», в России сегодня настоящего консерватизма попросту нет.
Главное – личность
Консерватизм как политическая идеология противостоит двум другим великим политическим идеологиям — либерализму и социализму. Консерваторы — как любые здравомыслящие люди — не выступают против развития; они стремятся лишь максимально использовать для нужд его обеспечения базовые человеческие устремления и ценности, отмечает издание.
Главная идея консерватизма — это идея незыблемого значения человеческой личности. Консерваторы везде и всюду в мире стремятся максимально оградить индивида от посягательства государства на его собственность и свободы — и это одна из важнейших основ современного консерватизма. Консерватизм ставит личность во главу угла при своем анализе общества, а уже из этого приходит к тому, что само общество должно уметь себя защитить, отстоять свое влияние в международных делах и т.д. Развитие, по мнению консерваторов, не должно ломать общественные устои нравственности и порядка.
В России «консерваторы» выглядят столь же самопровозглашенными, как и правительства разного рода «народных республик», отмечает «МК». Их «консерватизм» в большинстве случаев выводится не из того источника, который они считают наиболее удачным для обеспечения прогресса, а из отрицания необходимости прогресса как такового.
Настоящие консерваторы, пишет газета, поставили бы на повестку дня, прежде всего, — развитие экономических свобод и сокращение перераспределительных функций государства. Наши «консерваторы», напротив, нарастили долю государства в экономике с менее чем 30 до более чем 60% ВВП за какие-то пятнадцать лет.
Вторым важнейшим требованием консерваторов в российских условиях неминуемо стала бы борьба с коррупцией: именно на этом «ловят» своих оппонентов консервативные политики во всех странах мира. Говорить о том, каких масштабов сегодня достигает коррупционная составляющая наших властей, думается, будет излишне.
Третьим требованием могло бы стать уважение к семейным ценностям и принципам нравственности — но тут достаточно сравнить, сколько представителей российской и, например, американской политической элиты (а еще лучше — ее консервативной, республиканской части) женаты вторыми и третьими браками, и все будет ясно.
Четвертым требованием всех консервативных сил является ограничение иммиграции. В России мы видим, как стремительно растет поток мигрантов.
Принципы консервации
Однако самым удивительным образцом российского «консерватизма» является триумфальный возврат в риторику и практику опыта Советского Союза — страны, воплощавшей самое радикальное в истории отрицание любого консерватизма. Великие консерваторы конца ХХ века — Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган — прямо называли антикоммунизм одной из важнейших черт консерватизма. Но при этом у нас то и дело возникают инициативы по оправданию сталинского культа личности…
Быть одновременно социалистом и «консерватором» можно только в России — «стране возможностей»; в любом нормальном обществе подобное невозможно, пишет «МК».
Причина всех указанных явлений банальна. То, за что выступают сегодня российские политики, — это не идеи консерватизма, а принципы консервации. В России главную задачу видят не в том, чтобы мобилизовать базовые ценности, присущие практически любому человеку, на нужды развития, а в том, чтобы любое развитие остановить, а мотивацию к нему — разрушить.
Между тем, в концепции истинного консерватизма не находится места застою — как показывает практика, темпы экономического развития оказываются при консерваторах выше, чем при социалистах, озабоченных не столько наращиванием производства, сколько перераспределением произведенного. Так что, констатирует автор издания, консерватизм как политическое течение чужд России и был чужд ей всегда. Достаточно взглянуть на историю, чтобы понять: на протяжении трехсот лет консерваторы во всех европейских странах находились друг с другом в активном — и равном — интеллектуальном диалоге, но никогда не считали, что в России у них есть соратники.
То, что сегодня есть в России, не является «консервативной революцией» по подобию тех, которые случились на Западе в начале 1980-х годов и позволили ему выйти из социал-демократического застоя. «МК» называет это банальным консервированием постсоветского общества со всеми его слабостями и пороками, вызванное паническим страхом перед любым развитием, который всегда был свойственен отечественным охранителям — и который в итоге приводил к потрясениям, несовместимым с нормальной жизнью страны. Именно к ним, к сожалению, и толкают всех нас «консерваторы» провластного типа.
Евгений КОСТИН
