Гала Анжелена Прельжокажа на фестивале “Дягилев P.S.”
В Александринском театре международный фестиваль искусств “Дягилев P.S.” отметил 30-летие Балета Прельжокажа из Экс-ан-Прованса: труппа-юбиляр дала массивный концерт из произведений знаменитого французского хореографа, а сам Анжелен Прельжокаж принял главный фестивальный приз — статуэтку с любимым дягилевским девизом “Удиви меня!”. Из Санкт-Петербурга — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Петербургский “Дягилев P.S.” совершенно по-дягилевски не ограничивает себя ни жанрами, ни видами искусства. Однако среди выставок и чисто музыкальных событий балет все-таки доминирует: в фестивале участвуют три именитые компании гастролеров. И лишь одна из них — Ballet Preljocaj — приехала, минуя Москву, специально к дягилевцам, да еще в свой 30-летний юбилей: за эти годы французский албанец Анжелен Прельжокаж из дерзкого варвара, которому было позволено все, превратился в почтенного руководителя и автора, каждый хореографический шаг которого французы рассматривают под микроскопом: не устарел ли? не повторяется ли? не делает ли уступок масскульту?
Для России Анжелен Прельжокаж все еще остается возмутителем спокойствия, хотя сюда он наезжает с конца прошлого века, а балеты его ставят Большой и Мариинский театры. “Дягилев P.S.”, редкий сезон обходившийся без визита компании Прельжокажа, юбилей решил отметить дайджестом постановок своего любимца, попросив его составить гала из best of the best. Хореограф, принципиальный противник концертно-парадного жанра, скомпилировал фрагменты без зазора — так, чтобы один перетекал в другой, перекликаясь с ним по смыслу, и назвал первую часть вечера “Ностальгией”, а вторую “Трагедией”. Что казалось весьма уместным в контексте недавних терактов, жертв которых зрители Александринки почтили минутой молчания.
“Ностальгия” Анжелена Прельжокажа оказалась чувством вялым, бедным и занудным. Хореограф, вообще-то отличающийся редким темпераментом, нетипичным для современного танца пристрастием к сюжетам и умением ставить раскаленные эмоциями дуэты, объединил в “ностальгическом” акте свои хореографические “абстракции”. Фрагменты из некогда поставленного в Большом театре спектакля “А дальше — тысячелетие покоя”, из неизвестных нам “Спектрального анализа” и “Возращения в Берратам” — небогатые по комбинациям, нарочито сдержанные в чувствах, однообразные по синхронной композиции — лишь укрепили давнее подозрение, что философствование и игра с формами не самые сильные стороны пассионарного автора. И если бы не соло из “Ночей”, в котором голая спина танцовщицы стонала в вечной женской муке отвергнутого чувства, и не потрясающая Орели Дюпон, рано отправленная на пенсию этуаль Парижской оперы, исполнившая знаменитое сексуальное адажио из “Парка” с обжигающе точными психологическими деталями (даром что ее партнер хорват Леонард Яковина был совершенно деревянным — говорят, из-за больной спины), “Ностальгию” можно было бы прописывать в качестве снотворного.
“Трагедией” хореограф назвал любовные поединки, причем даже со счастливым (как при пробуждении Белоснежки или первой встрече Ромео с Джульеттой) исходом. Фирменные дуэты Прельжокажа, в которых плотская страсть явлена с такой беззащитной открытостью и неханжеской отвагой, что в жаркой схватке тел звенит зов великой любви, всегда кульминация его балетов, режиссерский выстрел, убивающий наповал. В гала же их дали целую очередь, отчего эффект убавился: обнаружились повторяющиеся приемы (вроде вращения в поцелуе), схожие поддержки, актерские мизансцены. Вообще-то редкий автор выдержит испытание таким гала — в личном лексиконе хореографов излюбленные “слова”-движения неизбежно повторяются. Но, во-первых, у Прельжокажа эти движения очень уж бросаются в глаза своей однажды найденной выразительностью, а во-вторых, теперешние солисты труппы явно уступают виденным ранее. Отравленная Белоснежка (Нагиша Шираи) слишком крупна и рыхла для этой партии: когда отчаявшийся принц шмякает об пол ее пышнотелой тушкой, это создает чуть ли не комический эффект. Крошечная белокурая нимфетка Джульетта (Эмили Лаланд) чрезвычайно трогательна, однако в сцене с самоубийцей Ромео ей не хватает мощи и амплитуды — того почти звериного взрыва танцевальной энергетики, благодаря которому горизонтальные туры в воздухе на грудь сидящего партнера достигают шекспировского накала, вознося весь дуэт на олимп современной хореографии.
Перед началом концерта Анжелен Прельжокаж, искренне польщенный врученным ему призом “Удиви меня!”, рассказал о роли русских в его биографии. Оказывается, пропуск в большой балет ему подарил Рудольф Нуреев: тогдашний худрук Парижской оперы заказал “современнику” постановку в главном театре Франции. Это был “Парк”, увидевший свет через год после смерти заказчика,— спектакль, удививший всех и ставший эмблемой современного балета Франции. Похоже, сейчас Прельжокажу удивлять становится все труднее, он явно перешел в категорию мэтров. К слову, Сергей Павлович Дягилев от мэтров избавлялся решительно — как только те переставали удивлять.
Фото:
По информации: Коммерсант.ru
