Пионер электронной музыки о ее истории, роке и сексе
Французский композитор, пионер электронной музыки Жан-Мишель Жарр выпустил этой осенью первую часть своего большого проекта «Electronica». В записи «Electronica» приняли участие самые яркие экспериментаторы последних 40 лет — от Tangerine Dream и Лори Андерсон до Моби и Massive Attack. Жан-Мишель Жарр прибыл в Москву, чтобы провести автограф-сессию для российских поклонников, после которой поговорил с БОРИСОМ БАРАБАНОВЫМ о том, как проходила запись альбома, рассказал, чем сейчас дышит Париж, и поделился своими соображениями насчет Владимира Путина.
— Чего вам больше несли на подпись — CD или винила?
— Винила было много. Пластинки несли самые разные люди, от тех, кто знает меня со времен альбома «Oxygene», до совсем молодых. Мне кажется, в наше время, когда музыка становится в целом все более и более виртуальной, таким аналоговым, сделанным из плоти и крови существам, как мы, нужно что-то материальное, то, что можно потрогать. Если CD — это усредненный носитель, то в виниле есть тактильная магия. Когда я думаю о будущем музыкальных носителей, я вижу два полюса — цифру и винил. Интересно, что многие из тех, кто покупает виниловые альбомы, до этого скачивают их в «цифре». И если им нравится, они хотят иметь эту же музыку в осязаемом виде.
— Около семи лет назад во время визита в Москву вы рассказывали о том, как участвуете в разработке устройства, позволяющего улучшить акустические ощущения от прослушивания музыки в формате mp3. Вы по-прежнему задействованы в разработке звукового оборудования?
— Да, наша компания продолжает разрабатывать новое оборудование с очень высоким качеством звука. Сейчас мы много работаем над внешним видом устройств. Ну, представьте себе, например, стереосистему AeroSkull, которая выглядит как череп в солнцезащитных очках (в них как раз спрятаны динамики). Или же это может быть собака AeroBull, такая, знаете, в духе Джеффа Кунса. Мы хотим показать, что устройства для воспроизведения звука — это не только качество, но и веселье. Опять-таки это способ соотнести музыку с объектом, показать, что она может быть не только маленькими пластиковыми наушниками или динамиками в лэптопе.
— Как я понимаю, это все недешевые штуки.
— Наоборот, я как раз за то, чтобы держать доступные цены на наши товары. Маленький череп с колонками может стоить €79, большой — около €200 и выше, до €700–800. Но не более.
— Давайте поговорим о вашем альбоме. В основе ваших лучших работ всегда лежала концепция, единая мысль. Когда вы начинали работу над альбомом «Electronica», что появилось раньше — музыкальная концепция или идея коллабораций с разными музыкантами?
— Электронная музыка сейчас повсюду, она не знает границ. Мой новый альбом «Electronica» охватывает более 40 лет истории электронной музыки, то есть практически все то время, которое длится моя карьера. Я решил поделиться своим ДНК с людьми, которые связаны с электронной сценой напрямую или косвенно. На альбоме «Electronica» размещены коллаборации с представителями нескольких поколений. Мне показалась интересной мысль о том, что электронная музыка находится вне времени. Мне захотелось сделать такой альбом, в котором на равных стояли бы рядом немецкие классики электронной музыки Tangerine Dream и молодые музыканты, такие как Fuck Buttons или Gesaffelstein. И еще у меня было желание поработать с людьми, которые являются для меня источниками вдохновения — с Моби, Air, M83, Massive Attack. У них есть общая черта — абсолютно узнаваемый саунд. У них очень органичный подход к звуку. Мы все гики, сумасшедшие ботаники за компьютерами. Когда все они неожиданно стали соглашаться на мое предложение об участии, это меня очень вдохновило, и я написал гораздо больше музыки, чем рассчитывал. Поэтому альбом разделен на две части, и вторая часть выйдет в апреле 2016 года.
— В альбоме есть и люди, которые ассоциируются в первую очередь с гитарной музыкой, например Пит Таунсенд из группы The Who.
— Давайте не забывать о том, что Пит Таунсенд был одним из первых, кто стал использовать синтезаторы и секвенсоры в рок-музыке. Вспомните хотя бы альбом «Who`s Next» или песню «Baba O`Riley» c этой долгой клавишной секвенцией. The Who раздвигали границы сценического действа, они ввели в обиход понятие «рок-опера». Так что у нас с Питом много общего. В списке моих потенциальных партнеров для этого альбома он стоял очень высоко. «Travelator» — композиция, которая получилась у нас с Таунсендом,— вошла в альбом «Electronica» лишь частично. В январе мы опубликуем ее целиком, отдельным релизом.
— Вы говорите, что электронная музыка не знает границ, и это совершенно справедливо. Например, сегодня у музыкантов нет необходимости во время записи находиться всем вместе в одном помещении. Можно обмениваться файлами по почте. Для вас был важен личный контакт с вашими партнерами?
— Я тоже могу вас спросить: вам безразлично говорить со мной здесь или делать это интервью по скайпу или по телефону?
— Я предпочитаю личное общение.
— Конечно, сейчас музыканты в основном записывают гостевые партии в своих студиях и потом пересылают по почте. В моем проекте все было наоборот. В первую очередь мне было важно встретиться с моими коллегами. Я путешествовал, физически передвигался в пространстве. Это все есть в документальном фильме, который мы снимали во время записи альбома. Мы c моими товарищами находились в студии вместе, были вместе внутри креативного процесса. Мы имели возможность делиться секретами, узнавать слабые места партнера. Тут ничем не прикроешься. Вся музыка, которую я сочинял, рождалась именно в процессе общения, и я оставлял необходимое пространство для творчества коллег.
— Музыканты старой школы нередко упрекают звезд EDM в том, что они ничего такого музыкального не делают, просто нажимают кнопку Play. У вас на альбоме есть гости с переднего края танцевальной электроники. Интересно, разделяете ли вы такое суждение о них.
— История повторяется снова и снова. Я прекрасно помню, как это было, когда электронная музыка только зарождалась. Нам говорили: «Это вообще не музыка. Какие-то звуковые эффекты, шумы, осциллографы, где здесь музыкальные инструменты?» Знаете, особо отличались рокеры: «Где барабанщик? Где бас-гитара? Где усилители Marshall?» Я думаю, время всех примирит. Вопрос может быть только один: нравится тебе музыка или нет? Ты можешь исполнить ее при помощи скрипки, или бутылки, или синтезатора, или диджейских вертушек, или при помощи программного обеспечения компьютера. Лишь бы нравилось людям. В EDM, как и в джазе или роке, есть артисты, которые мне нравятся по-настоящему: Армин Ван Бюрен, который записался для моего альбома, Скриллекс, Дедмаус. А кто-то нравится мне меньше. И это не зависит от того, на каком инструменте играет человек.
— С таким количеством коллабораторов, занятых своими делами, наверное, сложно представить себе живое исполнение альбома «Electronica»?
— В самом начале работы над этим проектом я вообще не думал о том, что это можно будет исполнять живьем. Потом родилась следующая форма. У меня есть альбом из двух частей с большим количеством коллабораций плюс очень много музыки из моего бэк-каталога. На каждом концерте кто-то из моих партнеров может ко мне присоединяться, чтобы исполнить ту вещь, в которой он играл в студии. Многих это устраивает. То есть это просто вопрос согласования моего турне и их гастролей в 2016 году. Я покажу эту программу на летних фестивалях в Европе и США, а в сентябре начну собственное мировое турне.
— Не могу себе представить Жан-Мишеля Жарра на фестивале.
— А мне интересно попробовать! Прежде всего, попробовать поставить себя в ситуацию, когда люди пришли не только на тебя, когда у них просто есть некий общий код времяпровождения. Я пробую разные языки зрелища. Ну, и я должен сказать, что в предыдущем туре я играл на фестивалях кое-где в Британии и Скандинавии, так что опыт есть.
— Есть ли утвержденные даты выступлений в России?
— Пока нет, можно предположить, что это будет примерно в октябре. Вообще, я должен сказать, что очень люблю Россию и российскую публику. У многих англосаксонских артистов сейчас есть предубеждение против России по политическим причинам. Я считаю, им должно быть стыдно. Мы многим можем поделиться с Россией.
— К сожалению, у России с Францией теперь есть еще одна вещь, которой можно поделиться друг с другом,— террористическая угроза.
— В ночь, когда террористы атаковали Париж, я работал в студии. Я был полностью раздавлен сообщением об этих событиях. Несколько моих друзей были в клубе Bataclan. Понимаете, это одна из главных концертных площадок Парижа, я регулярно хожу туда. Сам я никогда там не играл, но многие мои друзья играли, в том числе те, кого вы слышите на альбоме «Electronica». Я чувствовал себя так, словно убита сама музыка. В понимании этих психов игра на музыкальных инструментах как таковая — это грех. Спустя пару дней я увидел в одном из телевизионных сюжетов мусульманского проповедника, который говорил совсем молодому парню: «Ты играешь на барабанах? Барабаны — инструмент дьявола!» Той ночью, после атак 13 ноября, я возвращался домой где-то в половине пятого утра, и у меня было полное ощущение, что Париж — воюющий город. Мое поколение не застало войну на территории нашей страны, само это понятие всегда где-то далеко от нас. Война всегда где-то в телевизоре. И тут она пришла прямо к нам домой. И вот после всего этого я пришел к мысли, что сейчас, как никогда, важно продолжать делать музыку. Эти парни, они делают большую ошибку, у наших с вами стран большая история сопротивления врагу. Вот за что я люблю Россию: вы не сдаетесь. Вы всегда боретесь. Несмотря ни на что, я испытываю глубокое уважение к президенту Путину. Что бы о нем ни говорили, он хотя бы пытается что-то делать. Сейчас такое время, когда музыканты должны не бойкотировать Россию, а, наоборот, стремиться сюда всеми силами. Артисты должны быть со своей публикой. Когда музыканты критикуют Россию, я всегда думаю о том, чем они обязаны России. Возьмите что угодно, хотя бы MTV. Откуда взялся этот быстрый монтаж в клипах? Вспомните фильмы Сергея Эйзенштейна, у него были планы по две секунды. Когда вы смотрите на нынешние фотосессии, не забывайте, что основы этого жанра заложил Родченко. Западный мир столько украл у России! Пора возвращать долги.
— Вы остаетесь в рядах Международной ассоциации производителей фонограмм (IFPI)?
— Я много времени отдал IFPI, а теперь я президент международного авторского общества CISAC. Так что я продолжаю защищать интересы художников. Под эгидой CISAC работают 5 млн авторов по всему миру, не только музыканты, но и фотографы, кинематографисты, писатели. Мы работаем, руководствуясь идеей важности интеллектуальной собственности. Сейчас это обсуждают так же активно, как проблему охраны окружающей среды 30 лет назад. В любой семье в России, США или Франции есть кто-то, кто мечтает стать фотографом, журналистом или музыкантом. При этом молодые люди, которые начинают свой путь в искусстве, вынуждены искать «обычную» работу. Мы должны создать такую бизнес-модель, в которой они будут зарабатывать своим любимым делом. Сейчас картина такая : какая-нибудь интернет-платформа, торгующая музыкой, оценивается на Уолл-стрит в $4 млрд, но автор произведения, размещенного на этой платформе, к концу года получает отчисления, которых ему хватает только на пиццу без пепперони. При этом его произведения доступны на всех мобильных устройствах. Это темная сторона прогресса. И если смартфон стоит $500, то в один прекрасный день в его цену будут заложены отчисления авторам произведений. Возьмите один доллар с каждого устройства. Это не изменит жизнь компании, это не изменит жизнь покупателя, но это изменит жизнь автора.
— Мне кажется вполне рабочей рекламная модель отчислений. Никто не отказывается смотреть фильм или клип в YouTube из-за того, что перед началом ему показывают несколько секунд рекламы.
— Во-первых, все же очень маленькая часть этих денег попадает непосредственно к автору. Во-вторых, ну, представьте себе, что вы платите $10 в месяц за пользование супермаркетом и потом идете и берете там все продукты, какие пожелаете. Или же такой вариант: на входе в супермаркет вам показывают минуту рекламы, а потом вы идете и берете все бесплатно. Нет, так не пойдет. Но человечество обязательно что-нибудь придумает. Я восхищаюсь одним человеком, который сейчас находится в Москве. Его зовут Эдвард Сноуден. Однажды найдется кто-то, кто сможет серьезно потрепать нервы этим корпорациям. Для них же главное — это имидж. Вы ведь знаете эту историю с Volkswagen, когда они за три дня потеряли 40% стоимости компании. Не из-за технических проблем, а из-за проблем с имиджем. И вот все эти ребята из Facebook и прочих больших компаний должны держать ухо востро, потому что жизнь не стоит на месте и их может постичь судьба MySpace. Десять лет назад MySpace были номером первым. И где они сейчас? Кто следующий? Facebook? Google? Apple? Сейчас они на коне, но завтра молодежь скажет им: «Спасибо, достаточно. Мы больше не хотим быть вашим продуктом».
— Уважаемый месье Жарр, вы прекрасно выглядите для своих лет. У меня нет другого объяснения этого феномена, кроме как общество прекрасных женщин, которые сопровождают вас в жизни. Шарлотта Рэмплинг, Изабель Аджани, Анн Парийо…
— Сейчас я наслаждаюсь женским обществом больше, чем когда-либо. Разве что теперь стараюсь держаться подальше от актрис. Актрис с меня, пожалуй, хватит. А так, конечно, секрет в хорошем сексе, и чем больше, тем лучше.
Борис Барабанов
Фото: ria.ru
По информации: Коммерсант.ru
