Кому принадлежит малая нефть Татарстана?
Рейтинг «нефтебаронств»: сын Тахаутдинова, дети и внуки Шаймиева и новичок Владимир Коган на фоне нефтесервисного передела
Сегодня вся нефтяная «тусовка» Татарстана соберется в Карабаше на традиционный летний саммит. Главная тема — перспективы 32 малых татарстанских нефтяных компаний, на которые приходится 20–21% добычи в республике. «БИЗНЕС Online» подготовил очередной обзор о том, кому они принадлежат, и пришел к выводу, что эпитет «независимые» явно не про них.
«Малышам» — 20 лет
Особенности нефти Татарстана хорошо известны: высокая степень разведанности; значительная степень истощенности главных месторождений и рост доли высокосернистой нефти в общем объеме добычи (большая часть запасов представлена тяжелой высокосернистой нефтью повышенной вязкости, которая по своему качеству уступает более легкой нефти Западной Сибири). Поднять нефтеотдачу на выработанных зрелых месторождениях можно только с помощью ювелирной работы, а для этого необходимо глубокое знание отдельных промыслов. Для каждого месторождения надо найти то уникальное сочетание подходов, которое даст наилучший долгосрочный результат. Крупные компании не могут похвалиться таким подходом — это дело небольших специализированных игроков, навыки и культура производства которых нацелены на то, чтобы извлечь из иссякающего пласта всю нефть, до последней капли. Собственно, из таких соображений в Татарстане и создана сеть малых нефтяных компаний (МНК), которая в этом году отмечает 20 лет существования.
МНК появились в 1997 году, после указа в то время президента РТ Минтимера Шаймиева«О мерах по увеличению нефтедобычи в РТ». Он был издан в феврале 1997-го, а уже к концу года появились первые 14 МНК. Сегодня их 32, и с 1997-го им удалось на порядок нарастить объемы нефтедобычи — с 750 тыс. до 7,2 млн тонн. Рост по итогам 2016 года составил вполне приличные 2,5%.
Всего за два десятилетия МНК республики добыли около 100 млн т нефти. Ежегодно они перечисляют в республиканский бюджет около 70 млрд рублей, создают 8 с лишним тысяч рабочих мест. При этом каждая 10-я тонна нефти добывается МНК благодаря третичным методам увеличения нефтеотдачи пластов. Например, в «Шешмаойл» внедряется технология «Проппантный гидроразрыв карбонатных пластов». В «Охтин-ойл» — система разработки месторождений с высоковязкой нефтью закачкой горячей воды. «Татех» впервые в практике российской нефтяной промышленности внедрила одновременно-раздельную эксплуатацию и благодаря этому вовлекла в разработку дополнительные запасы нефти и увеличила производительность скважин. «Татойлгаз» произвел около 500 стимулирующих скважины операций с привлечением высокоэффективных технологий — волнового, микробиологического и электровоздействий, упругого возмущения пласта, его долговременной имплозии и закачки волокнисто-дисперсных систем.
Словом, успехи налицо. Но есть одна особенность, которая отличает МНК Татарстана, — их нельзя, как это принято во всем мире, назвать независимыми. На практике они принадлежит всего нескольким игрокам, которые или очень тесно связаны с ПАО «Татнефть» или это такие тяжеловесы, что отказать им в небольшом нефтяном бизнесе просто невозможно. Основываясь на данных по уровню добычи за 2016 год, «БИЗНЕС Online» подготовил обзор расстановки сил на нефтяном поле Татарстана.
Шаймиевы, Тахаутдиновы и…
1-е место по добыче и объемам запасов достается «дочке» «Лукойла» — ТПП «ТатРИТЭКнефть», которая входит в ОАО «РИТЭК». По состоянию на 2013 год в ее распоряжении было 57,5 млн т нефти — пятая часть всех резервов МНК в Татарстане. Из них компания за год добывает около 1 млн тонн. Исторически «РИТЭК» — вотчина бывшего главного инженера «Татнефти» (в 1964–1972 годах), легендарного Валерия Грайфера. В 1985–1990 годах он был заместителем министра нефтяной промышленности СССР по Западной Сибири, то есть контролировал добычу более 400 млн т нефти в год (больше 13% мировой добычи). Именно Грайфер заметил и выдвинул молодого бакинца Вагита Алекперова, назначив его в 1986 году руководителем работ в Когалыме, а 1990-м поддержал его назначение заместителем министра нефтяной и газовой промышленности СССР. Создав империю «Лукойл», Алекперов никогда не забывал того, кому был во многом обязан: с 1996-го Грайфер — член, а с 2000-го — председатель совета директоров ОАО «Лукойл».
Вторая малая нефтяная компания РТ по добыче и третья по объемам запасов — АО «Татнефтеотдача» — входит в группу НК «Альянс», которая на 100% контролируется бермудским офшором «Альянс Ойл Компани Лтд», где бенефициаром выступает Эдуард Худайнатов. Он считается доверенным лицом одного из самых влиятельных людей России — главного исполнительного директора ПАО «НК „Роснефть“» Игоря Сечина. В «Роснефть» Худайнатов пришел в 2008 году, в 2010–2012 годах занимал пост ее президента (Сечин тогда возглавлял совет директоров), потом Сечин сам встал во главе госкомпании, а Худайнатов стал его первым замом. Но в 2013 году он ушел из «Роснефти», объявив о создании независимой нефтяной компании, целью которой назвал скупку перспективных нефтегазовых активов. «Татнефтеотдача» перешла на орбиту «Роснефти» в конце сентября 2014-го после ее продажи чеченским миллиардером Мусой Бажаевым. А купил он ее в 2005-м у Игоря Изместьева — скандально известного сенатора от Башкортостана, которого несколько лет назад приговорили к пожизненному заключению как лидера кингисеппской ОПГ. Бизнес-группа Изместьева «Корус» в 90-е – начале 2000-х была активным трейдером «Татнефти»… К слову, это не единственный плацдарм Сечина в республике, чей приход в нефтянку республики — давний страшный сон Татарстана. Но об этом ниже.
После таких внушительных тяжеловесов в списке малых нефтяных компаний начинается царство бывшего генерального директора «Татнефти» Шафагата Тахаутдинова. В целом с его именем связана почти половина МНК РТ. Напрямую эта связь просматривается в 14 (включая ОАО «Меллянефть» с участием Рустема Тахаутдинова — сына промышленника). Возьмем, например, третью компанию в нашем списке по добыче и вторую по запасам — ЗАО «Кара Алтын». Самая крупная доля в этой МНК принадлежит ЗАО «Олимп Ю», которое контролирует Тахаутдинов. Среди бенефициаров «Кара Алтын» можно найти и других видных нефтяников, например бывшего начальника отдела имущества «Татнефти» Азата Салахова.
Для управления империей Тахаутдинова создана управляющая компания — ООО «УК „Шешмаойл“», которое на 100% принадлежит сыну бывшего гендиректора «Татнефти». УК выполняет функции единоличного исполнительного органа в следующих МНК из нашего списка: АО «Шешмаойл», АО «Иделойл», АО «Геология», АО «Геотех», АО «Елабуганефть», АО «Кондурчанефть», ООО «НК-Геология». Если из империи Тахаутдинова взять только «Кара Алтын» и МНК, контролируемые через «Шешмаойл», то совокупный уровень добычи по этой группе составил в 2016 году внушительную цифру в 1,71 млн т (или пятую часть всей добываемой МНК нефти в Татарстане).
.jpg)
«Татнефть» контролирует АО «Татех» с ежегодной добычей 465,6 тонны. Официально это совместное предприятие создано как американская (Оклахома) «Текснефть» на паях с «Татнефтью». Но, по данным агентства Bloomberg, Texneft — дочерняя компания татарстанских нефтяников. По существу, реальный бенефициар у «Татеха» один, а зачем нужна маскировка, непонятно.
Еще две компании — ОАО «СМП-Нефтегаз» и ООО «Трансойл» — подконтрольны депутату Госсовета РТ Фоату Комарову. Их совокупная ежегодная добыча — 446,5 тыс. тонн. Прибыль он, как известно, тратит на строительство трассы, которая должна стать частью «Шелкового пути».
Другие две МНК связаны с долларовыми миллиардерами Айратом и Радиком Шаймиевыми, включенными журналом Forbes в список богатейших людей России. Наиболее крупный актив братьев — ООО «Малая нефтяная компания Татарстана» (МНКТ), через которое контролируется и второй «малыш» — ООО «ТНГК-Развитие». Интересно, что с прошлого года совладельцем и директором обеих компаний стал Тимур Шаймиев — сын Айрата Шаймиева. Таким образом, на авансцену постепенно выходит третье поколение династии первого президента республики, а ныне госсоветника РТ. Общий объем добычи по этим компаниям в 2016 году составил 433,9 тыс. тонн.
По-своему интересна судьба двух аутсайдеров списка — компании «Макойл» и Нурлатской нефтяной компании.
Первая из них, добывающая нефть на Курмышском лицензионном участке Нурлатского района, до 24 марта 2016 года находилась в собственности Herculis Partners SA. В визитной карточке компании в интернете говорится, что это швейцарский семейно-инвестиционный бутик, основанный в 2009 году Николаем Карпенко и Жан-Полем Периа с головным офисом в кантоне Юра. Оба они были членами совета директоров нефтяной компании. Заметим, что Карпенко — личность небезызвестная, в настоящий момент он владеет 6,4% акций «АК БАРС» Банка (в 2007 году его доля доходила до 20%). В прессе со ссылкой на сам банк его называли «сотрудником „Татнефти“». Между тем в 2009 году он «всплыл» уже как исполнительный директор «Уралсиб/Банк 121» — подразделения Private Banking банка «Уралсиб». И, как оказалось, неспроста: именно бывший банк Николая Цветкова в итоге получил 100% доли в татарстанской нефтяной компании. Правда, к тому времени банк взял на санацию владелец группы «Нефтегазиндустрия», миллиардер из списка Forbes Владимир Коган. Так что одним олигархом в полку нефтяников Татарстана больше. Поставляет ли «Макойл» нефть на принадлежащий Когану Афипский НПЗ, неизвестно.
Что же касается Нурлатской нефтяной компании, то ее с 2012 года дербанят кредиторы, которые, судя по документам арбитража, никак не могут договориться между собой. Процесс банкротства то приостанавливается, то возобновляется вновь. В начале 2016 года дело дошло до Верховного суда, который оставил в силе решение о мировом соглашении, в соответствии с которым активы компании достались ЗАО «Центр-Капитал», специализирующемуся на разведочном бурении. Ее учредитель, Марат Мубаракшин, к слову, владеет также ЗАО «Индустрия», основным видом деятельности которого значится добыча сырой нефти. Где именно — неизвестно, среди МНК Татарстана компания не значится.
Наконец, как подтверждение тезиса «чужие здесь не ходят» — судьба зарегистрированного в Москве ООО «ВУМН» (бывшее ЗАО «Чишманефть»). Оно разрабатывало в РТ Макаровское и Верхне-Уратьминское месторождения и не было связано с настоящим или бывшим менеджментом «Татнефти» и чиновниками республики: 100% компании принадлежит ООО «Экрес» с учредителями Владимиром Евдокимовым (90%) и Леонидом Титовым (10%). Итог — в июне 2015 года за нарушения лицензионных условий и проектной документации ВУМН лишили лицензии на разработку месторождений и она прекратила добычу.
И тут появляется Сечин…
Тому, что МНК Татарстана не стали «независимыми», есть ряд причин. Во-первых, «малыши» создавались не на пустом месте, а на действующих месторождениях. Права на их разработку были у «Татнефти», которая в основном их открывала, разведывала и разрабатывала.
Во-вторых, сама схема создания МНК была заточена под «Татнефть». Она проста и эффективна. Конкретное НГДУ «Татнефти» на своей территории формирует компанию, а «большой брат» всей своей инфраструктурой помогает ей в добыче, обеспечивает первичную подготовку нефти, транспортирует ее по своим трубопроводам. Ну нет у «малышей» собственных нефтеразведки, трубопроводов, а у многих — и первичной подготовки нефти. Зависимость МНК от «Татнефти» полная, и их удел — только добыча. У малых компаний совсем небольшой фонд, поэтому каждую скважину они высасывают буквально досуха. Впрочем, в этом есть свои плюсы: МНК привыкли к тому, что имеют дело с трудноизвлекаемыми запасами, что за каждую тонну нефти надо бороться, а потому внимательны к новым технологиям.
Таким образом, МНК РТ за редким исключением связаны с «Татнефтью» тысячами ниточек, а скорее пуповиной — тотально от нее зависят. Отсюда конкретный список бенефициаров данного бизнеса. Плюс к этой зависимости добавилась еще и неразрывная связь с нефтесервисом, где все схвачено и подавно.
Почти весь рынок нефтесервисных услуг РТ поделен между компаниями, созданными в процессе вывода из «Татнефти» нефтесервисных активов.
Среди этих игроков выделим «ТНГ-Групп», созданную на базе ОАО «Татнефтегеофизика». Она владеет современной технологической базой, предоставляет значительный объем услуг по сейсмике, геофизике и бурению как в РТ, так и в других регионах России. Помимо нее можно отметить «ТМС Групп» (нефтепромысловое и буровое оборудование: производство, лизинг, комплексное обслуживание), «Татнефть-Транссервис» (транспортные услуги), «Система-Сервис» (нефтепогружное оборудование и оборудование системы поддержания пластового давления: производство, прокат и ремонт), «Татнефть-Энергосервис» (производство, ремонт, обслуживание и монтаж электротехнического оборудования), «Татинтек» (услуги по автоматизации, связи и коммуникациям), «Татнефть-РемСервис» (повышение нефтеотдачи пластов), «Алнас» (нефтегазовое оборудование: производство и сервис: ремонт, обслуживание, лизинг).
Следует заметить, что все (кроме «Алнаса») перечисленные нефтесервисные компании контролируются «ТаграС-Холдингом». Он состоит из 11 нефтесервисных дивизионов, объединяющих более 100 предприятий (43,6 тыс. работников), чей суммарный оборот по итогам 2015 года достиг 111 млрд рублей. Ключевой бенефициар холдинга с долей в 33% — Шафагат Тахаутдинов.
Правда, источники «БИЗНЕС Online» в отрасли давно говорят о намерении нового руководства «Татнефти» во главе с Наилем Магановым диверсифицировать поставщиков — речи о том, чтобы отказаться от услуг тахаутдиновских компаний, конечно, не идет. Но порция здоровой конкуренции им не повредит, а потому на горизонте все чаще мелькают новые нефтесервисные «звезды» — это, в частности, созданная в 2015 году «дочка» «Татнефти» «ТН-Нефтехимсервис», ООО «Гольфстрим», учрежденное в 2014 году Александром Тейфом, и другие.
На монопольном когда-то нефтесервисном рынке Татарстана появляется и крупный участник, да еще какой! Великий и ужасный Сечин. В конце 2016 года башкирская нефтесервисная компания «Таргин» (контролируется «Роснефтью») выиграла несколько лотов в тендере на оказание транспортных услуг для «Татнефти». И хотя суммарная стоимость лотов скромна (примерно 300 млн рублей), сам факт симптоматичен. Впрочем, как говорят, переговоры шли, еще когда «Таргин» был в руках у АФК «Система» Владимира Евтушенкова.
Нужно ли догонять Америку?
Появление в тихом пруду новой живности, возможно, благо. Немного заскорузлая, сугубо местечковая среда функционирования МНК РТ не может привести к фундаментальным качественным прорывам — до 2030 года добыча МНК, согласно официальной стратегии развития ТЭК, в лучшем случае будет держаться на уровне 7 млн тонн. Прорыв возможен только за счет увеличения конкуренции и создания принципиально другой институциональной среды. Для примера возьмем опыт США, Канады, где 40–50 и даже более процентов нефти добывают МНК. В США количество малых добывающих и сервисных нефтяных компаний доходило до 20 тысяч. Итог известен — перевернувшая устоявшийся нефтяной мир «сланцевая революция». Именно бешеная конкуренция создает новые возможности и новые ресурсы нетрадиционных нефтей, которые пока не только не числятся на официальном балансе, но которых нет даже в фантазиях. Именно она открывает дорогу к новым методам повышения добычи.
В Татарстане много нетрадиционной нефти — есть огромные залежи сверхвязких (оцениваются в 7 млрд т) и сланцевой нефти (ее извлекаемые запасы оцениваются примерно в 192 млн т). Если считать доманиковые отложения в запасе плюс ресурсы, то получится около 1 млрд тонн. В Америке и Канаде смогли вовлечь в оборот нетрадиционную нефть, подобную нашей. И вопрос здесь даже не в технологиях, а в переустройстве инвестиционного климата внутри нефтяной отрасли Татарстана. Так что нам мало 32 малых нефтяных компаний — их должно быть на порядок больше, причем желательно независимых, заинтересованных в развитии, а не в выдаивании почетных пенсий заслуженным нефтяникам. Но кто их сюда пустит?
«Менталитет такой…»
«БИЗНЕС Online» предложил экспертам поразмышлять на тему успеха МНК в Татарстане и оценить их ближайшее будущее.
Ренат Муслимов — консультант президента РТ по вопросам разработки нефтяных и нефтегазодобывающих месторождений:
— На успешное создание и развитие малых нефтяных компаний в Татарстане повлияло два фактора. Первый: в то время идея создания МНК получила поддержку со стороны правительства и первого президента Татарстана Минтимера Шаймиева. И сегодня правительство республики, президент Рустам Минниханов много внимания уделяют развитию этих компаний. Второй фактор: «Татнефть» оказала малым нефтяным компаниям большую поддержку — предоставила коммуникации, инфраструктуру, даже помогала в реализации этой нефти, выделяла кадры.
Между тем за пределами республики наблюдается одна болтовня о поддержке МНК, наоборот, крупные компании проглатывают их. Мы неоднократно обращались к федеральным властям с предложениями о поддержке, выступали на слушаниях в Госдуме, предлагали обозначить как класс малые нефтяные компании, дать им налоговые и другие льготы. Нас выслушивали, говорили, что надо поддержать, и все на этом заканчивалось. Менталитет такой — все для крупных игроков. Как-то Алекперов сказал, что в России должно остаться четыре добывающие компании, а остальные — исчезнуть. А Ходорковский заявлял, что в России должно остаться только две компании…
Считаю, что 32 компании — оптимально для Татарстана, как и уровень добычи — 7 миллионов тонн. А для России увеличение числа независимых нефтяных компаний — очень актуальная тема. Наши МНК потихоньку заполняют этот пробел — выходят за пределы Татарстана, например, работают в Оренбургской, в Самарской областях.
Елена Корзун — генеральный директор ассоциации независимых нефтегазодобывающих организаций «АссоНефть»:
— Создание малых нефтяных компаний в Татарстане действительно было уникальным случаем — 67 месторождений с объемом запасов в 200 миллионов тонн было передано в частные руки. Тогда основной целью появления малых нефтяных компаний было сдерживание падающей добычи и передача им тех месторождений, которые «Татнефти» были неинтересны. Кроме того, государственная региональная политика по отношению к МНК включала в себя и налоговые льготы на период их становления. Важным фактором оказалось взаимодействие малых нефтяных компаний с «Татнефтью» — я много лет работаю, но таких деловых взаимоотношений с вертикально-интегрированной «мамой» нет ни в одном другом российском регионе. И конечно же, еще одно слагаемое этого успеха — ваши кадры, знаменитая татарстанская нефтяная школа.
В отношении государственной политики глубоко убеждена, что государство более чем должно поддерживать этот сектор. Сырьевая база стареет, истощается, новых самотлоров уже не открывается, в регионах на аукционы все больше и больше выставляются мелкие месторождения, которые, кстати, в последнее время не востребованы. Ими как раз и должны заниматься независимые МНК. О поддержке малых нефтяных компаний говорят и ученые, в частности академик Алексей Конторович из сибирского отделения Российской академии наук. Предлагается создать специальную госпрограмму поддержки. Об этом говорят и топ-менеджеры крупных нефтяных компаний. Так что опыт Татарстана бесценен, уникален и будет востребован в стране. Посмотрите на соседний Башкортостан — там тоже много малых месторождений, но из-за позиции «Башнефти» и местных властей массового создания малых предприятий не было. Доля МНК в общей добыче для такой огромной страны, как наша, очень мала — около 4 процентов, а ведь должна быть гораздо больше — порядка 15–20 процентов. Но это возможно только при наличии осознанной государственной политики по их поддержке. По-моему, федеральная власть для такой поддержки созрела, к ней уже пришло понимание важности этого сектора.
Наталья Мильчакова — заместитель директора аналитического департамента «Альпари»:
— В Татарстане малые нефтяные компании успешно развиваются в силу целого ряда исторических причин. Во-первых, в 90-е годы, когда все российские нефтяные производственные объединения — как крупные, так и небольшие — были приватизированы и стали акционерными обществами, крупнейший игрок нефтяного рынка Татарстана — «Татнефть» — не стал проводить консолидацию нефтяного бизнеса во всем регионе, что было связано с добычей им сверхвязкой и битумной нефти, а «Татнефть» была заинтересована в том, чтобы добывать нефть более высокого качества и более низкой себестоимости для целей экспорта. Во-вторых, многие такие малые компании в настоящее время принадлежат бывшим республиканским чиновникам, крупным предпринимателям Татарстана, которые не заинтересованы продавать свой бизнес крупнейшим нефтяным компаниям. В-третьих, не все лицензионные участки, на которых работают малые компании, интересны крупным игрокам рынка.
А для успешной работы малых компаний в Татарстане есть все условия — нефтяной регион, прекрасно развитая инфраструктура и коммуникации, близость трубопроводной инфраструктуры. На наш взгляд, нужно стимулировать конкуренцию в нефтегазовом секторе, в том, что касается добычи нефти, природного газа, а также в области нефтесервиса. Инструменты поддержки могут быть разные — от предоставления грантов для совсем небольших компаний до обеспечения возможности получать кредит в банке на льготных условиях.
Число МНК зависит от того, насколько велики запасы нефти в Татарстане. Если они год от года уменьшаются, а в эксплуатацию не вводятся новые месторождения, то количество игроков на этом рынке автоматически начнет сокращаться благодаря слияниям и поглощениям. В США изначально была другая структура рынка, чем в России: там, в отличие от нас, нет нефтяных компаний в госсобственности. И даже «Татнефть» де-факто — государственная компания. Поскольку в России сегодня темпы добычи нефти замедляются и по объективным причинам (выработанность многих старых месторождений), и по субъективным (участие РФ в соглашении с ОПЕК о сокращении нефтедобычи), можно ожидать, что со временем число малых нефтяных компаний в России уменьшится, причем не только в Татарстане.
Альберт Бикбов
Источник: “Бизнес Online”
