С момента активизации запрещённой в России террористической группировки ИГИЛ* в Ираке и Сирии в 2014 году порядка 35 тысяч иностранных сторонников идеологии террористов присоединились к боевым действиям под её знаменами
В тендере, размещённом правительственным Агентством США по международному развитию на специализированном портале государственных грантов, отмечается, что с момента активизации запрещённой в России террористической группировки ИГИЛ* в Ираке и Сирии в 2014 году порядка 35 тысяч иностранных сторонников идеологии террористов присоединились к боевым действиям под её знаменами на подконтрольных им территориях Ближнего Востока. При этом американские чиновники высказывают серьёзную озабоченность относительно “заметной пропорции” выходцев из центральноазиатских республик в общей доли игиловских боевиков.
USAID подчёркивает, что частью их стратегии по купированию угрозы роста исламистских настроений в регионе являются проекты по исследованию положения трудовых мигрантов из стран Центральной Азии в России в кооперации с Международной организацией по вопросам миграции. При этом в тендере особо подчёркивается, что внимание должно уделяться тем мигрантам, кто возвращается с заработков в России, а также тем, кому по решению российских властей закрыт въезд обратно.
При этом в качестве целей грантовой программы фигурируют исследования мотивации и комплекса причин, заставляющих жителей центральноазиатских государств присоединиться к террористическим группировкам наподобие запрещённой в России ИГИЛ. В тендерной заявке подчёркивается, что, как показывает опыт, радикализация представителей молодёжи и более старших слоёв населения выходцев из стран Центральной Азии происходит зачастую именно за рубежом — в большей мере в среде трудовых мигрантов в России (и в меньшей степени в Турции).
При этом подчёркивается, что интерес американских госструктур лежит и в сфере понимания конкретных механизмов рекрутинга молодёжи стран Центральноазиатского региона в ряды экстремистов. С одной стороны, подчёркивается важность исследования работы террористических группировок в социальных сетях — как с использованием пропаганды на местных языках, так и с применением русского, который остаётся до некоторой степени и сейчас языком общепонятным на территории стран Центральной Азии.
Вместе с тем современная молодёжь растёт в более религиозном окружении, нежели их родители, — так, в качестве примера приводится Киргизия, где количество мечетей возросло с 30 в 1990 году до 2239 в 2016-м, а количество исламских учебных заведений составляет порядка 89, причём большая часть из них не аккредитованы и властям зачастую неизвестно, чему и по каким программам учат там местную молодёжь.
В итоге, помимо изучения мигрантских сообществ представителей центральноазиатских стран непосредственно в России, Агентство США по международному развитию также готовится к распределению грантов среди НКО, занимающихся “снижением общественной поддержки нетолерантным и экстремистским религиозным идеологиям”. Вторым блоком идёт разработка технологий распознавания роста террористических структур и начала вербовки в них членов.
Впрочем, эти намерения выглядят довольно странно на фоне активной политики самих Соединённых Штатов по демонтажу светских режимов не только на Ближнем Востоке, но и во всём исламском мире — причём именно под лозунгами продвижения “демократии” и борьбы с “авторитаризмом”. С другой стороны, единственным долгосрочным системным ответом на угрозу исламистской дестабилизации является планомерное реформирование центральноазиатских стран, развитие в них промышленности и внутреннего рынка, а также общий подъём уровня жизни, поскольку в условиях гигантского социального неравенства пропаганда любых радикальных идей и религиозных течений наиболее эффективна.
Следует отметить, что исследованием проблем роста экстремизма в России, и именно в среде мигрантов, ранее крайне заинтересовался Пентагон, который заказал соответствующие работы по девяти конкретным кейсам, в которых прослеживалась бы связь миграции и терроризма в странах Евразии, примыкающих к России, с особым упором на Киргизию, Таджикистан и Грузию, куда были осуществлены длительные — до 3–4 недель — командировки исследователей с ознакомлением с ситуацией на границе и разработкой специального методического опросника, который затем будет передан американским дипломатам на месте с целью собрать как можно больше “полевых данных”. Американские военные указывали, что подрядчики, выигравшие конкурс Минобороны США, будут также собирать и обрабатывать данные из государственных отчётов стран Евразии, являющихся целями исследования для понимания, “каким образом США могут действовать в этом нестабильном и опасном окружении”.
Текущие гранты на разработку решений по дерадикализации населения центральноазиатских республик вполне могут быть связаны как с новым разворотом вашингтонской администрации, которая всё активнее пользуется запретительным инструментарием в отношении стран, откуда исходит повышенная террористическая опасность (на самом деле опасность эта создана именно хаотизацией и отсутствием в этих государствах функционирующих органов безопасности), так и с приготовлениями на случай полного ухода из Афганистана и угрозой дестабилизации всего Центральноазиатского региона после окончательного военного поражения ИГИЛ.
Россия с точки зрения американских правительственных аналитиков в этом контексте представляется крайне уязвимой, а наличие больших масс рабочих-мигрантов создаёт возможности для их использования в качестве питательной базы создания на территории России рекрутинговой базы для импортирования в страну новых экстремистских группировок — для чего как раз и важно понимать как непосредственное социально-экономическое положение основных групп мигрантов, так и механизмы их радикализации и вербовочные практики.
* Организация запрещена на территории РФ по решению Верховного суда.
Источник: “Life”
