Газ, гниль, гарь

Каждый из этих людей волею судьбы стал немного сомелье, немного парфюмером, слегка метеорологом и вдобавок — ветеринаром. Они живут по прогнозу погоды: откуда подует к ним ветер — оттуда и ждать вони, различать которую они научились самостоятельно. Каждый день они находят десятки птичьих тушек, а официальные экспертизы трупиков и воздуха по их просьбам делать отказываются.

Департамент природопользования и охраны окружающей среды Москвы устами своего руководителя Антона Кульбачевского 22 октября объявил, что, мол, экологическая политика столицы соответствует лучшим международным практикам. Однако у жителей восточных районов Москвы и Подмосковья на этот счёт есть иное мнение.

Новокосино. Трёхлетняя девочка Лена Бобкова идёт с вечерней прогулки, ветер приносит к их дому резкий запах газа. Малышка уже знает, что ночью ей будет плохо.

— Мама, сейчас у меня снова будет болеть голова. — Мать может только успокоить девочку. В комнате старшего сына тонкие стеклопакеты, и мальчик периодически просыпается ночами из-за запаха газа. Он боится взрыва, потому что ему ещё в детстве объяснили, чем опасна утечка газа. Просит закрыть окна, но они и так закрыты.

Родители в восточных районах Москвы и Подмосковья бьют тревогу: детей мучают головные боли и тошнота, они чаще стали болеть. Многие не разрешают школьникам заниматься физкультурой на открытом воздухе, а кто может, просто увозит их жить в другие районы и города — подальше от опасной вони.

Как начался ад

В июне 2017 года во время прямой линии с президентом к Владимиру Путину обратились жители подмосковной Балашихи, которые пожаловались ему, что много лет страдают от соседства с крупной мусорной свалкой — полигоном “Кучино”. Президент дал властям месяц, чтобы закрыть свалку. Исполнить указание поспешили быстрее некуда. Ровно через неделю губернатор Воробьёв торжественно закрыл полигон, а через пару дней мэр города Евгений Жирков — видимо, от стыда — подал в отставку. Но настоящий ужас для местных жителей почему-то начался именно в этот момент.

— Никогда в Реутове я не чувствовала неприятного запаха. А тут вдруг в начале июля появился зверский запах. Вонь стояла даже за Ногинском. Сначала я не связывала это ни с каким полигоном. Думала, что произошла крупная авария с утечкой газа, — рассказывает жительница Реутова Анна Дмитриева. Проработав много лет специалистом по охране труда, она сразу начала принимать меры. — Стала звонить в МЧС — оказалось, что до меня уже человек триста позвонили.

С июля жители районов, расположенных неподалёку от свалки, обрывают телефоны экстренных служб. Многие люди просто не понимают, что происходит, и звонят в панике. Другая жительница Реутова, Наталья Евсеева, рассказала, что после звонка в МЧС ей перезвонил следователь местного ОВД и поинтересовался, не был ли её звонок телефонным терроризмом.

Люди стали объединяться вокруг этой проблемы, и не от переизбытка гражданского энтузиазма. Дело в том, что раньше следить за состоянием воздуха помогал сайт Мосэкомониторинга, который выдавал данные по превышениям выбросов в реальном времени. Но аккурат после сильнейшего выброса неприятных запахов 11 сентября у закрытого полигона “Кучино” сайт решили закрыть на реконструкцию. “Совпадение? Не думаю” — решили местные жители и стали звонить по горячей линии Росприроднадзора. Там им отвечают заученными текстами пресс-релизов: заявки рассматриваются, проверки проходят, виновные будут привлечены к административной ответственности. Когда спрашивают, почему не дают данные экомониторинга, им отвечают, что всё дадут, но в обработанном виде. Так же ведут себя местные администрации. На письменные обращения жителей чаще всего отвечают, что в районах десятки предприятий и какое из них является причиной запахов, сказать не могут.

От такой страстной переписки с чиновниками жители просто устали.

Впихнуть невпихуемое

Итак, ещё четыре месяца назад казалось, что после закрытия “Кучино” жизнь людей должна стать лучше. Почему же вышло наоборот?

Оказывается, полигон планировали в любом случае закрывать в ближайшие годы, и поэтому ещё за несколько месяцев начали выжимать из него по максимуму. Последний год туда свозили большее количество мусора, чем он мог принять. К тому же люди находят в верхнем слое не только “легальный” мусор — там последнее прибежище нашли тонны медицинских отходов, ртутных ламп, батареек и т.д. Пошли очень плохие химические процессы.

— С точки зрения бизнеса свальщиков можно понять, но технология была нарушена: слои уже не пересыпали грунтом, а количество мусора за последние два-три года увеличилось с 800 кубов до трёх тысяч в год. Это стала абсолютно бесконтрольная гора. Ещё хорошо, что полигон при таком гниении не загорелся, — рассказал Лайфу член Общественной палаты Балашихи Григорий Стасевич.

Кроме неправильной эксплуатации полигона называют ещё одну возможную причину вони, которая усилилась именно после его закрытия. Это реакция на полив свалки фильтратом. Фильтрат — это токсичная жидкость, смесь осадков и продуктов жизнедеятельности свалки. Чёрные маслянистые ручьи, вытекающие из полигона годами, выходили из его границ и попадали в Салтыковский лесопарк и реку Пехорку.

Те тысячи тонн, которые остались у подножья полигона, компания “Геоспецэкология”, которая занимается рекультивацией (восстановлением почвы) полигона, решила собирать и заливать обратно на тело полигона. Мера вынужденная: не оказалось ни одного подрядчика, который бы мог принять такой объём и состав токсичной жидкости. У Мосводоканала тоже не оказалось соответствующего оборудования.

Полив фильтрата мог спровоцировать дальнейшую химреакцию полигона и усиление запаха. По опубликованному проекту рекультивации, для очистки фильтрата заказали импортное оборудование, которое установят прямо на полигоне, но когда оно доедет — неизвестно. В заманчивых планах — даже выработка специального биогаза из свалки, который будут конвертировать в электроэнергию. Всё во благо людей. Но когда подойдут к реализации проекта, который обойдётся бюджету в четыре миллиарда рублей, пока не понятно.

Общественные слушания пройдут 6 ноября, утвердят его к началу 2018 года. Работы, вероятно, начнутся только весной. Такими темпами сбор биогаза начнётся чуть ли не к 2019 году.

— Жить в нынешних условиях невозможно. Все ждут зимы, потому что снег должен покрыть полигон, как саркофаг, и вонь от этого станет меньше. Другие, напротив, опасаются, что из-за влажной среды — дождей и снега — газ будет выходить только сильнее, — говорит Дмитриева.

Розовый дым и розовые очки

1 сентября мэр Москвы открыл самую большую школу во всей России. Гордость страны стоит посреди нового жилого района Некрасовка в километре от мусоросжигательного завода.

— Собянин приехал к обеду, а на утренней линейке дети просто задыхались от ночных выбросов завода. Жаль, что мэр не учуял всего это букета и остался в неведении, — говорит жительница Некрасовки Анастасия Расторгуева.

Мусоросжигательный завод стал особенно вонять тогда же, когда и “Кучино”, — ровно после закрытия последнего. Всё просто: мусор, предназначенный для “Кучино”, отвозят теперь в том числе на этот завод. Интенсивность его работы, по имеющимся данным, выросла в 2,5 раза.

Обошедшие весь Интернет фотографии с розовым дымом, струящимся из трубы завода, датируются 9 августа. Розовый дым — это бромиды, продукт горения медицинских отходов. По мнению токсикологов, если из завода выходит розовый дым, значит, фильтров либо вообще нет, либо они в аварийном состоянии. Любопытно, что раньше в Некрасовке стояли станции экомониторинга, но тут “за ненадобностью” их перенесли в другие районы.

Наталья Леневская живёт на 25-м этаже в доме, окна которого выходят на МСЗ. Этот дом — как парус для всех ветров, приходящих с завода.

— Когда вонь начинается, мы звоним везде, включая МЧС. Но когда они выезжают с проверкой, завод тут же прекращает работу, ветер развеивает это всё, и проверщики приезжают на приемлемую ситуацию. Уезжают — завод снова включают.

Кстати, оператор завода, ГУП “Экотехпром”, примерно с 2016 года заправляет мусорным полигоном “Малинки”, что в самом центре Новой Москвы. Согласно планам он станет крупнейшей свалкой в стране и в Европе. Сейчас его площадь — восемь гектаров, а расширить её хотят до 64. Гигант сможет принимать в себя до 1 млн тонн отходов в год, что в 500 раз больше балашихинского полигона. Предположительно, на “Малинки” повезут и строительные отходы, получившиеся после сноса хрущёвок по программе реновации.

С прошлого года местные жители и экологи Подмосковья бьют тревогу — они опасаются, что “Малинки” загрязнят огромную площадь, затронув подземные воды. Частично эти опасения подтверждаются выводами Комиссии Правительства Москвы по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций. Эксперты писали, что существует опасность загрязнения окружающей среды.

Исследователи характеризуют ситуацию в “Малинках” как “острую экологическую проблему” и говорят, что обычные методы локализации ядовитого фильтрата не помогут.

Уже известно, что вокруг полигона загрязнена земля на площади 47 га. Но есть и более серьёзные риски, следует из документов комиссии. Согласно материалам комиссии, попавшим в распоряжение Лайфа, на подмосковный полигон фактически может пробраться кто угодно и выбросить всё что угодно.

Невидимое зло

Вонь — это только одна сторона медали. Воняют в восточных районах больше всего три объекта — кучинская свалка, Люберецкие очистные сооружения и мусоросжигательный завод № 4.

Вторая сторона медали — вреднее и опаснее. Это непахнущие токсичные вещества. Самый страшный продукт и “Кучино”, и мусоросжигательного завода — диоксины и фураны. Эти вещества образуются при сжигании пластика, полиэтилена.

И от них, по мнению ветврача-токсиколога Ирины Кудилиной, вред самый большой.

— У диоксинов удивительная проницательная способность. Они проникают сквозь кожу, лёгкие, кожуру фруктов и овощей. Накапливаются они не столько в воздухе, сколько в организме людей. Самое страшное — что они влияют на генетическом уровне, вызывая мутации. Вспомните Вьетнам, где диоксины испытывались как химическое оружие. Там выросло уже несколько поколений людей с огромным количеством мутаций.

С учётом того что мусоросжигательный завод стоит на б/у оборудовании из Австрии, комплектующих к которому не выпускают, а сортирует только 5–10% поступающего мусора, можно представить себе масштабы этих выбросов.

На заводе контролируют выбросы только по семи из более чем 70 показателей — и только третьего и четвёртого класса опасности (т.е. наименее опасные). Меж тем как завод имеет лицензию на переработку веществ и первого, и второго класса опасности.

Директор завода Валерий Романов отказался давать комментарии корреспонденту Лайфа.

Индульгенция на ад

Как действует Росприроднадзор: приезжает на предприятие и, если находит нарушение, штрафует его. Не требуя установки и модернизации оборудования. Тот же Росприроднадзор выдаёт и так называемые разрешения на выброс. Самое страшное, что нормативы, похоже, переписываются под превышения, поскольку из года в год становятся всё “либеральнее” для этих предприятий. То же происходит и с санитарными зонами: у предприятий I класса опасности их сокращают с прежней зоны 1 км до 500 метров, а в некоторых случаях и до 150.

Поскольку действующее законодательство запрещает проводить внеплановые рейдовые проверки, подготовиться к приезду служб завод может заблаговременно. К тому же проверки проходят только в рабочее время, хотя основные выбросы происходят именно ночью.

Альтернатива есть, но почему-то невыгодна

Современные технологии предполагают не складирование мусора, не повальное сжигание его, а переработку.

— Жители полностью готовы к этому. Мы хотели бы, чтобы в наших районах сделали пилотный проект по раздельному сбору мусора. Поставьте в каждом дворе специальные баки, сделайте это удобным для людей — и сами увидите, что это будет эффективно.

Это довольно выгодно, потому как многие компании готовы покупать переработанные отходы для вторичного производства — бумагу, пластик, металл. Но это “длинные” деньги, которые вернутся не завтра.

Мария Медведева