Как войны и революции влияют на нефтяные цены
Нефть — единственный продукт в мире, чутко реагирующий на изменение баланса между спросом и предложением. Поэтому незначительные события — случайные или продуманные заранее, не говоря уже о крупных политических потрясениях, могут вызвать значительное колебание цен.
В 1937 году американский экономист Майрон Уоткинс прекрасно сформулировал главную проблему нефтяной промышленности: «Если говорить кратко, то проблема нефтяной промышленности заключается в том, что нефти всегда либо слишком много, либо слишком мало». Наблюдавшиеся в последнее время резкие скачки цен на нефть подтверждают это мудрое высказывание.
В январе 2018 года не наблюдалось никаких признаков того, что всего через пять месяцев цены на нефть почти удвоятся. В равной мере не существовало условий для того, чтобы цены вышли на уровень 2012 года — $150 за баррель. Не было и явного разрыва между спросом и предложением — так можно было бы оправдать взлет цен всего за 4 с половиной месяца приблизительно с $40 почти до $80 за баррель. Конечно, цены на нефть с 2016 года значительно восстановились, но объяснить их резкий подъем всеми базовыми показателями было (и остается) невозможным. При наличии достаточно больших запасов и при стабильных объемах добычи, благодаря соглашению ОПЕК+ по сокращению добычи нефти, спрос почти не менялся (с учетом сезонных колебаний).
Макроэкономическая среда также не способствовала установлению высоких цен на нефть. Из-за высоких процентных ставок кредитование добычи природных ресурсов стало экономически невыгодным. Большинство истощенных и дорогостоящих нефтяных скважин, использовавшихся при высоких ценах на нефть, были выведены из эксплуатации, а связанная с ними инфраструктура демонтирована; при этом были оптимизированы денежные потоки, введены в эксплуатацию новые месторождения и возобновлены операции по добыче в бассейне Северного моря.
Нефтeторговцы сократили соотношение между объемами нефтяных контрактов и объемами реальных поставок до более реалистичного показателя 2,7:1 (по сравнению с 5:1 в 2012 году). Большинство основных стран-потребителей нефти стали проводить политику, нацеленную на сокращение потребления нефти, а объемы потребления нефти Соединенными Штатами не возрастали в соответствии с прогнозами начала двухтысячных.
Но в начале мая цена на нефть пробила барьер в $80 за баррель. Отчасти причину такого повышения можно объяснить особенностями отрасли. Запасы нефти стран ОЭСР вернулись к среднему уровню за пять лет. Как следствие, цены на нефть стали еще чувствительнее реагировать на тенденции, определяющие колебания спроса и предложения — что характерно для бизнеса, учитывая традиционные сезонные падения спроса.
Как политика влияла на нефть
Нефть является уникальным сырьевым товаром. Это единственный продукт в мире, который так чутко реагирует на изменение баланса между спросом и предложением, что даже незначительное событие (случайное или продуманное заранее) может вызвать значительное колебание цен.
О проблемах венесуэльской национальной нефтяной компании PDVSA было известно всем, поскольку американские компании прекратили предоставление технической помощи, а падение темпов роста национальной экономики привело к глубокому экономическому кризису. К концу 2017 года на рынке резко упали цены на продукты, производимые в Венесуэле.
В Анголе сокращение объемов производства также отразилось на ценах на фоне последних изменений к соглашению стран ОПЕК+ по сокращению добычи нефти (причиной чему в немалой степени послужили проблемы компаний PDVSA и Sonangol).
Однако эти факторы были известны давно и рынок учел их при формировании цены на нефть. Сами по себе они не могли привести к почти двукратному росту цен.
Влияние секторальных факторов на цену хорошо иллюстрирует начавшаяся 9 июля забастовка рабочих на норвежских офшорных месторождениях. Несмотря на то, что забастовка уже привела к остановке добычи на месторождении Кнарр, это не повлекло даже кратковременного скачка цен на углеводороды (на следующий день стоимость нефтяных фьючерсов возросла на 0,7% но затем скорректировалась вниз).
Единственным примечательным событием, которое привело к росту цен на нефть до пороговых $80 , стал выход США из ядерного соглашения с Ираном. Чему в немалой степени способствовало мощное израильское лобби в Вашингтоне (в Вашингтоне поговаривают, что сие спорное решение продвигали через зятя президента Трампа). Интересно также отметить, что, по всей вероятности, нефтяной рынок до конца не верил, что президент Трамп выполнит это свое предвыборное обещание.
Это не первый (и, кажется, не последний) случай, когда политика прямо повлияла на цены на нефть. В ХХ веке так случалось уже четыре раза. И каждый раз (в 1903-1904, 1918-1919, 1954 и 1973 годах) рост цен наблюдался на фоне войн, революций и национализации.
В ХХI веке политика сыграла главную роль в резком росте цен на нефть после окончания войны в Ираке в 2003 году. Тогда вопреки первоначальному плану США торговля иракской нефтью приостановились после того, как несколько юридических фирм предупредили о невозможности торговли иракской нефтью из-за отсутствия владельца. Нормальные торги возобновились только после после снятия санкций и присяги нового правительства — после свержения режима Саддама Хусейна.
Выход из иранского соглашения
Выход США из ядерного соглашения с Ираном вызвал цепную реакцию среди нефтяных международных компаний, работающих в Иране. Компания Shell недавно заявила об обнулении своего иранского счета, компания Total приостановила свои проекты в Иране, так же поступили «Лукойл» и Eni. Все они откровенно зависят от США, и совершенно очевидно, что их заявления сделаны под влиянием США. Из-за отсутствия единого определения того, что же означает «связь с США» (еxposure to the US), Управление по контролю за иностранными активами США и многие правоохранительные органы США могут интерпретировать этот термин так, как посчитают нужным. Из-за этого большинство крупных нефтяных компаний остерегаются вести бизнес в Иране.
С другой стороны, технически 5 млн барр./день экспорта можно легко заменить. «Лукойл» недавно заявил об увеличении объемов добычи на своем иракском месторождении «Курна-2» до 470 000 барр./день. Подобные заявления сделали и другие крупные компании. Компенсационные выплаты в связи с увеличением глубины добычи теперь закреплены в пересмотренном соглашении стран ОПЕК+ по сокращению добычи нефти.
Между тем на призыв Трампа увеличить объемы добычи президент ОПЕК Сухаил бин Мухаммед аль-Мазруи заявил, что организация не собирается покрывать чужие ошибки.
Еще одно политическое событие, способствующее росту цен, — близящийся крах Венесуэлы. Эта бедная страна как никогда близка к анархии и полному краху. Объемы добычи нефти за последние несколько лет упали более чем на 50%, а цены снизились. В Венесуэле, в значительной мере из-за популистской политики Чавеса и Мадуро, кроме нефти, почти ничего иного не производится.
Складывается впечатление, что в отличие от Саудовской Аравии, у Венесуэлы нет плана по диверсификации экономики и возможности надлежащим образом управлять своим нефтяным сектором. Венесуэла занимает четвертое место в мире по поставкам нефти в США (7% от общего объема импорта США). Поскольку объемы добычи продолжают падать, цены на нефть в США, скорее всего, пойдут вверх. Одна интересная деталь: «Роснефть» выдала кредит компании PDVSA под залог 40% доли PDVSA в компании Sitgo, что заставило Конгресс США выразить в связи с этим озабоченность.
При таком стечении обстоятельств рыночные игроки обеспокоены возможным нарушением поставок из-за политических процессов. Если политика будет и дальше вмешиваться в цепочку поставок нефти, произойдет существенный скачок цен. Резкий рост в цене, как правило, вредит бизнесу, наглядным подтверждением чему являются события 2008 и 2014 годов.
Соглашение ОПЕК+ по сокращению добычи нефти призвано стать механизмом противодействия установлению высоких цен на нефть. Было потрачено много усилий, в частности политических, для создания такого механизма, и, похоже, пока он работает.
Сланец выигрывает
Но рост цен вредит не всем, кто занимается нефтяным бизнесом. Как оказалось, компании, добывающие сланцевую нефть, по большому счету выиграли как от выхода США из соглашения о снятии иранских санкций, так и от кризиса в Венесуэле.
При сегодняшнем уровне технического развития добыча сланцевой нефти становится экономически выгодной, когда цены поднимаются выше $55 за баррель. Благодаря шагам, предпринятым нынешней администрацией США, цены на нефть сохранятся на этом уровне и выше по крайней мере до конца 2018 года.
И это не сюрприз, поскольку американские производители сланцевой нефти являются ярыми сторонниками Трампа. Они поддержали последние инициативы Белого дома, быстро увеличив количество буровых вышек более чем до 1000 единиц (рост на 47% по сравнению с цифрами 2016 года). Они могли бы компенсировать объемы, которых не хватает для удовлетворения внутреннего спроса, за счет замещения добычи традиционной нефти, которую можно будет предлагать потребителям в какой-либо другой стране.
В долгосрочной перспективе сланцевая нефть будет представлять собой нечто «известное неизвестное». В структурном отношении объемы добычи сланцевой нефти вряд ли будут расти настолько стабильно, чтобы утолить жгучую жажду нефти в ближайшем будущем. Если следовать прогнозу МВФ о росте мировой экономики на 4%, то нужно увеличить объемы предложения нефти на 2000 баррелей/день ежегодно. Это значит, что валовый объем должен увеличиваться на 4/5 баррелей ежедневно, если брать во внимание уменьшение резервов и ресурсов существующих месторождений.
Пермский нефтегазоносный бассейн США — основной источник мировых поставок сланцевой нефти, нуждается в ежегодной замене 35% нефтяных скважин для сохранения существующего уровня добычи. Так как каждая нефтяная скважина добывает ежедневно порядка 200-500 баррелей, задача по обеспечению резкого роста производства значительно усложняется (в том числе с точки зрения затрат). Без существенной политической поддержки, обеспечивавшей сохранение цен на уровне экономической рентабельности добычи сланцевой нефти, производители сланцевой нефти так и останутся маленькой, но очень влиятельной частью нефтяного сектора США.
Вред экологии и судебные иски
Есть еще одна проблема, способствующая росту неопределенности в отношении сланцевого сектора. И это проблема не технического характера. В 2015 году было зарегистрировано первое судебное дело, касающееся применения технологии гидравлического разрыва пласта для добычи нефти. С тех пор различные вопросы использования этой технологии рассматривались в исках, число которых превышает несколько сотен.
В начале нынешнего года Верховный суд штата Пенсильвания начал рассматривать иски, поданные против компаний, применяющих эту технологию, за злоупотребление ее использованием. Американское право и судебная система известны своей щедростью в вопросах возмещения ущерба; поэтому не исключено, что в итоге производителям сланцевой нефти придется выплатить значительную часть своих доходов в виде компенсаций многочисленным истцам.
Верховный суд штата Колорадо недавно подтвердил, что он будет рассматривать апелляцию по делу и в случае принятия положительного решения производители сланцевой нефти будут обязаны инвестировать значительные средства в более экологически безопасные технологии гидроразрыва.
Но лишь несколько из этих факторов имеют значение для нефти в 2018 или 2019 годах. Пока что производители сланцевой нефти и политики могут сохранять цену на относительно высоком уровне. Они могут застраховать себя от рисков за счет продажи фьючерсов на грядущие годы и установить гарантированную цену на нефть, для производства которой они еще не начали создавать инфраструктуру.
Если брать фиксированные цены на банковском или фондовом рынке, то инвесторы, скорее всего, будут изыскивать средства, зная точно, какие доходы они будут получать в следующие годы. Производители сланцевой нефти пока еще могут продавать нефть будущей добычи. Если им удастся делать это с прибылью (а это удается при нынешних ценах), они будут брать кредиты на большие суммы и дальше увеличивать объем добычи (за последние 12 месяцев значительно возросли объемы буровых и геологоразведочных работ). Проблемы с канадскими нефтяными песками также могут подталкивать цены вверх.
Если же окажется, что производители сланцевой нефти исчерпали известные извлекаемые запасы, можно ожидать окончания роста цен на фьючерсы. Но этого пока не происходит.
Имеется ряд других политических (или квазиполитических) факторов, которые могут серьезно сказаться на ценах на нефть; например, увеличение вероятности терактов в Колумбии и Нигерии. В частности, в Нигерии за последние несколько лет неоднократно отмечались нападения террористов на представителей нефтяных компаний с иностранным капиталом, а учитывая постоянно растущее напряжение внутри страны, не исключено, что в ближайшем будущем количество этих ужасных проявлений терроризма будет только расти.
Но в этих событиях и обстоятельствах нет ничего особенного.
В мировой геополитике часто происходят события, дестабилизирующие производство нефти. Мировые нефтяные резервы и ресурсы находятся, главным образом, в политически неспокойных регионах, поэтому производители и торговцы обычно учитывают фактор региональной нестабильности при формировании цен на нефть.
Несмотря на важную, на первый взгляд, роль политики в формировании мировых цен на нефть, реально ее влияние оценивается в лучшем случае в диапазоне от «незначительного» (Революция 1917 года в России) до «умеренного» (выход США из соглашения по иранской ядерной программе).
В долгосрочной перспективе цены на нефть будут определяться темпами и направлением роста мировой экономики. Если же нынешний прогноз МВФ о росте экономики на 4% не оправдается и вместо экономического роста произойдет экономический спад, не исключено, что цены на нефть вернутся на уровень $40 за баррель. Поэтому не будет ошибкой утверждать, что несмотря на всевозможные исследования и аналитику, результат которых занимают сотни страниц, цена в $100 за баррель нефти в ближайшей перспективе — это ставка на ускорение роста мирового ВВП.
И это вполне реальный расклад. Но, судя по приводимым на сегодня цифрам, ожидается совсем другой вариант. Растущие процентные ставки и уменьшение ликвидных средств основных центральных банков вовсе не свидетельствуют о серьезном росте экономической активности в мире. Кредитный кризис в Китае также усугубляется, и кто знает, когда остановится их быстрорастущий долговой ком. Тем не менее финансовые умы делают ставку на замедление этих негативных процессов.
Политики могли бы подтолкнуть рост цен на нефть, чтобы исполнить предвыборные обещания и дать возможность тем, кто вложил свои средства в выборы, вернуть потраченное. Но без весомых экономических показателей, подтверждающих стабильность экономического роста в долгосрочной перспективе, нефтяная промышленность обречена следовать сегодняшним курсом, с резкими взлетами и падениями.
Андрей Ляхов
По материалам: “Forbes”
