Что делает врач скорой за часовую зарплату Смолова, Кокорина и Дзюбы
Средняя зарплата российского топ-футболиста — 27 600 рублей в час. Два врача скорой помощи рассказали Forbes, как много им приходится делать за эти деньги.
По оценке Sports.ru, годовой доход Артема Дзюбы €3,6 млн, Федора Смолова — €2,9 млн, Александра Кокорина — €3,3 млн. Это значит, что в среднем каждый из них получает 27 600 рублей в час. В сезоне 2017/18 на троих они забили 31 мяч в чемпионате России (Лионель Месси — 34 гола в чемпионате Испании), а чемпионат мира пережили совершенно по-разному. Дзюба стал героем (3 гола, 2 голевые передачи и главные слезы после поражения); Федор Смолов – антигероем (не реализовал пенальти в серии за выход в полуфинал); Александр Кокорин пропустил турнир из-за травмы.
С 28 июля, когда стартует очередной сезон российской премьер-лиги, они снова окажутся в центре внимания болельщиков. Артем Дзюба вернулся из Тулы в «Зенит», Александр Кокорин там же восстанавливается после травмы. Федор Смолов может усилить состав действующего чемпиона, если переедет из Краснодара в «Локомотив».
Сергей Иванов и Евгений Чистяков (фамилии изменены по просьбе героев) — врачи скорой помощи в городах-миллионниках за пределами Москвы и Санкт-Петербурга. Каждый из них рассказал Forbes, как и сколько им нужно работать, чтобы заработать деньги, которые футболист получает за час.
Сергей заведует отделением реанимации в больнице скорой помощи, то есть он не ездит в машине, а принимает и лечит тех, кого эта машина привозит. Его обычная неделя — это пять восьмичасовых рабочих дней и в среднем два суточных дежурства. Чтобы вышло 27 600, нужно отработать около двух недель с таким графиком.
Евгений Чистяков врач-реаниматолог в машине скорой помощи. Это значит, что диспетчер, приняв вызов, постарается отправить его машину туда, где возник вопрос жизни и смерти. Чтобы заработать часовую зарплату футболиста Евгению нужно 5,5 суточных смен при графике сутки через двое. То есть примерно две недели.
Про график
По ходу сезона в футбольном клубе чередуются разовые и двухразовые тренировки. Плюс работа в тренажерном зале. Матчи, как правило, играются в конце недели. График выходных плавающий, но почти всегда не больше одного дня. Первая тренировка может начинаться в 10-11 утра.
Сергей: «Я прихожу на работу к половине восьмого утра, осматриваю больных, потом полчаса идет обход (у меня в отделении 12 человек) и планерка. Потом час пишу назначения, еще час – на разговоры с пациентами, если они в сознании, и изучение данных лабораторных исследований.
С часу до двух – беседы с родственниками, довольно серьезное психо-эмоциональное воздействие. У нас много пациентов из неблагополучных семей, и, поверьте, там у родственников мрачные истории. Если семья благополучная, тоже понятна драма. Привезли как-то двух девочек, одна пришла с ночевкой в гости к другой. Дом частный, одна закрыла вьюшку на печке – и обе отравились угарным газом. Причем та, которая закрыла, выписалась дня через три, а вторая провела в коме 30 дней.
В 16.00 мой рабочий день заканчивается. Если я на дежурстве, остаюсь на работе до восьми утра следующего дня и в восемь у меня начинается рабочий день опять в должности заведующего, то есть ты находишься на работе непрерывно 32 часа».
Евгений: «Мой день начинается в 8 утра, в 8.15 планерка и уже сразу после нее может быть вызов. В день в среднем 10 вызовов: ДТП, падения с высоты, инфаркты и инсульты, проблемы у младенцев, криминал, попытки самоубийства, онкозаболевания. Понятно, что слова тех, кто вызывает, не то же самое, что действительность. Причем бывает, что и недооценивают проблему. Звонят и говорят: «Ранка – кровь не можем остановить». Приезжаешь – у человека нож в ноге и лужа крови на полкомнаты или вены вскрыты. Бывают попытки самоубийства, когда люди втыкают себе отвертку в шею».
Про трудности
«Четыре дня я был как в аду. Просто невозможно! Было очень тяжело. Это состояние, одиночество… Я уже даже лампочкам дал имена», — Артем Дзюба о побежденной ангине на сборах в Австрии.
«Я устал от интервью, потому что это забирает силы и много энергии. Это не мой профиль, и я не получаю от этого удовольствия», — Федор Смолов об ажиотаже вокруг сборной России.
Сергей: «К нам в отделение привозят людей с тяжелыми химическими отравлениями, лекарственными интоксикациями. В среднем за сутки поступает 4 человека, но можно продежурить 24 часа и не принять никого, а бывает 9-10 человек. Как это выглядит? Приезжает скорая, пациента в приемном отделении осматривает врач-токсиколог: если есть признаки нарушения жизненно важных функций, то больного сразу поднимают в реанимационное отделение, где мы начинаем интенсивную терапию. Промывание желудка и кишечника, интубация трахеи (введение трубки в трахею для искусственной вентиляции легких – Forbes), катетеризация периферической либо центральной вены, гемосорбция (процедура очищения крови. — Forbes) — все эти процедуры осуществляет врач с помощью медицинских сестер. На мне, как правило, интубация – привычный для врача, но все равно опасный для пациента процесс.
У нас специфический контингент — чаще всего поступают люди с отравлением алкоголем, в наркотическом опьянении или попытками суицида. Человек либо в психозе, либо в бессознательном состоянии. Был случай — пациент пришел в себя, взял чайник и со всего размаха ударил медсестру по голове. Иногда приходится вызывать росгвардию. Большой процент людей с улицы, в грязи, в собственных испражнениях, рвоте. И ты должен очистить рот пациенту, чтобы он мог дышать, потом поставить зонд для промывания желудка или, например, мочевой катетер, потому что у людей в коме мочеиспускание не функционирует. Получается, что ты делаешь довольно грязную работу, но не потому, что ты больше ничего не умеешь, а наоборот — ее никто больше делать не умеет».
Евгений: «Что такое 5,5 смен в реанимации? Пациент упал с седьмого этажа, мы приехали, спасли. Скорее всего, не будет ходить, но будет жить. Другой вызов — человек с целью самоубийства отравился уксусной кислотой, тоже спасли. Были очень тяжелые сутки, когда выехали сначала на ножевое — человеку распороли живот так, как обычно показывают харакири. Приезжаешь и видишь, как из раны вывалились внутренние органы. Следом было ДТП с беременной женщиной.
Страшные вызовы на терминальные стадии онкозаболеваний. Люди звонят, потому что больше некому — не берут в стационар, ничем не могут помочь в поликлинике. Мы можем дать какое-то обезболивающее, ввести питательные растворы, проконсультировать, поддержать. Тяжело на ДТП с несколькими машинами, когда ты приехал первым: приходится быстро выбирать, кому помочь сначала. На криминал тоже выезжаем. Был случай, когда женщину ударили топором по лицу с целью ограбления. И тебе на это надо смотреть не как на «ужас», а оценить, какие сосуды повреждены, как остановить кровотечение, сколько крови уже потеряно. Женщина осталась инвалидом, но мы спасли ей жизнь.
Примерно один из пяти вызовов связан с передозировкой — алкоголя или наркотиков. Едешь, внутренне готовишься и дать по башке, и получить. Последний раз мне доставалось, когда мать вызвала скорую для пьяного сына, а он посчитал, что я грубо спросил его имя и фамилию.
Объективно за пять-шесть смен человек про 20-25 могу сказать, что мы достаем их с того света. Бывает все не так критично, в то же время за сутки дежурства в среднем один-два случая, когда человек умирает при тебе и ничего нельзя сделать».
Про загруженность
Напряженным графиком у футболиста считается 4 матча за 14 дней. Например, такой период был у Александра Кокорина с 14 по 28 сентября 2017 года. 334 минуты и пять забитых мячей. С середины декабря до начала марта в чемпионате России был перерыв. До начала тренировочных сборов Кокорин успел съездить на свадьбу к другу в Северную Осетию и отдохнуть на Мальдивах.
Сергей: «Что такое 14 дней работы в больнице скорой помощи? Например, у меня был период, когда из четырех врачей отделения один ушел в отпуск, один на учебу, а двое заболели. Остался я, двое парней-интернов и дежуранты-совместители. В тот момент я дежурил через сутки. То есть приезжаешь к восьми утра, освобождаешься в 16:00 следующего дня. Ночуешь дома, и снова в больницу на 32 часа. И так две недели. Приезжаешь домой, успеваешь сходить на тренировку и забрать сына из детского сада – и все. О свежести речи уже нет, развивается эмоциональная тупость, ко всему хорошему ты безразличен, все плохое начинает раздражать намного больше. Недостаток энергии пытаешься возмещать кофе и сладким, кто-то гасит спиртным, я так не делаю. У всех, кто дежурит в ночное время, проблема в том, что повышается уровень кортизола, от этого неконтролируемое чувство голода, начинаешь есть все подряд, чаще всего быстрые углеводы. Хотя я стараюсь что-то брать с собой. Бывает, за ночь получается поспать пару часов».
Евгений: «Если мы приезжаем на вызов, где есть криминал, то становимся свидетелями — периодически приходится писать какие-то бумаги для СК или прокуратуры, приходить туда, на это тоже может уходить время выходного. При таком графике адекватной зарплатой мне кажется 120 000 — 170 000 рублей. Это те деньги, при которых можно стабильно ездить в отпуск и закрывать свои бытовые расходы. Наш последний отпуск был в России. Были за границей, но сейчас двое детей – поехать за границу чуть тяжелее.
В такой работе отпуск нужен просто для успокоения, сейчас я переключаюсь в основном благодаря общению с детьми. Жена тоже врач, с ней мне проще обсудить какие-то тяжелые случаи. Дети знают, кем я работаю, но я им, конечно, не рассказываю всего, что вижу. Когда говорят, что врачи часто безучастны и допускают ошибки, я могу понять этих людей, но сутки через двое на такой работе, это тяжело».
Про жизнь
«С шести лет ты в коллективе, где все амбициозны — в стае волков… Вроде вы одна команда, но уже идет борьба за место под солнцем. Бывает такое, что определенные группы игроков не дают тебе пас. Могут ударить, спровоцировать, подставить… Я бы хотел прожить несколько жизней — одну бойца UFC, одну — большой теннис, одну — биатлон. Одну — хоккей, мне прям нравится», — Артем Дзюба
Сергей: «Меньше людей стало травиться алкоголем, но очень плохая ситуация с синтетическими наркотиками. Завезли в город новую синтетическую хрень с выраженным кардиотоксическим эффектом – и к нам одномоментно попало четыре человека с наркотической интоксикацией. И вот парень находится под монитором на искусственной вентиляции легких и вдруг сердце внезапно останавливается – и так несколько раз. Был пациент, у которого в течение первых суток трижды останавливалось сердце: заводили, приходил в сознание, но сердце остановилось в четвертый раз, и не завели. Синтетический наркотик, попадая в организм, распространяется по всем клеткам, доставать его оттуда почти нереально. Еще троих мы сумели спасти. За месяц в моем отделении может умереть от 4 до 12 человек
Люди, которых мы спасаем, почти не помнят нас. Приводишь человека в сознание, а он говорит: «Выпускайте меня, мне утром на работу». Хотя это чаще всего к нам попадают безработные».
Евгений: «Кошмаров мне не снится, скорее бывает наоборот — вымотался, а заснуть не можешь, просто лежишь и думаешь, все ли правильно сделал. Поэтому, когда говорят, что кто-то не забил важный гол и теперь с этим надо как-то жить… врачу приходится засыпать с мыслями, мог ли он спасти сегодня человека, которого не спас.
Последний случай, который почему-то долго не выходил из головы — бабушка в преклонном возрасте стала мыть окна и упала. Приехали, довезли, но она умерла в больнице. Был случай — мужчина весом полтора центнера вешается у себя в квартире на девятом этаже. В машину мы несли его вдевятером, он в этот момент был на искусственной вентиляции легких. В больницу привезли, но прогноз был неблагоприятный. Сердцебиение и дыхание мы в машине поддерживаем, но понимаем, что мозг уже вряд ли будет работать как раньше.
После смены я бы, может, и падал без сил, но у меня двое детей, один ходит в садик, другой — еще нет. Им необходимо уделить время. Жена вышла на работу, поэтому приходится что-то делать по дому».
Про мечты
Принадлежащий «Зениту» Артем Дзюба часть сезона 2017/18 провел в аренде в тульском «Арсенале», но так хотел сыграть против своей команды, что готов был сам заплатить за это оговоренные в соглашении между клубами €120 000. В итоге нападающий вышел на поле и даже забил гол, который принес «Арсеналу» ничью 3:3. Вот только оплатил его участие в матче бюджет Тульской области.
Сергей: «У меня есть эмоциональный запрос на работу на качественном современном оборудовании, как работает современный западный врач. Взять тот же аппарат для искусственной вентиляции легких – это сложный компьютер с большим количеством настроек. Выдать одни и те же 500 мл воздуха можно четырьмя разными способами, какой из них выбрать, определяют врач вместе с компьютером. Современный аппарат стоит порядка $100 000. Те, которые есть у меня, и у врача, скажем, в Германии – это как велосипед и автомобиль».
Евгений: «Мне кажется, если финансирование увеличивать, надо сделать так, чтобы врачи могли дольше восстанавливаться между сменами. Второй момент – работа в скорой требует обмена опытом. Мое руководство в принципе не против, чтобы я ездил на какие-то образовательные конференции, но за свой счет, а это значит, я езжу где-то раз в год. Мне бы хотелось ездить чаще».
Вадим Тихомиров
По материалам: “Forbes”
