Демонстративная «борьба с коррупцией» — единственное, чем пока может оправдать свое назначение новый глава «Роскосмоса»
В минувшее воскресенье, около девяти часов вечера, в аэропорту Шереметьево был задержан адвокат Игорь Третьяков, прилетевший из Иркутска.
— Как только мы спустились по трапу из самолета, к нам подошли шесть мужчин в штатском и попросили моего мужа проследовать за ними. Больше я его не видела, — сообщила журналистам супруга адвоката Анна.
Игорь и Анна были в отпуске на Байкале, где и узнали, что адвокат Третьяков объявлен в федеральный розыск как фигурант уголовного дела, подозреваемый в хищении более 330 миллионов рублей у госкорпорации «Роскосмос». В рамках этого дела уже взяты под стражу гендиректор НПО им. С.А. Лавочкина Сергей Лемешевский и начальник правового управления предприятия Екатерина Аверьянова. По версии следствия, руководство НПО заключало фиктивные договоры с адвокатской конторой «Третьяков и партнеры» на оказание юридических услуг, которые якобы выполнялись сотрудниками юридического отдела НПО. И это притом что и следователи, и суд не могли не знать, что договоры с «Третьяков и партнеры» руководство НПО стало заключать после того, как его штатные юристы проиграли несколько исков, предъявленных предприятию от имени госкорпорации «Роскосмос».
Когда же интересы НПО им. Лавочкина в арбитражных судах начали представлять юристы «Третьяков и партнеры», «Роскосмос» стал проигрывать иски, а адвокатская контора — получать «гонорары успеха», которые не были фиксированными, а зависели от сумм, фигурировавших в судебных тяжбах. В итоге на счет «Третьяков и партнеры» по двадцати трем договорам были перечислены суммы, равные 8% от выигранных дел.
Адвокат Игорь Третьяков. Фото: РИА Новости
Опрошенные нами эксперты, бывшие и действующие сотрудники предприятий, входящих в госкорпорацию «Роскосмос», убеждены, что уголовное дело в отношении гендиректора НПО им. Лавочкина Сергея Лемешевского — не первое и не последнее, в котором просматривается весьма сомнительная фабула. Наши источники предполагают, что «Роскомсос» развернул масштабную антикоррупционную кампанию — в том виде, в котором руководство ведомства ее представляет.
Дело в том, как объяснили мне мои собеседники, что бывший вице-премьер Дмитрий Рогозин, назначенный 24 мая этого года генеральным директором Государственной корпорации по космической деятельности «Роскосмос», находится в ситуации, в которой оказался незадачливый герой старинного анекдота. Перескажу. Назначенный руководителем безнадежно убыточного завода человек получил от предшественника три конверта и наставление: «Будет плохо — открывай первый конверт, совсем прижмет — вскрывай второй, ну а если ситуация окажется безвыходной — вскрывай третий».
В первом конверте было указание: оправдывать неудачи завода своей молодостью и неопытностью, во втором — объяснять проблемы тяжелым наследством и ошибками предшественника. Впрочем, Рогозин с декабря 2011 года по май 2018-го был вице-премьером, курировавшим космическую отрасль, потому можно считать, что «первый конверт» он уже использовал. Сейчас пошел в ход второй.
Наши источники рассказали, что все службы безопасности предприятий, входящих в «Роскосмос», еще в конце мая получили задание провести тотальную проверку финансово-хозяйственной деятельности, изучить договоры с подрядными организациями, и в тех случаях, где есть хоть малейшее подозрение на коррупционную составляющую, — тут же представить материалы в правоохранительные органы.
Гендиректор НПО им. Лавочкина Сергей Лемешевский. Фото: Сергей Бобылев / ТАСС
Дмитрий Рогозин, назначенный в конце мая главой госкорпорации, обладает всей полнотой информации о реальной ситуации в космической отрасли. А потому не может не понимать, что она, ситуация, — полный швах, и вовсе не так оптимистична, как выглядит, согласно докладам, которые регулярно представляются в Кремль и на основании которых президент произносит такие вот слова:
«Роскосмосу» необходимо добиться прорывных успехов в <…> условиях <…> международной конкуренции <…>. Подчеркну, что у ракетно-космической отрасли при всех известных проблемах есть мощный технологический и кадровый потенциал, есть замечательные инженеры, научные школы».
Вообще-то «мощный технологический и кадровый потенциал» — миф. Рогозин не может этого не понимать. Производственные мощности надо перезапускать, технологии — менять, кадры — искать. Но, увы, Россия упустила время. В отличие от США и Евросоюза.
У нас была возможность создать две сильные вертикально интегрированные компании, которые, конкурируя друг с другом, могли бы обеспечить некий прорыв. В 90-х у России еще был технологический и производственный задел, были научные, инженерные и технические кадры. Не было только денег. В начале 2000-х деньги появились. Но вся реформа вылилась лишь в увеличение бюджета Федеральной космической программы (ФКП) и ограничилась созданием «Роскосмоса» и Объединенной ракетно-космической корпорации (ОРКК). Первой структуре была отведена роль госзаказчика, второй — исполнителя. Затем «Роскосмос» и ОРКК слили в единую госкорпорацию, получившую право тратить деньги — практически бесконтрольно.
В итоге поводов для оптимизма нет.
Нет даже разговоров о новых технологиях.
Нет разговоров о многоразовых ракетах.
Нет разговоров о буксирах, без которых невозможно освоение дальнего космоса.
О международной кооперации — лучше не вспоминать.
Мои собеседники, возможно, излишне эмоционально рассказали о глобальных проектах, требующих огромных финансовых вливаний, но не имеющих на самом деле коммерческих перспектив. Та же ракета-носитель «Ангара» предлагается, например, для запуска серийных, то есть одноразовых и очень дешевых спутников. Но сама «Ангара» — тоже одноразовая, хотя и очень дорогая. Те же «достоинства» у ракеты «Союз‑5»: надежная, но рыночно бесперспективная. И так со всем остальным — взять хотя бы космический корабль «Федерация» — ведь никто не понимает, какие задачи будет выполнять в космосе четырехместная сверхтяжелая ракета? Репутационные?
Дмитрий Рогозин не может этого всего не знать. Потому следует совету из второго конверта, устраивая малопродуктивную чистку. И создавая прецеденты, по которым может развернуться масштабное преследование юристов — из любой, не только космической сферы.
Мы пока не имели ни времени, ни возможности для достаточного понимания фактических обстоятельств, чтобы высказать официальную позицию сообщества, хотя я думаю, что мы к этому еще вернемся.
Поскольку по действующему уголовно-процессуальному порядку на обыске у адвоката должен присутствовать в качестве наблюдателя представитель адвокатской палаты, при обыске в адвокатском образовании «Третьяков и партнеры» 25 июля участвовал адвокат Александр Пиховкин — заместитель председателя комиссии по защите прав адвокатов при совете Адвокатской палаты г. Москвы. Согласно его информации, там были допущены серьезные нарушения закона, в том числе адвокатской тайны: были изъяты не только 23 договора с НПО им. Лавочкина, но и иные документы, в частности из других адвокатских досье. Такие действия следствия и разрешившего их суда, разумеется, нельзя назвать корректными и законными, поэтому представитель палаты обжаловал постановление районного суда о разрешении на обыск в Московском городском суде. Я позволю себе и более резкое суждение: следствие не имело права ни просить суд о разрешении на изъятие, никак их конкретно не перечисляя, «иных документов, связанных с исполнением договорных обязательств», ни изымать все, что считает нужным, тем более по другим делам, не связанным с предметом расследования. Хотя незаконная практика выдачи судами таких неопределенных и расширительно толкуемых разрешений, к сожалению, существует.
Что касается сути обвинений, насколько мне известно из публикаций в СМИ и интернете, предъявленных руководству НПО им. Лавочкина и адвокатам АК «Третьяков и партнеры», здесь в первую очередь важно знать, были ли на самом деле оказаны соответствующие услуги. Насколько мне известно, участие адвокатов этой коллегии в соответствующих судебных заседаниях уже было проверено и подтверждено по официальным базам информации о судебных делах и решениях. Если это так, то речь не может идти о том, что юридическая помощь адвокатами не была оказана, а ее оплата является способом маскировки хищения денег.
Вадим Клювгант – вице-президент Адвокатской палаты г. Москвы, отвечающий в ней в том числе за связи со СМИ, общественными и правозащитными организациями
В таком случае перед нами очередная попытка криминализировать гражданско-правовые, а следовательно, подчиняющиеся принципу диспозитивности (свободы договоров) отношения. Возможность согласования суммы гонорара между адвокатом и его доверителем прописана и в ст. 25 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре. Очень разными бывают и объем, и сложность дел, имеют значение и личные качества адвокатов: опыт, квалификация и даже имя. Никаких прейскурантов тут быть не может, кроме случаев работы адвокатов по назначению — только ее государство оценивает само, причем очень низко, но это уже другая тема.
Это далеко не первая попытка искусственно и незаконно криминализировать гражданско-правовые договорные отношения. Еще в так называемом «первом деле ЮКОСа» фальшивое обвинение в «хищении» было построено именно таким способом, и в дальнейшем эта схема применялась достаточно широко, в том числе в деле братьев Навальных. Следователь, а следом за ним и суд, произвольно, непонятно чем руководствуясь, оценивают задним числом стоимость работ или услуг по договору, и разница между фактической оплатой и их субъективной оценкой, а то и вся сумма оплаты по договору преподносится как «сумма похищенного» (схема работает особенно «надежно», если речь идет о бюджетных средствах).
Что в «деле Третьякова» мне кажется новым и крайне опасным как для адвокатуры, так и всех наших потенциальных клиентов, так это попытка криминализировать условие соглашения о так называемом гонораре успеха, которое официально признано допустимым и часто включается в договоры доверителей с адвокатами по делам, связанным с имущественными спорами. В некоторых случаях, когда доверитель в начале спора находится в стесненном материальном положении, даже иного выхода нет. Гонорар в таких случаях делится на две части: собственно оплату работы, и эта сумма может оказаться копеечной, и премию в процентах от выигранной или, наоборот, сэкономленной суммы, которая зависит от эффективности адвокатской работы.
Возможность «гонорара успеха» сегодня закреплена в Кодексе профессиональной этики адвоката, принятом Всероссийским съездом адвокатов, а сейчас группа сенаторов и депутатов Думы предлагает закрепить его и в Законе об адвокатской деятельности и адвокатуре, что вполне разумно и отвечает смыслу гражданско-правовых отношений и сложившейся практике. На этом фоне попытки искусственной криминализации гонорара успеха вызывают у нас большую тревогу, и мы будем им, разумеется, коллективно противодействовать всеми не запрещенными законом способами.
