Воспоминания экс-чиновников о дефолте 1998 года
Бывшие зампред ЦБ и министр экономики поспорили о том, можно ли было избежать экономической трагедии.
Дефолт в переводе с английского языка означает «нарушение платежных обязательств заемщика перед кредитором». Как правило, термин используют в более узком смысле и понимают под ним отказ федерального правительства или муниципальных властей от выплаты своих долгов.
Воспоминания экс-чиновников о событиях 1998-го
Александр Хандурев, вице-президент Ассоциации региональных банков, профессор РАНХиГС, зампред ЦБ 1997–1998 гг. (ушел в отставку по собственному желанию с 1 августа 1998 г.):
— Никакой надобности в дефолте не было, его можно было избежать. Тогда 25% госдолга были на счетах Сбербанка, 24% — на счетах Центробанка, 15% — у коммерческих банков, часть — у внебюджетных фондов, на руках у населения было не более 1% — в основном у работников органов госуправления и сотрудников крупных коммерческих банков. Нерезиденты владели 22% госдолга. Вместо объявления дефолта можно было начать реструктуризацию долгов. Недовольны были бы только нерезиденты, но им можно было предложить участие в капитале российских предприятий в виде прямых инвестиций, тогда Россия была привлекательна для инвестиций как развивающийся рынок. Главная причина дефолта — ошибочная курсовая политика Банка России. Не доводя до дефолта, нужно было отказаться от фиксированного курса рубля и переходить в режим управляемого плавания. Но такие меры привели бы к потерям со стороны российских банков. Кроме того, нельзя было допускать в таких масштабах нерезидентов на спекулятивный российский рынок ценных бумаг. Зато на деньги от ГКО финансировалась избирательная кампания Ельцина, что тоже было одним из факторов объявления дефолта.
Я подал заявление об отставке за два месяца до дефолта, но формально ушел в отставку с 1 августа. Сейчас трудно представить, но тогда был наложен запрет на использование термина «девальвация», в моих выступлениях мне приходилось его избегать. Сейчас уже можно сказать, что я голосовал против введения фиксированного курса в ноябре 1997 года, считал ошибочным допуск нерезидентов к ценным бумагам с такой высокой доходностью — 40–60%. Сейчас бытует мнение, что дефолт был неизбежен, но я уверен, что он был рукотворным результатом сговора узкого круга лиц. Я не могу понять до сих пор, почему МВФ за месяц до дефолта, когда всем было понятно, что мы не управляем госдолгом, решает предоставить нам кредит более чем в $4 млрд (а всего на поддержку рубля мы потратили от $16 до 18 млрд). Вероятнее всего, кредитные деньги ушли в руки нерезидентов. МВФ не имел права давать этот заем.
Евгений Ясин, научный руководитель НИУ ВШЭ, с 1997 по 1998 год — министр без портфеля по экономическим вопросам, внутренним и внешним инвестициям в Правительстве РФ:
— Считаю, что дефолт 1998 года был неизбежен. И именно август-98 оказал оздоравливающее влияние на российскую экономику, она начала движение вверх с падения. Написанные Минфином планы оздоровления экономики не сработали бы. А тут в Азии разразился кризис. В нашем федеральном бюджете не было денег, чтобы платить зарплаты учителям, врачам, военным, хлынул поток импорта из-за границы, начался политический кризис. Пострадала банковская система, но еще больше пострадало население. Мы должны были уяснить главные уроки, которые преподал дефолт: нужно серьезнее относиться к рынку и находить предохранительные механизмы против падения нефтяных цен.
Краткая хроника дефолта
После распада СССР в 1990-е годы испытывающая финансовые трудности Россия постоянно занимала деньги на внешнем (у нерезидентов) и внутреннем (у собственных граждан) рынках с помощью инструментов государственных краткосрочных обязательств (ГКО) и облигаций федерального займа (ОФЗ). Однако займов не хватало, чтобы покрыть дефицит бюджета. По данным Центробанка, на момент кризиса резервы составляли $24 млрд, а обязательства на рынке ГКО и ОФЗ — превышали $36 млрд. Ситуацию усугубил начавшийся в 1997 году в Азии мировой финансовый кризис и снижение мировых цен на сырье, из-за чего валютные доходы российского правительства уменьшались. Чтобы исправить ситуацию, власти влезали в новые кредиты, в том числе у МВФ и Всемирного банка, и повышали ставки по гособязательствам. К началу 1998 года стало понятно, что власти утрачивают ресурсы для оплаты долгов и удержания курса рубля.
1 января 1998 года вступает в силу указ президента Бориса Ельцина о деноминации рубля. Российские банкноты потеряли три нуля, например, вместо банкноты в 50 000 рублей в оборот были введены 50 рублей. Деноминация имела определенный положительный эффект: снизилось номинальное количество денег, обслуживающих платежный оборот. Однако кардинально денежная реформа не смогла поменять ситуацию.
3 июля исполнительный директор МВФ Мишель Камдессю заявил, что, если Москва не расплатится по существующим долгам, новый заем на $15 млрд фонд не сможет выдать.
7 июля ЦБ прекратил выдачу банкам ломбардных кредитов.
20 июля МВФ решает все-таки дать России стабилизационный кредит в размере $4,8 млрд. Деньги поступают на счета Центробанка, но не помогают. Масштабные валютные интервенции лишь привели к росту внешнего долга страны.
11 августа обрушились котировки российских ценных бумаг на биржах, после чего торги были остановлены. Поэтому банки весь активно скупали валюту, а резкий спрос на нее привел к кризису ликвидности.
13 августа правительство заявило, что поддержание валютного рынка и рынка ГКО — забота банков.
14 августа у банков стали появляться первые очереди вкладчиков, желающих вернуть депозиты.
15 августа Борис Ельцин срочно вернулся из отпуска в Москву и дал поручение председателю правительства Сергею Кириенко разработать меры по стабилизации ситуации.
17 августа правительство объявило о невозможности расплатиться по своим долговым обязательствам. ЦБ перешел на плавающий курс рубля в рамках валютного коридора. Курс нацвалюты обрушился. К сентябрю вместо 6 рублей доллар стал стоить 21 рубль. Практически сразу после объявления дефолта Сергей Кириенко, кабмин и руководство Центробанка ушли в отставку.
По материалам: “Московский комсомолец”
