Ветеран Вьетнамской войны проехал всю Россию и написал песни о загадочной русской душе
Встретиться с американским ветераном вьетнамской войны, автором и исполнителем песен Джоном Блэком нам помог… Союз десантников России. «Очень интересный человек. Приезжал в Россию на фестиваль военной песни. Поговорите с ним, не пожалеете», — посоветовал нам бывший офицер. И мы действительно не пожалели.
Подтянутый мужчина в годах, в джинсовой куртке которого — планки наград, в душе — романтик и музыкант, Джон имеет почетное звание пожизненного члена ассоциации «Американские ветераны Вьетнама». Его песни так или иначе связаны с вьетнамской войной. В репертуаре американца нашлось место и для песен о России после того, как он проехал на поезде весь Транссиб. Джон Блэк рассказал «МК» о судьбах американских ветеранов, поделился впечатлениями о России и объяснил, как нашим странам преодолеть пропасть разногласий.
— Джон, расскажите, как вы попали во Вьетнам.
— Прямо накануне войны я служил в Германии. Там базировалась наша европейская группировка в составе НАТО. Когда началась война с Северным Вьетнамом, я сразу вызвался добровольцем. И меня определили в военные советники для армии Южного Вьетнама. Тогда я и мои товарищи думали: о’кей, это хорошая война, мы должны быть там… И вот я приехал в Южный Вьетнам, получил направление в одну из тыловых частей. Меня определили в военные советники для армии Южного Вьетнама.
— Несмотря на это, у вас много наград. В России бы сказали: целый иконостас!
— На самом деле наград не так много. Пара медалей за вьетнамскую кампанию, пара отличительных знаков — например, что я десантник. Остальные — больше памятные значки. Ну и, конечно, ветеранская нашивка. Как видите, никаких геройских звезд у меня нет.
— Как на вас война во Вьетнаме отразилась?
— В самом пекле войны, которое мы можем видеть в голливудском кинематографе, я не был. Да, приходилось иногда браться за оружие, но не более того. Однако был наслышан об ужасах Вьетнама. Отлично помню тот самый переломный момент, который многим из нас вправил мозги. Нам, молодым офицерам, расстаться с иллюзиями помог наш наставник Бернард Фолл (военный ученый и историк, он в 1967 году в исследовательских целях посетил Южный Вьетнам. — «МК»). Однажды мы сидели в классной комнате, и Фолл сказал нам: «Только что я направил в Пентагон рапорт о том, что в Южном Вьетнаме на самом деле правит Вьетконг (так американцы называли коммунистический Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама. — «МК»). Вы, ребята, проигрываете». В Пентагоне ответили абсолютно абсурдно: «Этого не может быть! Это не так».
— И какова была ваша реакция?
— В душе зародились сомнения. Мы спрашивали себя: а зачем мы здесь, да еще и с оружием в руках? Мы ежедневно видели, как наши специалисты пытаются обучать южных вьетнамцев сельскохозяйственной науке, медицине, английскому языку… И в то же время знали, что в 200–300 километрах от нас северных вьетнамцев — таких же, в общем-то, ребят, как и мы, — заливают токсичным «оранджем» (вещество, которое заставляло деревья в джунглях терять листву, тем самым облегчая обнаружение вьетнамских партизан. — «МК») и жгут напалмом. В голове часто колотилась мысль: почему бы вместо того, чтобы бомбить остальные части страны, нам не запустить программу помощи по всему Вьетнаму? Но вместо этого — каждый день стрельба, бомбежки, смерть. Кстати, многие американцы потом и сами страдали от нашего же дефолианта — «оранджа»: болели раком и умирали десятками!
И все это перевернуло мое первоначальное, полное юношеской бравады мнение о вьетнамской кампании. И отразилось в моей музыке.
Справка «МК»
По количеству погибших американцев вьетнамская война находится на четвертом месте — после Гражданской, Второй и Первой мировых войн соответственно. 58,2 тыс. американцев погибли в боевых действиях, 304 тыс. были ранены, 1874 человека считаются пропавшими без вести. Средний возраст погибших американских солдат составил 23 года 11 месяцев. 11 тыс. 465 убитых не достигли возраста в 20 лет. Для сравнения: в войне в Афганистане СССР за 9 лет потерял убитыми 15 тыс. 51 человека.
Оценки потерь среди гражданского населения Вьетнама сильно разнятся. Считается, что погибло около 5 млн человек.
Всего в военных действиях приняли участие свыше 2,7 млн военнослужащих США. Ветераны вьетнамской войны составляют почти 10% своего поколения — то есть из ста сверстников десять прошли Вьетнам. Примерно две трети американцев, воевавших во Вьетнаме, были добровольцами.
— Вы поете о войне?
— Скорее — о переживаниях, к которым она подтолкнула меня и таких же, как я, ветеранов. Все, что увидел во Вьетнаме, я пытаюсь пережить с помощью музыки. Я уверен: мы не должны были идти на эту войну, не должны были умирать. Поэтому мои слова нашли отклик в сердцах тех, кто тоже это пережил.
— Насчет тех, кто пережил войну. Ходили слухи, что ветеранов Вьетнама встречали на родине не очень тепло. Некоторые и вовсе заявляли, что вынуждены были прямо в аэропорту снимать военную форму и облачаться в гражданское. Иначе могли нарваться на всеобщее презрение. Это правда?
— К сожалению, это так и было! Особенно ближе к концу войны, году в 1973–1974-м. Однако сам я с таким не сталкивался. Наверное, потому, что в городке, откуда я родом, к войне и военнослужащим относились немного спокойнее. Но в нашей ветеранской организации были такие, кто действительно сталкивался с агрессивным непониманием со стороны соотечественников. Я думаю, что многие, кто потерял родного или близкого человека на той войне, завидовали тем, кто вернулся живым… Как хорошо, что такого сегодня нет!
— Потом настроения в обществе и отношение к ветеранам изменились?
— Да, стала несколько лучше. Постепенно власти начали уделять внимание проблемам бывших военнослужащих. Помогали как медицинскими услугами, так и материально. Конечно, не все и не всегда получали такую социальную помощь. Да, очень многие продолжали страдать от последствий войны, посттравматического синдрома. Чего греха таить, у многих после Вьетнама еще долгие годы были проблемы с алкоголем и наркотиками. Некоторые так и не смогли адаптироваться к мирной жизни…
— А правительство США уделяет внимание другим ветеранам — не только вьетнамским? Той же иракской кампании, Афганистана….
— Конечно! Для них доступна все та же социальная помощь: бесплатная медицинская страховка, небольшие, но стабильные денежные выплаты. Система, конечно, не идеальная, но она работает. И никто никого на произвол судьбы старается не бросать. Однако все равно всех проблем решить пока не удается.
— А помимо проблем со здоровьем что еще беспокоит ветеранов?
— Недавно Университет Вашингтона представил доклад о проблемах, с которыми сталкиваются американские ветераны. И там не только «вьетнамцы» — полно и иракских ветеранов, и «афганцев». Согласно ему, больше семи тысяч американских ветеранов совершили самоубийство в 2014 году. А у женщин-ветеранов вероятность умереть от суицида в 2,5 раза больше, чем у мужчин. Дальше и вовсе волосы дыбом: ветеранов афганской кампании, добровольно ушедших из жизни, больше, чем погибших в Афганистане! (С 2001 года в Афганистане погибли более 2,35 тыс. американских военнослужащих, свыше 20 тыс. получили ранения. — «МК».)
Справка «МК»
В США ежедневно в среднем 23 ветерана совершают самоубийство. Половина ветеранов страдает от психических расстройств, а 23% солдат в отставке — бездомные. По словам самих ветеранов, государство не заботится о своих военных в достаточной мере. Американские эксперты отмечают: отставные военные чаще всего кончают жизнь самоубийством в первые год-два после ухода со службы. Наиболее частая причина самоубийств — неспособность бывших военных адаптироваться к жизни «на гражданке».
— Ужасная цифра! Но почему так много?
— Причина может быть в том, что люди возвращаются с войны, и с ними обращаются неправильно. Командировки в «горячие точки» обычно длятся не меньше года, и они повторяются. Человек возвращается, но потом ему снова надо уезжать. Все это приводит к частым разводам. К этому добавляются финансовые, психологические проблемы. Ведь солдаты, вопреки рекламным слоганам, у нас в США много не зарабатывают. Поэтому по возвращении домой их ждут долги, трудности с поиском работы, проблемы с алкоголем и наркотиками, семейные неурядицы… Когда это все наваливается одновременно, люди часто не выдерживают.
— А что правительство делает, чтобы это предотвратить?
— В основном помогает советом, психологической поддержкой. Есть социальные службы, в которые ветераны могут обратиться по прибытии на родину, если у них есть проблемы. Там расскажут, как восстановить отношения с родными, сократить долги, избавиться от плохих снов… Казалось бы, никаких проблем! Все госпрограммы работают. Но на деле оказывается, что этого недостаточно. Некоторые ветераны продолжают морально мучиться, все держат в себе — многим до сих пор не с кем поделиться своими переживаниями. В итоге они «ныряют» в бутылку или того хуже — с Бруклинского моста…
— Джон, если говорить о ветеранах и Вьетнаме, нельзя не вспомнить недавно умершего Джона Маккейна. В США его называли «ястребом», а у нас, в России, — русофобом. А кто он для вас?
— Истинный патриот своей страны. Сенатор Маккейн верно служил Соединенным Штатам более 60 лет, до самой смерти. Он был настоящим американским героем. И он также был большим другом и соратником всех американских ветеранов. Его самолет сбили во Вьетнаме в 1967 году — в тот же год, когда я служил военным советником в армии Южного Вьетнама. И я ощущаю большую потерю в связи с его смертью, ведь он такой же, как и мы, ветеран Вьетнама.
— А вы любите Россию?
— Конечно! Впервые я побывал в России в прошлом году. Я много читал о вашей стране. Но, как сказал Черчилль, Россия — это ребус, завернутый в тайну, спрятанную в загадку. Чем дальше ты углубляешься в ее историю, тем больше вопросов возникает. Все это заинтриговало меня. И я предпринял отчаянную авантюру: прокатиться по Транссибу от одного конца России до другого!
— А как на это отреагировали родные?
— Поначалу в недоумении спрашивали: «Почему ты едешь в Россию?!» — «А почему бы не побывать в самой большой стране мира, не посмотреть на самое глубокое озеро на планете под загадочным именем Байкал?..» — отвечал я.
— Увиденное впечатлило?
— Еще как! Это так вдохновило меня, что я принялся писать стихи и тексты песен для альбома «Вперед, Россия». Начал еще в Санкт-Петербурге и продолжил дальше, уже стуча железнодорожными колесами. Вообще поезд — это идеальный способ путешествовать для авторов песен. Во время пути всегда есть время написать пару строф, зачеркнуть, поразмыслить, написать снова…
— Чем и где закончилось ваше путешествие из Петербурга «до самых до окраин»?
— Мой маршрут окончился в Японии — к этому времени я уже закончил тексты к пяти песням о России. В киотском отеле, в котором я остановился, на последнем этаже был бар с фортепиано. Каждое утро я приходил туда и сочинял музыку. Так что, когда я вернулся в Америку, песни были уже готовы.
— Джон, для вас музыка сегодня — фактически смысл жизни. А где вы начали свою музыкальную карьеру? И помогал ли вам кто-то в «раскрутке»?
— Сразу после войны я устроился на работу в компанию Boeing. Тогда же начал сочинять песни. Песни о войне. В итоге записал три альбома. Показал своим работодателям — и они заинтересовались! Моя компания поддержала меня, и мы разослали альбомы по всем ветеранским организациям страны. Кстати, в США почти все военные песни пропитаны протестом, вызовом. В России, как я понял, это встречается реже.
— А вам довелось когда-нибудь выступать с концертом в России?
— Разумеется! Совсем недавний пример — участие в ветеранском музыкальном фестивале в Перми.
— А как вы попали на этот фестиваль?
— Меня пригласил один из организаторов Ирик Шигабутдинов. Он и сам ветеран: воевал в Афганистане. А с ним меня познакомил другой военный «отставник» — Михаил Краснов. Он был одним из водителей в моем туре по России. Он хорошо говорил по-английски, и я спросил его, есть ли в России фестивали, где российские ветераны собираются и поют песни. Он ответил, что, конечно, есть, и познакомил меня с Ириком. А дальше познакомился с другими ветеранами, которые входят в ветеранскую организацию «Союз десантников России». Это, например, Михаил Калинкин. Он, кстати, тоже музыкант. Вот так я и оказался в этом году в Перми. И мои песни, которые я там исполнял, были переведены на русский язык.
— И как публика отнеслась к песням о войне во Вьетнаме? Ведь у нас, как вы знаете, несколько иное восприятие той вашей военной кампании…
— Да все прошло просто замечательно! Мои песни тронули русскую душу. Впрочем, это меня не удивило. Выступление в Перми еще раз доказало: когда ветераны собираются вместе — и неважно, какой войны и какой страны, — они как бы объединяются, становятся одной семьей.
— А отразилась ли поездка по России на ваших последующих песнях?
— Да, это не могло не отразиться в моей душе, не поселиться в моих мыслях. Ваши ветераны объяснили мне, что именно Россия победила во Второй мировой войне. Многие американцы до сих пор считают, что Гитлера побили США, но это не так. Вот и в моей песне «Вперед, Россия» поется: «Потом пришел Гитлер, но вы разделали его под орех».
— Участвуя в фестивалях, вы наверняка много говорили с российскими ветеранами Афганистана. Какое мнение у вас сложилось об этой войне и об участии в ней США?
— Насколько я знаю, СССР вышел из войны, потому что закончились деньги. Про участие в те годы США мало что слышал. А что касается нашей, американской кампании в Афганистане, то она все еще идет — и кончаться явно не намеревается.
— Во Вьетнаме США проиграли — это уже исторический факт. А как вы считаете, Джон, в Афганистане Америка все-таки сможет победить?
— Трудно сказать. Одно знаю: у Америки, конечно, много денег, но мы тоже в долгах. Британцы в XIX веке не смогли одолеть Афганистан. Не удалось это и русским. Победит ли США? Не знаю. Мы уже 17 лет ведем войну в Афганистане, и непонятно, что будет дальше… А во Вьетнаме, да, мы проиграли. И все потому, что население не поддержало эту войну, и у правительства кончились деньги. А потом в США начались демонстрации, митинги, акции неповиновения… История показывает, что боевые действия заканчиваются тогда, когда люди начинают бунтовать против них. Когда никто больше не хочет на передовую. Так случилось и в моей стране.
— Сейчас отношения России и Америки далеки от идеала. Что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы их улучшить?
— Очень многое может быть сделано с помощью культурного обмена. И тот факт, что я сейчас нахожусь в России, — это тоже культурный обмен. Думаю, России следует прилагать усилия к тому, чтобы больше простых американцев посещали вашу страну, узнавали ее лучше. На Транссибирской магистрали я встречал группы немцев, китайцев, но не видел других американцев. Две недели подряд я разговаривал с российскими ветеранами Афганистана, и мы сошлись на том, что политика — это только политика. Да, между американцем и русским действительно лежит пропасть. «Залечить» ее нелегко, но мы должны пытаться. В конце концов, не может наше противостояние, игра в «супердержав», продолжаться вечно. И я уверен: дружба и братство победит любую политику.
Максим Кисляков, Любовь Глазунова
По материалам: “Московский комсомолец”
