Какие тайны заберет “на пенсию” канцлер
Она устала, она уходит: незадолго до 13-летия своего канцлерства — на пост она заступила 22 ноября 2005 года — Ангела Меркель объявила о намерении уйти из политики. Прощание, правда, будет долгим. И это вполне в ее духе. Первая фрау Германии предпочитает не рубить сплеча, не бежать впереди паровоза истории, действовать наверняка. Впрочем, однажды осторожность все-таки изменила ей. Что в итоге и привело к вынужденному затяжному прыжку с властного олимпа.
Проводы начнутся с партии: 7 декабря у Христианско-демократического союза появится новый лидер. На предстоящем съезде ХДС, главным пунктом повестки которого являются перевыборы руководства, Меркель не станет выдвигать свою кандидатуру на председательский пост. Основная борьба за кресло партийного лидера развернется между двумя наиболее перспективными кандидатами — генсеком ХДС Аннегрет Крамп-Карренбауэр, считающейся человеком Меркель, и бизнесменом, экс-главой фракции ХДС/ХСС в бундестаге Фридрихом Мерцем.
На этом, однако, эпоха Меркель еще не закончится. Фрау канцлер заявила о готовности продолжать работу в качестве главы правительства до конца нынешней легислатуры, то есть до осени 2021 года. Но после этого — все, отбой, полноценная политическая пенсия. «На выборах 2021 года я не буду кандидатом в канцлеры и не буду больше баллотироваться в бундестаг, — сообщила Меркель. — Замечу также для протокола, что я не собираюсь претендовать ни на какие другие политические посты».
Она не скрывает, что принять эти решения ее заставила нескончаемая череда поражений, которые терпит ведомая ею партия. В результате прошлогодних парламентских выборов ХДС и выступающий в блоке с ним Христианско-социальный союз получили худший результат с 1949 года. И на этом черная полоса не закончилась. Результаты прошедших в октябре выборов в ландтаги, региональные парламенты, земель Бавария и Гессен, а также социологические опросы свидетельствуют о том, что популярность «союзников» продолжает падать. На сегодняшний день рейтинг партии находится на самом низком уровне с момента начала таких исследований.
«Пришло время открыть новую главу», — заявила глава правительства. Произнося эти слова, она вовсе не казалась подавленной, а, по мнению некоторых наблюдателей, даже выглядела счастливой. Нельзя исключать, конечно, что Меркель просто умело скрывала свои эмоции. Но, вполне возможно, она и впрямь почувствовала облегчение от того, что груз ответственности начал постепенно спадать с ее плеч. Не случайно же она сказала в своей «предпрощальной» речи, что никогда не забывала о том, что «не родилась канцлером».
Восточная пастораль
Ангела Доротея Каснер появилась на свет 17 июля 1954 года в западногерманском Гамбурге. Но уже шести недель от роду стала ossi, восточницей (от немецкого Ost — восток): подгрузив будущего федерального канцлера в корзинку, мама с папой отправились в путь, закончившийся по ту сторону германо-германской границы — тогда еще сравнительно прозрачной. Основной миграционный поток шел в противоположном направлении: познакомившись с «преимуществами социалистического строя», граждане ГДР толпами повалили на Запад. С 1949 по 1961 год в ФРГ перебрались 2,7 миллиона восточных немцев. Потому-то, собственно, и понадобилась Берлинская стена: передовой барак социалистического лагеря столкнулся с угрозой полного опустения.
Примеры встречного движения были чрезвычайно редки и объяснялись главным образом идеологическими соображениями. Кого-то влекла заманчивая идея построения рая на земле. В случае с отцом Ангелы, Хорстом Каснером, речь тоже шла о Царствии Божием, но только классическом небесном. Он был теологом-евангелистом и, поскольку церковь еще сохраняла единство, получил по окончании учебы место пастора в небольшой восточногерманской деревушке. В каком-то смысле, кстати, это было возвращением на родину: Хорст Каснер родился и вырос на востоке, в Берлине. А его отец еще восточнее — в Познани. И до 1930 года носил совсем другую, не немецкую фамилию — Казмерчак. Да-да, несмотря на выдержанный, стопроцентно нордический характер, фрау канцлер — на четверть славянка.
Перебравшись в начале 1920-х из родной Познани в Берлин, дедушка Ангелы поступил на службу в полицию. Верой и правдой служил Людвиг Каснер сначала Веймарской республике, а затем Третьему рейху. До больших чинов, правда, не дослужился: верхом карьеры стало звание гауптвахмайстера (в советско-российской табели о рангах ему приблизительно соответствует звание старшины). Но в конечном счете эта мелкосошность оказалась спасительной. Многих вышестоящих руководителей Людвига Каснера после разгрома Германии осудили как военных преступников. Но гауптвахмайстер пережил крушение рейха сравнительно благополучно: нет никаких данных о том, что он подвергался каким-либо репрессиям.
Он не гнушался своей польской родни и не терял с ней связи. По словам Зигмунда Рыхлицкого, племянника Людвига Каснера и, соответственно, двоюродного дяди Ангелы, последний раз он видел дядю Людвига в 1943 году, когда тот приезжал в Познань на похороны своей матери. То, что у дядюшки есть внучка по имени Ангела, для него не было тайной. Но о том, что его двоюродная племянница и канцлер Германии — одно и то же лицо, пан Рыхлицкий узнал сравнительно недавно.
Через три года после переселения в ГДР Каснеры перебрались в Темплин. В этом небольшом городке, распложенном в 80 километрах от Берлина, и прошли детские и отроческие годы федерального канцлера. Точнее, в расположенной на отшибе усадьбе Вальдхоф, где помимо колледжа располагался патронируемый евангелистской церковью приют для душевнобольных. Здесь же, в Вальдхофе, жила и семья пастора, в которой вскоре произошло пополнение: у Ангелы появились младшие брат и сестра.
В пасторской школе царило невиданное по тем временам свободомыслие. Сюда беспрепятственно поступала изданная на Западе богословская литература, здесь частенько выступали с лекциями люди с той стороны «железного занавеса». В ходе дискуссий поднимались порой такие темы, о которых за стенами колледжа опасно было даже заикаться. И в то же время отца Ангелы называли «красным Каснером». Он активно участвовал в мероприятиях, в которых от имени «прогрессивной общественности» обличались западные «реакционеры» и «поджигатели войны». Каснер не так уж кривил душой: капитализм действительно был ему не по душе. Но равным образом не жаловал он и социализм в советско-восточногерманском его исполнении. Он, как и многие другие его соотечественники в те годы, мечтал о «третьем пути» — социализме, но с человеческим лицом.
«Детство состоит не только из политики, и в этом, неполитическом смысле у меня была прекрасная жизнь, — поделилась фрау канцлер в одном из своих интервью. — Я выросла в чудесном краю, у меня были замечательные родители. Правда, я очень рано поняла, что в тесном дружеском кругу можно обсуждать что угодно, но за его пределами нужно быть осторожным. Однако тогда меня это не слишком тяготило». Ее ответ на вопрос о запахах детства звучит так: «Сосны, сено, аромат вареного картофеля».
Неангел Ангела
Оторвой дочка пастора и учительницы, конечно, не была, но и пай-девочкой Ангелу тоже трудно было назвать. По признанию федерального канцлера, родители довольно часто наказывали ее — «домашним арестом» или лишением карманных денег — за непослушание и упрямство. Первая сигарета — в 14 лет, первый поцелуй — в шестнадцать. Увлечение «Битлз»… Если Ангела чем-то и отличалась от сверстников, то лишь блестящими успехами в учебе. Особенно хорошо давались Кази, как звали Ангелу школьные друзья, математика и русский язык. Однажды она даже победила в республиканской олимпиаде по русскому. Наградой была поездка в СССР.
Девиз пионерской организации имени Эрнста Тельмана почти один в один повторял слоган советских пионеров. И Кази, как и миллионы ее сверстников, послушно отвечала: Immer bereit! — «Всегда готова!». Что, впрочем, ничуть не мешало юным гражданам ГДР надувать при случае родное государство. Знакомство Ангелы с азами рыночной экономики произошло благодаря чернике, в изобилии произрастающей в окрестных лесах. Государство поощряло заготовителей ягоды привлекательными закупочными ценами: они вдвое превышали розничные — четыре марки ГДР против двух. На этом-то и строился расчет юных коммерсантов. В изложении самой Ангелы бизнес выглядел следующим образом: «Один из нас сдавал ягоды, второй спустя час шел в магазин и покупал их по две марки за кило». Потом, естественно, операция повторялась.
О школьных вечеринках у нее остались скорее грустные воспоминания: «Я была девушкой, которая ест орехи и не танцует». Но с этой характеристикой плохо сочетается ее же рассказ о выпускном вечере. По словам Ангелы, она здорово перебрала тогда виски — напилась так, что выпала из лодки, на которой в компании друзей-однокашников рассекала поздней ночью воды близлежащего озера. Нет, букой девушка при всех своих комплексах явно не была. Но компанейский характер не помешал ей грызть гранит науки.
По окончании школы, в 1973 году, Ангела поступает и через пять лет блестяще оканчивает лейпцигский Институт физики. После этого — 12 лет работы в Центральном институте физической химии Академии наук ГДР в Берлине. В 1986-м будущий федеральный канцлер успешно защищает докторскую.
В ходе ее подготовки Ангела (тогда уже Ангела Меркель, но уже — в разводе) знакомится со своим нынешним мужем: Иоахим Зауер был рецензентом ее работы. Правда, расписались они лишь спустя 14 лет. Эту проволочку Ангела объясняет как личными, так и политическими причинами. Во-первых, нужно было проверить отношения на прочность, дабы не повторить ошибку молодости. Во-вторых: «Я не хотела, чтобы про меня говорили: она выходит замуж лишь потому, что она в ХДС и не может иначе руководить министерством по делам женщин и молодежи». Брак был заключен только тогда, когда ее партия оказалась в оппозиции и уже никто не мог упрекнуть, что все это ради карьеры.
Тем не менее Ангела предпочла сохранить фамилию первого мужа. Не потому, что были так уж дороги воспоминания о студенческом браке. К тому времени фамилия превратилась в раскрученный политический бренд, менять который было слишком накладно. Но никаких обид на Ульриха Меркеля у нее действительно не было. Повод обижаться имелся скорее у него — это не он, а она его бросила. «Однажды она просто собрала свои вещи и съехала из нашей общей квартиры», — рассказывает Ульрих.
Сердечные раны давно затянулись. Теперь Ульрих Меркель считает, что все было к лучшему: «Жизнь, которую она сегодня ведет, мне бы абсолютно не подошла». Кстати, политическая карьера, сделанная бывшей, его нисколько не удивляет: «Ангела обладает острым умом, невероятной энергией и всегда была очень честолюбивой. Уже в те годы она говорила мне, что не может себе представить, что всю свою жизнь будет заниматься теоретической физикой». Но, пожалуй, Ульрих — единственный из знавших Ангелу в дореволюционные годы, кто не видит ничего необычного в том, что серая мышка, всячески избегавшая первых ролей, как по волшебству превратилась в политического лидера национального масштаба. Возможно, не самого яркого, но, безусловно, одного из наиболее успешных в послевоенной немецкой истории.
Жестокий роман
«Она не принадлежала ни к первым пятистам, ни к первым пяти тысячам, ни к 50 тысячам, ни даже к 2 миллионам, что выходили на улицы перед 9 ноября (9 ноября 1989 года — день падения Берлинской стены. — А.К.), чтобы сказать: «Долой это дерьмо!» — вспоминал Райнер Эппельман — известный гэдээровский диссидент, один из основателей «Демократического прорыва», партии, с которой началась политическая карьера Меркель. — Я не уверен, что Ангела смогла бы выдержать то, через что прошли мы».
Как говорится, не в бровь, а в глаз: вплоть до краха режима Ангела спокойно плыла по течению, нисколько не отрываясь от коллектива. Даже 9 ноября 1989 года был для Ангелы совершенно обычным днем. Утром она пошла на работу в академию, вечером отправилась с подругой в сауну. Лишь вернувшись поздно вечером домой, Ангела узнала, что толпы восточных берлинцев прорвали кордоны растерянных пограничников и на улицах западного сектора идет братание.
Она тоже не смогла усидеть дома. «Я тотчас побежала туда и так же, как и тысячи других людей, пересекла границу, — вспоминала потом Ангела. — Как и все остальные, я ощущала невероятную радость. В Западном Берлине нас встретили очень, очень сердечно. В какой-то совершенно незнакомой квартире мы чокались банками пива и пили за открытие Стены…» Но на следующее утро она как ни в чем не бывало пошла на работу. Даже тогда она все еще не была уверена, что перемены необратимы.
Справедливости ради надо заметить, Меркель не преувеличивает свою роль в революционных событиях. «Я была всего лишь наблюдателем», — признает она. Политикой Ангела занялась лишь в декабре 1989 года, когда все было уже решено. И столкновение с этим новым, доселе не известным ей миром, не назовешь случайным — это был осознанный выбор. В один прекрасный день Ангела явилась в штаб-квартиру «Демократического прорыва», одной из множества политических организаций, рожденных бурной осенью 1989-го, и спросила первого встречного, может ли она чем-нибудь помочь. Помощь и впрямь была нужна: с Запада прислали несколько новеньких компьютеров, с которыми никто в офисе не умел обращаться. Первое партийное задание — распаковать, подключить и настроить подаренную технику.
Ей уже было 35 лет, и ее никто не знал за пределами ее института. Но тем, кто с презрительным недоумением взирал на невесть откуда взявшуюся выскочку-синечулочницу, пришлось очень скоро и очень круто изменить свое мнение. Взлет Ангелы был стремителен. Вскоре у скромной технической помощницы обнаружился талант спичрайтера, и она стала пресс-секретарем «Демократического призыва». Следующая ступенька — заместитель главы пресс-службы правительства ГДР. А после того как одновременно с объединением Германии восточногерманский «Призыв» слился с западногерманским ХДС, кривая карьерного роста и вовсе взмыла вверх: 1991 год — министр по делам семьи и молодежи в правительстве объединенной Германии, 1994-й — министр охраны окружающей среды; 1998-й — генеральный секретарь ХДС; 2000-й — председатель ХДС, 2005-й — федеральный канцлер… Первая женщина-канцлер в истории страны.
Стартовав с большим опозданием, Меркель непрерывно наращивала скорость, обходя на поворотах истории одного конкурента за другим. «Ангела Меркель — это милая барышня, которая дает тебе пинок под зад, как только ты отворачиваешься», — свидетельствует ее бывший коллега по правительству Гюнтер Краузе. Однако одних бойцовских качеств для продвижения к вершинам власти было явно недостаточно. Разведенная, бездетная лютеранка-восточница была воистину «чужой среди своих» в партии, в которой всем заправляли католики-традиционалисты. Требовалась мощная «крыша». И она у нее появилась. Еще 1990-м Ангелу представили тогдашнему канцлеру и лидеру ХДС Гельмуту Колю. Это была политическая любовь с первого взгляда. В течение почти 10 лет Коль и его протеже были не разлей вода. Ее называли «девочкой Коля», его — ее «приемным отцом».
Роман длился ровно до того момента, как разразился скандал, связанный с так называемой аферой с пожертвованиями. В конце 1999 года в прессу просочилась информация о черной кассе ХДС: долгие годы руководство партии в обход официальной бухгалтерии и, соответственно, закона о финансировании политических партий брало деньги у крупного бизнеса и помещало их на секретные счета. Коль, занимавший тогда пост почетного председателя ХДС, вынужден был признать тайное, ставшее явным, но отказался огласить список жертвователей. Удары посыпались на экс-канцлера со всех сторон, но «контрольный выстрел» сделала его «девочка». Ангела опубликовала статью, в которой призвала товарищей по партии «перерезать пуповину», связывающую их с почетным председателем Христианско-демократического союза: «Партия должна научиться жить самостоятельно».
И партия согласилась с этим: Коль покинул руководство ХДС. Немного погодя за ним последовал председатель партии Вольфганг Шойбле, также оказавшийся замешанным в скандале. И тут «недостатки» Меркель — гэдээровское происхождение и позднее вхождение в политику — превратились в достоинства: она оказалась одной из немногих на партийном олимпе, кто был свободен от подозрений в темных делишках. Уставшим от скандалов и склок товарищам по партии не оставалось ничего другого, как выбрать лидером ее. После этого ее перестали величать «девочкой Коля» и окрестили «железной девочкой». А еще через несколько лет, после того как она возглавила правительство, переименовали в Mutti — Мамочку.
Слезы капают
Понятно, конечно, что в этом прозвище много иронии: обжегшись однажды на безоглядной любви к национальному лидеру, немцы боятся относиться с чересчур большим пиететом к своим политикам. Но одновременно оно звучит как признание авторитета и даже, пожалуй, незаменимости. «Трое мужчин пытались сместить Меркель с поста канцлера, — отмечает в своем эссе обозреватель журнала Spiegel Рене Пфистер. — Но все потерпели неудачу, потому что никто из них не смог объяснить, почему с ними будет лучше. Они производили впечатление юнцов, которые все еще живут в родительском доме и рады тому, что мамочка все за них решает».
По мнению Пфистера, главное политическое оружие Меркель — отсутствие почтения к партийным догматам. Она «освободила ХДС от всего, что отличало его от конкурентов», сделав партию «избирабельной» для всех слоев населения. Проще говоря, Христианско-демократический союз перестал быть партией консерваторов. Что и позволило Мамочке стать общенациональным лидером. Но у этого ноу-хау оказался серьезный побочный эффект: партия потеряла свое лицо, свою идентичность. К сегодняшнему ХДС вполне применима известная русская политическая шутка: «Мы не правые и не левые. Мы — валенки». Идеологию заменила фигура фрау Меркель, Мамочки для всех.
Популярность Меркель сыграла злую шутку и с ней самой. Она никогда не была авантюристкой. Если и критиковали госпожу канцлершу, то, как правило, за медлительность и нерешительность, никак не за безрассудство. Ее политическим стилем были умеренность, аккуратность, взвешенность решений. Резала, лишь семь раз отмерив. Так, во всяком случае, было первые десять лет ее канцлерства. Четкой стратегии, правда, у нее не было и тогда: Ангела держала нос по ветру, с легкостью меняя позицию, если та переставала соответствовать ее интересам и/или настроениям в обществе.
Так, например, было с атомной энергетикой. В октябре 2010 года правительство приняло решение продлить деятельность всех немецких АЭС, аннулировав согласованный ранее поэтапный отказ от «мирного атома». Но уже через несколько месяцев, после аварии на «Фукусиме», когда Германию охватило «зеленое» настроение, курс вновь развернулся на 180: решено было возобновить и даже ускорить «выход из атома» — последняя атомная станция в стране должна закрыться в 2022 году.
Но когда разразился миграционный кризис, Меркель повела себя совершенно по-иному — абсолютно не прагматично. В сентябре 2015 года канцлер гостеприимно распахнула ворота пограничных КПП перед потоком беженцев с Ближнего Востока. В том году в страну прибыли 1 миллион 100 тысяч мигрантов, ищущих убежища, — рекордный показатель за все время существования объединенной Германии. Еще несколько сот тысяч добавились к ним в последующие годы. «Мы справимся с этим», — бодро заявила тогда Меркель. Но явно переоценила свои возможности и возможности страны, оказавшейся поистине не резиновой.
По сути, это было единоличное решение канцлера. Критики Меркель убеждены, что она превысила свои полномочия: масштабы проблемы требовали как минимум обсуждения в парламенте. Трудно сказать, чем при этом руководствовалась глава правительства, во всяком случае — никак не желанием потрафить электорату. Априори было понятно, что немцы в массе своей без восторга отнесутся к нашествию эмигрантов из культурно чуждых регионов мира. Возможно, расчет был на признание в мировом масштабе. И если это так, то цель можно считать достигнутой. В декабре 2015-го журнал Time назвал Меркель «Человеком года» — «за то, что она попросила у своей страны больше, чем осмелились бы большинство политиков, за твердую позицию против тирании», а также «за обеспечение твердого морального лидерства в мире». Вынос на обложку с портретом Меркель гласил: Chancellor of the Free World — «Канцлер свободного мира».
Короче говоря, всегерманская Mutti стала во всех смыслах мировой Мамочкой. Но у своих сограждан понимания не нашла: последние электоральные провалы ее партии — прямое следствие опрометчивого решения трехлетней давности. Традиционный избиратель ХДС уходит к тем, кто, по его мнению, более четко и последовательно отстаивает консервативные ценности и национальные интересы. В первую очередь к правоконсервативной партии «Альтернатива для Германии», выступающей за резкое ограничение притока мигрантов в страну. Электорат «АдГ» — это, как правило, бывшие сторонники христианских демократов.
Тем не менее ситуация далеко не однозначна. У немцев двоякое отношение к главе правительства. С одной стороны, социологи отмечают определенную усталость от Меркель, растущее желание политических перемен. Что, собственно, показывают и результаты выборов. С другой — людей тревожит неизвестность: на кого Меркель их покинет, что будет после нее? Согласно свежим соцопросам, 56 процентов жителей Германии против того, чтобы она досрочно оставила канцлерский пост. Несмотря на все допущенные ею просчеты, несмотря на отставку с поста председателя партии и анонсированный уход с политической сцены, эта «хромая утка» по-прежнему самый популярный политик в стране.
«Без Ангелы Меркель эта страна не стала бы моей, без нее я, женщина, восточная немка, не могла бы найти в ней для себя места, — объясняет свою любовь к канцлеру писатель и публицист Яна Хензель. — Мое ощущение Германии — это на самом деле ощущение Ангелы Меркель… Это великий государственный деятель». В общем, похоже, проводы Мамочки на заслуженный отдых будут не только долгими, но и очень слезными.
Андрей Камакин
По материалам: “Московский комсомолец”
