“Красную площадь покрыли зеленым ковром”
Война еще продолжалась, когда подружки из моего класса уговорили поступить в кружок художественной гимнастики, бывший каким-то подразделением районной спортшколы. Я попросила у тренера, Лии Максимовны, разрешения посмотреть, как проходят занятия, и пришла в восторг. Мне немедленно захотелось стать гимнасткой. Но возникла проблема с формой. Требовался закрытый купальник белого цвета с рукавами, белые носки и спортивные тапочки.
В доме это вызвало легкую панику. Остальные девчонки как-то вышли из положения: покупали мальчиковые майки, сшивали их снизу так, чтобы оставались отверстия для ног, — и купальник готов. Но у моих родителей в тот момент не было денег даже на майку. Мама извлекла из старого чемодана свой довоенный купальник. Строго говоря, он не подходил. К тому же был мне велик. Маме пришлось его изрядно ушить. Но деликатная Лия Максимовна ничего не сказала и велела встать в строй.
Мне предстояло освоить то, о чем никогда и не мечтала: делать шпагат, всевозможные кульбиты, «мостик», стойку на руках и на голове, «колесо» и многое другое. Сначала было трудно. Но довольно быстро, к собственному удивлению, я все это освоила и вместе с другими девочками стала готовиться к районным, а потом и городским соревнованиям по художественной гимнастике. Конечно, ни с какими «предметами», вроде мячей, лент, колец и прочего мы не тренировались, и вообще тогдашняя гимнастика была похожа на сегодняшнюю, как первый автомобиль на новейшие модели лучших фирм мира. Не было этих труднейших элементов, невероятного ритма, сногсшибательных композиций. Да и увесистые девочки того времени кажутся мастодонтами рядом с бестелесными созданиями последних десятилетий. Но так или иначе, не отличаясь сверхталантом (а спорт требует таланта), все же благодаря дисциплине и упорству я получила на соревнованиях очень приличные баллы, обогнав многих своих подруг, которые занимались гораздо дольше и казались более гибкими. Мы участвовали в групповых выступлениях в кинотеатре «Уран», и публика нам аплодировала. К тому времени мне уже раздобыли белую майку, пояс, тапочки и белые носки. Я была счастлива!
За каждое выступление нас бесплатно пускали в зрительный зал, иногда прямо во время сеанса. Благодаря этому я просмотрела весь тогдашний репертуар «Урана». «Джордж из Динки-джаза» смотрела раз двадцать. Столько же — «Серенаду Солнечной долины», «Сестру его дворецкого», «Тарзана» и другие, в основном трофейные фильмы, названия которых уже забыла. Несколько позднее стала сама выбирать фильмы и шла на те, в которых нравились актеры или сюжет, а чаще и то и другое. «Сказание о земле Сибирской» по количеству посещений приближалось к «Джорджу». Одна моя подруга — Нина Р. — поставила рекорд: она смотрела фильм тридцать раз, и все ради Дружникова. Я же влюбилась в Зельдина, хотя он и играл отрицательного героя.
Мы часто ходили в те годы выступать перед ранеными в госпиталь челюстно-лицевой хирургии на Петровском бульваре. Смотреть на израненных, изуродованных солдат было страшно. С тем большим энтузиазмом мы делали свои шпагаты, кульбиты, колеса, неизбежные пирамиды и вообще демонстрировали все, чему научились. Раненые были очень благодарны и аплодировали от всей души. Иногда мы старались принести что-нибудь вкусненькое этим несчастным — несколько яблок или конфет, пачку печенья.
В эти недолгие физкультурные годы я с особой силой научилась ценить и любить общество подруг. Я их просто обожала. По вечерам сидели на скамейках и пели хором любимые песни тех лет: «Прощай, любимый город…», «Артиллеристы, Сталин дал приказ», «На рейде ночном…», «Я по свету немало хаживал…», «Не нужен нам берег турецкий…» и, конечно, «Темную ночь» старого друга моего папы композитора Никиты Богословского.
С художественной гимнастикой связано и почти историческое событие в моей жизни: в 1945 году я участвовала в физкультурном параде, который был, естественно, посвящен Дню Победы и проходил на Красной площади. Ее покрыли гигантским шерстяным зеленым ковром якобы без единого шва. Участников парада — и детвору, и старших спортсменов — тренировали в специально созданных физкультурных лагерях.
Мою группу разместили в помещении школы в Сокольниках, неподалеку от стадиона. Спали в школьных классах, на узких жестких кроватях, поставленных впритык. В нашем отряде было около тридцати девчонок 10–12 лет. С раннего утра и до обеда проходили тренировки на стадионе, иногда занимались и после обеда, отрабатывая отдельные, наиболее сложные элементы предстоящего спортивно-балетного представления под названием «Утро в пионерском лагере». Художественным руководителем физкультурного шоу был балетмейстер Большого театра Ростислав Захаров. Часть группы изображала Цветы, часть — Траву. Соответственно были продуманы упражнения: Цветы должны были нежно качать головками под легким летним ветерком, Трава — колыхаться, ложиться волнами и т.д.
На параде все это выглядело отлично: на девчоночьи головы были надеты искусно сшитые из пестрой материи и скрепленные проволокой разнообразнейшие цветы: красные маки, белые лилии, ромашки… Другим раздали пучки настоящей сочной зеленой травы. Выбегали пионеры в красных галстуках и начинали делать утреннюю зарядку, оживали кустики, деревца, цветы и травка. Все это кружилось, вращалось, прыгало, перемещалось, перестраивалось и перегруппировывалось под музыку.
В финале все участники на мгновение нагибались и незаметно вытаскивали спрятанные под белыми купальниками, на левом боку, тончайшие легкие разноцветные шарфы. Площадь, устланная зеленым ковром, расцветала всеми цветами радуги, шарфы реяли в воздухе, повторяя движения танцующих, дети под музыку снова и снова перестраивались, причем молниеносно, вызывая шквал зрительских аплодисментов.
И тут наступал самый торжественный момент: из рядов выбегала группа самых маленьких мальчиков и девочек — желтые шелковые трусы или юбочки и белые рубашки или блузочки — и мчались к трибуне Мавзолея, взбегая с обеих сторон наверх. Все это было отрепетировано тысячу раз, каждая девочка и каждый мальчик проверены, как и их предки до седьмого колена, все русоволосые, голубоглазые, хорошенькие, красиво причесанные. Самый хорошенький (или это была девочка?) бежал напрямик к товарищу Сталину, остальные — к другим членам Политбюро, маршалам и прочим важным лицам, те с улыбками поднимали их высоко вверх. Дети, разумеется, были с неизвестно откуда взявшимися букетами цветов. Взамен главные лица одаривали их коробками конфет. Конечно, эти дети репетировали отдельно и с общей массой не общались. После парада всех физкультурников распустили по домам. Вместе с тренировками кончились и прекрасные свежие сайки с колбасой или сыром, а также выдаваемые через день плоские кругляши трофейного шоколада.
Вскоре в кинотеатре «Хроника», расположенном на втором этаже дома у самых Сретенских ворот, начали демонстрировать фильм о параде, девчонки бегали его смотреть по десять раз. Я тоже искала себя, но кадры мелькали так стремительно, что едва ли можно было разглядеть чьи-то лица в огромной массе на зеленом поле, только счастливчиков, поднявшихся на трибуну. Но мама и дедушка утверждали, что отлично видели меня, потому ходили в «Хронику» несколько раз.
Ирина Млечина
По материалам: “Московский комсомолец”
