Исповедь маньяка Шипилова

Архангельский Чикатило

Справка МК: Сергей Шипилов совершал убийства в городе Вельске Архангельской области с 1995 по 1999 годы. Первый срок он получил за изнасилование. Уже через полгода в колонии за хорошее поведение был расконвоирован. Дважды в неделю он выезжал за пределы исправительного учреждения на машине-ассенизаторе — вывозил отходы. Как раз в это время и совершал свои преступления. Шипилов предлагал женщинам, стоявшим на остановках, подвезти их, вместо этого отправлялся в лес, где убивал. В качестве орудия использовал веревку, заточку и нож. Трупы закапывал. Самой юной жертве было 16 лет, самой взрослой — 49. В 2000 году суд признал его виновным в 12 убийствах и 9 изнасилованиях. В колонии «Черный дельфин» находится 18 лет.

— Я архангельский Чикатило, — произносит вместо традиционного представления собеседник. И улыбается, глядя прямо в глаза.

Шипилов — высокий, отличного телосложения и вообще очень неплохо выглядит для своих 60 лет (юбилей отметил в мае этого года в колонии). Да что там — он вживую такой же, как на фото из зала суда. Как так можно законсервироваться?!

Мы разговариваем с ним в кабинете психолога (это уже традиция — брать интервью у пожизненно осужденных именно там, как в самом приспособленном для «разговоров по душам» месте).

— Почему Чикатило? Вы его последователь? Напомните, за что вы здесь оказались, — я специально делаю вид, что плохо знакома с его биографией.

— Нет, я не последователь Чикатило. Так меня прозвали за то, что я убивал женщин. Но мотивы у меня и Чикатило совершенно разные. Особенность моего дела в том, что преступления я совершал не ради удовольствия, а ради самого преступления. И все это я делал, будучи на зоне. Еще нюанс — у меня по делу свидетелей нет. Я, по сути, сам себя осудил, дав против себя все показания. Сделал я это, потому что хотел остановиться.

Вот это, если коротко, моя история.

— Расскажите о своей жизни до того, как вы начали убивать.

— Самая обычная жизнь. Ничего примечательного. Родился в Архангельске. Мама умерла, когда мне было 7 лет, а сестренке 5. Воспитывал нас отец. Он приводил в дом разных женщин, с которыми пьянствовал.

— С этого и началась ваша ненависть к женщинам?

— Я не чувствовал ненависти к женщинам как таковым. Не любил только тех, кто соглашается с мужчинами пить. Сам я рано женился, у нас родилось трое детей (а теперь еще шесть внуков). 16 лет с женой прожили. Жена не пила, я ее любил. Работал после армии сначала водителем, потом был слесарем. Много разных профессий освоил.

— То есть все было хорошо. Почему же тогда решились на первое преступление?

– Дело было так. Ехал по дороге, увидел, как девушка на автобус опоздала. Я ее подсадил. До Архангельска ехать минут 20. Но мы, пока ехали, разговорились, понравились друг другу и вместо работы приехали на природу. Вечером я ее домой отвез, она была в состоянии алкогольного опьянения. Я не прятался, ничего не боялся: все, что между нами было на природе, происходило по обоюдному согласию.

А она работала на базаре, торговала у нерусских. Они ей платили 20 тысяч рублей в день (теми деньгами). Вот она и спрашивает: «Кто будет компенсировать эту сумму?» Я деньги достал, отдал ей и уехал. А через две недели за мной приехала милиция, забрали меня в отделение. Оказалось, она написала заявление об изнасиловании. Потом она предложила забрать это заявление в обмен на круглую сумму. Но в милиции сказали, что обратного хода нет.

— И за это изнасилование вы получили 8 лет?

— Да, но не только за него. Меня судили за три эпизода. Так получилось, что на меня повесили все изнасилования, произошедшие в том районе в тот период. Один эпизод — кем-то побитая женщина (в больницу попала). Второй эпизод — девушка домой вся в грязи вернулась под утро, ее тетя написала заявление (но она девственницей осталась, как выяснилось). В общем, дали мне срок, попал на зону. За хорошее поведение вышел на «бесконвойку», стал работать на ассенизаторской машине (мы ее «бочкой» называли); и тут то же самое получилось.

— Что именно?

— Подвез женщину. В пьяном виде она сказала, что пойдет на зону и расскажет, чем я занимаюсь. Безвыходное положение у меня было. Убил ее.

— А дальше что?

– То же самое. И после второго убийства я просто остановиться не мог. Болезнь, не болезнь — я не знаю, как это называется. Затянуло. Я уже автоматически выискивал женщин.

Мне не нужно было даже уговаривать, на меня женщины всегда клевали. Убил 9, хотя вменили 12. Я сам милиции дал расклад, показал, где трупы захоронены. Без этого они бы меня не поймали, потому что не было улик и ни единого свидетеля.

Шипилов не врет про то, что улик он не оставлял. Единственное, за что следователи зацепились, когда искали маньяка, — за слова напарника (второго водителя ассенизаторской машины). Тот сообщил, что в день одного из убийств в салоне отсутствовала ручка на пассажирской двери. Шипилов откручивал ее, чтобы женщина не смогла открыть дверь и убежать.

Но не нашлось ни одного человека, который бы видел, что в машину к Шипилову кто-то садился, или который бы видел «бочку» в лесополосе. Уже после того, как Шипилов попал под подозрение, следователи нашли у него дома часы и украшения, снятые с жертв (он дарил их жене и тете, когда приезжал из колонии в отпуск).

А вот про то, как добровольно все рассказал и показал захоронения, садист говорит не всю правду. Первые дни после задержания он наотрез отказывался признавать вину. Даже пытался покончить с собой в СИЗО. А когда его откачали, смирился с участью смертника и начал все рассказывать. Сначала нарисовал схему двух захоронений, потом еще четырех. Остальные сыщики нашли сами по данным им описаниям.

Природа маньяка

В деле Шипилова есть фотографии всех 12 женщин. Ни одна не похожа на другую. Только две из них совсем молоденькие, остальные среднего возраста. Все они представительницы разных профессий: одна была учительницей, другая — техничкой в местном РОВД, третья — домохозяйка (мать пятерых детей)… Но были и те, кого можно отнести к женщинам легкого поведения, в том числе судимые. В районе, где орудовал маньяк, рейсовый автобус ходил редко, а садиться не в легковую, а в ассенизаторскую машину женщинам казалось безопасным.

— Вы убивали только тех, кто садился к вам в машину?

— Нет. Только тех, кто соглашался ехать со мной водку пить. Только их.

Кто со мной ехал водку пить в лес, тот там и оставался. У меня из 9 жертв 7 неблагополучные. Меня следователь спрашивал: «Ты специально неблагополучных выбирал?» Не специально. Но как получалось: по дороге едешь, с женщиной общаешься. Если она нормальная — то до дому довезешь и еще поможешь чем можешь, а если нет — то в лесу закопаешь.

— Вы считаете, что имели право судить — кто из женщин достоин жить, а кто нет?!

— Не считаю. Убивать не должен был, конечно. Но так вышло.

Я много чего читал, разобраться хотел. Но ответа так и не нашел. Природа серийного убийцы остается загадкой. Что получается: человек сам собой не управляет. Убивает он, но от него это не зависит. Не может остановиться — и все тут. Я со своей колокольни понимаю этих людей (а в «Черном дельфине» есть такие, как я).

— И что делать с такими, по-вашему? Казнить? Лечить?

— Я не знаю, лечится это или не лечится. Меня не лечили. Сейчас я бы уже не согласился ни на какую терапию (она мне не нужна уже), а в молодости можно было попробовать.

— Если бы вдруг вышли на волю, продолжили бы убивать?

— Нет, сейчас я уже управляю собой.

— А какие гарантии?

– Никаких. Как я их дать могу? Но я выходить не собираюсь. В мае 60 лет исполнилось, я пенсионер. Зачем мне на волю? Что я там делать буду? Кому я нужен? На свободе я лет 10 проживу максимум, копаясь на грядках. А тут до 90 запросто.

Я интересовался средним возрастом в России. На воле мужчины много не живут. А за решеткой получается, что дольше. И у меня в роду все долгожители. Так что я за решеткой еще проживу не один десяток лет. Буду наблюдать отсюда за тем, что в стране происходит.

Я вообще стараюсь не зацикливаться на своем положении. Много читаю, мне все любопытно. Здесь люди живут каждый по-своему. Одни жалобы пишут каждый день, другие в религию ушли. А я нашел себе нишу — морковку выращиваю и книжки ремонтирую.

— И где морковку сажаете? Неужели прямо в камере?

— Я ее виртуально выращиваю — выписываю журналы по садоводству и огородничеству.

— Книжки тоже виртуально ремонтируете?

— Нет, это реально. Я читать вообще обожаю. А самые интересные книжки всегда потрепанные. Вот я их стал чинить. С 2002 года этим занимаюсь на общественных началах. Я в колонии на производстве не работаю, от меня там пользы мало, потому как шить не приспособлен. От меня пользы больше в книжках.

«Деньгами людей не вернуть»

Справка «МК»:

25 мая 2016 года Архангельский областной суд признал Шипилова виновным в двух убийствах.

Первое было совершено вечером 23 октября 1995 года. Тогда, как гласит приговор, он напал у здания школы на незнакомую ему женщину, которую заметил еще на автобусной остановке и преследовал. Металлическим прутом нанес смертельные удары, оттащил тело в кусты, завладел принадлежащими ей сумками с продуктами питания, пищевыми отходами и двумя банками сливок, не представляющими ценности.

Второе произошло в один из дней с 1 по 6 июня 1996 года. Тогда, как указано в приговоре, на автомобиле ГАЗ-33073 предложил подвезти женщину, которая шла одна вдоль проезжей части дороги. Шипилов завез ее в лес, влил ей в рот бутылку водки емкостью 0,5 литра.

Выкопал яму, бросил туда женщину в бессознательном состоянии женщину и застрелил самодельного гладкоствольного огнестрельного оружия. Снял сережки стоимостью не менее 20 000 неденоминированных рублей и забрал из сумки деньги — 120 000.

— В 2016 году вас осудили за два убийства, совершенных в 1995-м и 1996-м. Почему вы о них вспомнили? Совесть замучила?

— Не совесть. Да и не мои это преступления. Но я действительно дал признания на них, меня возили в Архангельск, пробыл там в СИЗО почти год, пока суд не вынес приговор.

— Покататься хотели? Отдохнуть от «Черного дельфина» с его жестким режимом?

— Мне пообещали, что если дам признания в этих убийствах, то переведут в колонию ближе к дому. Вот я и согласился взять еще что-то. Это не мое преступление, но какая разница? В моем положении — абсолютно никакой. У меня пожизненный срок. А тот срок, который в 2016 году назначили за эти два убийства, — девять с половиной лет — сразу погасился. Я его уже отсидел.

— В итоге в колонию ближе к дому не перевели?

— Нет. И еще деньги мне выплачивать теперь надо. Мне пообещали, что ничего не будет, а на суде выяснилось, что будет. Суд присудил 500 000 рублей в качестве компенсации морального вреда потерпевшим. Но я не в обиде. По тем (моим) делам гораздо больше должен бы платить. Что такое деньги? Деньгами не могу вернуть людей. Они ничего не значат.

— Чем платить будете, если не работаете в колонии?

— С пенсии будут высчитывать. А так больше с меня взять нечего.

— Семья вас навещает?

— Внуков недавно привозили. Посмотрел на них, порадовался. Тетка была. Попрощался с ней — ей 80 лет уже. А я ей благодарен за все, особенно за то, что она меня поддерживала все время.

За годы пребывания в колонии Шипилов словно бы подзабыл некоторые обстоятельства своего страшного дела. Он внушил себе, что все его жертвы с ним пили. Однако на следствии он подробно рассказывал, как вливал в них водку и даже придумал для этого приспособление из пластиковой бутылкы с накладкой,

Но вот про новые обвинения, может, и не врет. Захоронения жертв так и не нашли. В приговоре написали, цитирую: «труп не был обнаружен исключительно по объективным причинам природного и техногенного характера, приведшим за 20 лет к необратимому изменению обстановки на месте преступления.

Осмотренные с участием Шипилова участки могли претерпеть очень сильные изменения, в том числе вследствие подмыва грунта талыми водами, оползней и т.п.». И, к слову, единственное вещественное доказательство — компакт-диск с аудиозаписью признаний Шипилова.

Но не это главное. После истории с Шипиловым в колониях фактически прекратили практику расконвоирования осужденных за изнасилования и убийства. Каким бы примерным ни было их поведение, такие персонажи не могут покидать территорию. С тех пор убийств, совершенных во время отбывания наказания, не было.

Ева Меркачева

По материалам: “Московский комсомолец”